Дар Шаванахолы. История, рассказанная сэром Максом из Ехо - Фрай Макс (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
— Собственно, именно любовь уандукцев к разнообразным развлечениям и привела к появлению романов. То есть, сперва — просто занимательных вымышленных историй, которые было принято рассказывать друг другу на досуге; забегая вперед, отмечу, что их потомки по сей день с удовольствием предаются этому занятию. Постепенно истории становились все длинней и запутанней, так что слушания растягивались на несколько вечеров; по этому поводу было принято устраивать относительно скромные — чтобы не отвлекали от рассказа — пиры. Время от времени у людей возникало желание поделиться услышанным с отсутствовавшими друзьями, а охотников рассказывать одно и то же по несколько раз кряду поди сыщи; впрочем, когда кто-то все же соглашался повторить повествование для новой аудитории, одни детали забывались, другие появлялись, и, в итоге, выходило нечто совершенно иное. Тогда на помощь пришли уже имевшие хождение в Уандуке самопишущие таблички. Оказалось, что рассказчику достаточно просто держать табличку в руках, вооружившись соответствующим намерением, и все его слова записывались в точности. За табличками, побывавшими в руках некоторых особо одаренных рассказчиков, выстраивались длиннейшие очереди. Проблема была решена, когда некто — молва, ставшая основой исторических хроник, бездоказательно приписывает это легендарному хитрецу по имени Хэльтэлерли Атоммаэффи Унхай, чья слава в ту пору была такова, что ему приписывали вообще все изобретения и новшества, — придумал способ быстро превращать одну табличку в дюжину. Копии лишь и одном уступали оригиналу — были более хрупкими; впрочем если не задаваться целью поминутно ронять их на пол, с этим недостатком вполне можно было смириться. Потом новомодным развлечением заинтересовался кто-то из куманских принцесс, и ради столь высокопоставленной особы вымышленные истории были впервые тщательно отредактированы придворными учеными, перенесены на бумагу и переплетены, то есть, стали самыми настоящими книгами, подобными — не по содержанию, но по форме — ученым трактатам и жизнеописаниям правителей. Читать книги гораздо удобнее, чем самопишущие таблички, и вскоре все богачи ринулись заказывать себе копии. Дело было поставлено на поток, так что тираж каждой мало-мальски занимательной вымышленной истории стал исчисляться сотнями, а потом и тысячами экземпляров. Чтение надолго стало модным увлечением, а сочинение новых историй — довольно доходным делом. Впрочем, я уверен, вы имеете некоторое представление о книгоиздании и не нуждаетесь в дополнительных разъяснениях.
Я кивнул. Как и почему романы стали популярны, и так более-менее понятно. Гораздо интереснее, с какой радости они накрылись медным тазом.
— На этом месте, — сказал Гюлли Ультеой, — следует еще раз вспомнить, что магические искусства древнего Уандука были на высоте, недостижимой даже для самых могущественных угуландских колдунов расцвета Эпохи Орденов. И уж точно совершенно немыслимой для наших современников. Ученые историки любят поспорить о причинах упадка магических традиций Уандука. Большинство утверждает, будто дело в том, что лучшие из лучших тамошних магов отправились с Ульвиаром Безликим к нам, на Хонхону и, таким образом, просто перевезли знания с одного материка на другой. Их противники вполне аргументированно возражают, что Ульвиар Безликий и его соратники у себя дома были вполне посредственными чародеями, просто вблизи от Сердца Мира их могущество многократно возросло, как это всегда случается в Угуланде с мало-мальски сведущими в колдовстве иноземцами. Поэтому — говорят они — и речи быть не может о «переезде» знаний с места на место, просто всякой традиции свойственно со временем угасать, а история Уандукской магии исчисляется многими сотнями тысяч лет. Ничего удивительного, что современным жителям Уандука остались лишь предания о могуществе предков — если даже относительно молодая Угуландская магия уже пережила свой расцвет. Есть и те, кто считает, что с Уандукской магией все по-прежнему в полном порядке, просто у хранителей этой традиции было достаточно времени, чтобы научиться не выставлять свои знания и умения напоказ и не обучать высоким искусствам кого попало; если вам интересно мое скромное мнение, признаюсь, что я вполне солидарен с этой немногочисленной группой исследователей. Все, что находится на виду, со временем утрачивает смысл, тогда как тайное, напротив, им прирастает. Понимаю, что в моих устах это звучит, как самоутешение; отчасти так оно и есть, но истина не превращается в ложь только оттого, что случайно оказывается утешением для того, кто ее произносит.
Был бы на моем месте сэр Шурф Лонли-Локли, он наверняка записал бы это остроумное соображение в свою тетрадку. Мне же пришлось довольствоваться собственной памятью и, как видите, я до сих пор помню рассказ Гюлли Ультеоя практически наизусть.
— Так или иначе, — заключил призрак, — но в пору расцвета Уандукской магии этот материк населяло великое множество чрезвычайно могущественных колдунов. Как и прочие их соотечественники, эти достойные люди знали толк в развлечениях. И имели практически неисчерпаемые возможности коротать досуг увлекательно и с пользой. К числу их любимых занятий принадлежали путешествия в иные реальности.
На этом месте сэр Гюлли Ультеой адресовал мне выразительный взгляд. Очевидно, мне следовало продемонстрировать восхищение. Однако людей, способных не только путешествовать между Мирами, но и полагать это отличным развлечением, в моем окружении хватало. Я и сам, можно сказать, уже начал входить во вкус.
Рассказывать все это я, конечно, не стал. Но и восхищение выражать, честно говоря, поленился. Так и не дождавшись от меня никаких признаков экстаза, призрак продолжил:
— Особенно трудными, но и самыми интересными считались посещения несуществующих Миров. Или же недоосуществленных. До сих пор не знаю, какое из определений следует считать более точным. Хвала Магистрам, сейчас, в приватной беседе я могу позволить себе употребить любое, не опасаясь справедливых упреков в недостаточной компетенции. Словом, речь о тех реальностях, которые, теоретически, могли бы появиться, если бы какие-то непостижимые обстоятельства сложились иначе. И о тех, что ненадолго рождаются по прихоти неумелых и безответственных демиургов. И даже тех, что существуют в сознании одного-единственного сновидца и бесследно исчезают в момент его пробуждения. Нам, призракам, при всем многообразии наших возможностей, подобные странствия совершенно недоступны, поэтому я сейчас нахожусь в незавидной позиции невежды, который болтает, не имея представления о предмете разговора. В моем распоряжении лишь бессвязные фрагменты давно погибших рукописей, хранящихся в нашей Незримой Библиотеке, и еще менее связные воспоминания нескольких очевидцев, со смутными тенями которых мне выпала честь свести знакомство. Даже не знаю, как описать недолговечные и непрочные недоосуществленные реальности, которые становились целью путешествий уандукских колдунов и предметом их дотошного исследования, чтобы вы получили хоть какое-то представление…
— Ничего-ничего, — подбодрил его я. — Описания вполне можно пропустить, я знаю, о чем речь.
— Хотите сказать, вы сами совершали подобные путешествия? — изумился призрак.
Не то чтобы я отличался излишней скромностью, да и великим секретом свои приключения никогда не считал, просто сразу сообразил, что если скажу правду, любопытный библиотекарь примется выспрашивать у меня подробности вместо того, чтобы рассказывать самому, а этот вариант совершенно меня не устраивал.
— Ну что вы. Но с некоторыми из моих знакомых подобные вещи случались. Так что я знаю, что такое, во-первых, возможно, а, во-вторых, по-своему увлекательно. Ну и описаний наслушался. Действительно не то, что можно пересказать своими словами. Поэтому продолжайте. Какое отношение все это имеет к романам?
— Как ни удивительно, самое непосредственное, — сказал Гюлли Ультеой.
Он, похоже, был слегка разочарован, и одновременно испытывал облегчение, выяснив, что я — не очередная «смутная тень очевидца», а вполне обычный человек.
