Новорусская баллада - Высоцкий Михаил Владимирович (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗

– Так Колян, Бык, он того, не в могиле, он в бетоне…

– Вижу, что в бетоне! Не лежалось! Ща как миленькие у меня ляжете! Нечего тут бродить! Дохлые лежать должны, … мать!

– В натуре, Толян! Давай их валить, ружбайкой… – Колян нежно погладил свою любимую трехлинейку.

– Ты че, тупой? Кто так дохлых валит? Нефиг пули переводить, …! Я их так…

– Круто, Толян! Дави их, дави!

И Толян начал их давить! Лысого, крестного отца половины Верховной Рады. Быка, его первую шестерку. Дедка, перед которым сицилийцы преклонялись. Ну и, конечно, Крыша Заику, перед ним в свое время менты на зоне раком ходили.

– Дави, Толян! Дедка дави! Уйдет ведь, уйдет!

– Не уйдет! От меня не уйдет! Тогда не ушел, и сейчас не уйдет!

– Толян, слышь, Бык бежит – не догоним!

– Догоним! Ща Дедка задавим, и Быка догоним! – машину тряхнуло.

– Эх, как ты его! Круто, Толян!

– Ща у меня эти задохлики побегают… При жизни не набегались – так ща побегают! Никому мало не покажется!

Мало никому не показалось. Мертвецы, пришедшие пугать, грозить страшной местью, вызывать моральные терзания и тянуть за собой на тот свет, разбегались кто куда, но разве убежишь от «Вепря», за рулем которого сидит вошедший в азарт Толян? Особенно когда вокруг ни одного деревца нет, за которым спрятаться можно – тут будь ты хоть трижды призраком, а испугаешься. Бедные, перепуганные мороки метались, молили о пощаде, но их мольбы не могли смилостивить Толяна. «Дохлые должны лежать в могиле», – свято верил он, и не собирался позволять кому-то разгуливать по земле, красуясь продырявленной головой.

– Тогда не добил – ща добью, не уйдешь, от меня еще никто не уходил… – все твердил себе бритоголовый.

– Так его, Толян, так его! – поддерживал друга Колян. – Слышь, Лысый поднимается!

– У меня не поднимется! – успокоил кореша Толян.

А пока Толян с Коляном давили несуществующих призраков, Любослав завывал от страха а Всемир бурчал что-то себе под нос, Олег думал о вещах более реальных.

– Какая гадость! – бормотал Олег. – Черная магия, черная магия… Визуально-тактильный галюциноген, а никакая не черная магия! Вот уж действительно, таким надышишься – не только со своими собственными фантазиями заговоришь. Хорошо хоть у кого-то в этой компании нормальное обоняние, у остальных, похоже, вообще хронический насморк по жизни. Нет, ну это ж надо додуматься – меня, Олега, жалким галюциногеном одолеть, чтоб я надышался всякой гадости и сам свое сердце остановить заставил… Горыныч-Горыныч, совсем ты низко пал… Опустился, змий, а ведь когда-то даже один на один сразиться не брезговал, причем человеческую форму принимал, чтоб честно было… Хорошо же тебя жизнь побила. Жаль, что не добила. Ну да не волнуйся, я добью. Травить меня местной химией… Как будто я какой-то абориген, не способный галлюцинации от реальности отличить… Эх, Горыныч, отстал ты от жизни, не знаешь, до чего системы кондиционирования в современных машинах дошли, а уж, прости покорно, визуальный эффект галюциногена, без непосредственного контакта с кожаным покровом, даже такого хиляка, как Любослав, одолеть не способен… Да идите вы!

Последнее относилось уже к собственным галлюцинациям Олега – и те, понурые люди и хмурая нелюдь, послушно развернулись и пошли прочь. Уж чем, а собственными глюками верховный вампир хорошо умел командовать. Набрался опыта за долгие годы жизни.

А дракон тем временем лютовал. Треглавое чудовище, покрытое броней, извергало пламя, огромный, усыпанный острыми шипами хвост, бился о стены темного замка. В страхе забились в щели местные обитатели, не угодившие чем-то проснувшемуся владыке; братья меньшие дракона, неразумные змии, кружились в небесах, ожидая приказа своего хозяина, готовые броситься и разорвать любого врага.

Наконец дракон смог успокоиться. С трудом сдерживая себя, он преобразился, и вот посреди замкового двора уже не страшный крылатый монстр, а огромный человек с тремя головами, каждую из которых венчает полный шлем с ветвистыми рогами. Закованный в пластичные доспехи, дракон даже в своем человечьем обличии был грозен, ибо никогда не было в этом мире воина, равного ему по силам.

– Хар гхаракхара картараг! – ревел он. – Дракха! Кардара хра бракрата! Кардахара хар гардарахара!

(что в переводе на русский значит примерно следующее – «Вы ничтожные рабы, предатели, ошибка ваша непростительна, так смойте же ее собственной кровью»)

– Хар тарар хар гардарахара! Хар тарар хар гардарахара! – раздалось одновременно со всех сторон.

(«Мы заплатим собственной кровью, мы заплатим собственной кровью»)

– Шаргар! Хар шаргар дагранаха! Пархара кар артарх рак кархрат! – грозный рокот дракона гремел над замком.

(«Прочь, вы прочь убирайтесь, принесите мне победу [8] (любой ценой) или умрите»)

– Хар пархара артарх! Хар пархара артарх! – отвечали ему местные обитатели, оборачиваясь в смутные размытые тени и улетая прочь.

(«Мы принесем победу (любой ценой), мы принесем победу (любой ценой)»)

Дракон умел улавливать чужую смерть на большом расстоянии, и потому знал – первое оружие его слуг, самое страшное, как они заверяли, против которого устоит лишь святой, коих, как известно, не бывает, не смогло навредить вампиру, или же кому-то из его спутников. Потому-то дракон так и нервничал, хоть его запас верных слуг и велик, далеко не ограничен одним лишь темным замком, но не бесконечен. И если вампир и дальше с той же легкостью будет преодолевать выставляемые на его пути преграды, то может дойти до того, что дракону придется лично сойтись с ним в бою, чего, по здравому размышлению, крылатому змию не очень хотелось.

– А придется, – мысленно ответил Горынычу Олег.

Нет, мысли змия вампир читать не мог, все же они были слишком далеки друг от друга. Но уловить общее настроение, уловить, что Горыныч сам панически Олега боится, зато не прочь подготовить ему еще парочку ловушек, мог. Эманации столь великой в мировом масштабе силы, как последний разумный дракон (его мелкие сородичи, из чешуи которых была сделана кольчуга Всемира, не считаются), разносятся далеко над миром.

А «Вепрь» тем временем вылетел из облака зрительного галюциногена – уникального химического соединения, которое могло вызвать морок без прямого нервного контакта, воздействовав на расстоянии через глазной нерв. У Любослава отлегло от сердца, белый пес так и не смог пролезть в машину, и остался где-то там, позади. Всемир облегченно вздохнул, мертвые остались позади, так и не сумев выманить его в свои объятья. Толян с Коляном тоже вздохнули, но горько:

– Ушел, …! – прокомментировал Толян.

– Ушел, – согласился с ним Колян, – Лысый вообще всегда уходил. На то он и Лысый! Ну да ничего, слышь, Толян, когда назад будем ехать, надо поискать будет, а то че эти дохляки разгуливают, как будто живые?

– Шнифтами не надо было кнацать [9], дубина! – беззлобно упрекнул друга Толян, – Ну да ничего, поищем! – заверил он. – Найдем! От Толяна еще никто не уходил, и Лысый не уйдет!

– Слышь, Олег, а ты не видел, куда он делся? Остальных мы вроде того, конкретно подавили, а Лысый, тихарь захарчеванный, винта нарезал [10]!

– Увы, такого не видел, – честно признался вампир, не став уточнять, что и видеть не мог – галлюцинации вообще вещь сугубо индивидуальная, и как Толян с Коляном умудрились один и тот же морок увидеть, даже для вампира оставалось загадкой. – Кстати, можешь уже окна открывать.

А пока ведомый Толяном «Вепрь» петлял через мороки, пейзаж вокруг незначительно изменился. Хоть это и были, без всякого сомнения, те же самые темные земли, однако не чувствовалось уже той затхлости, той тоски, что заполняла пейзаж возле гор. А в скором времени и вовсе холмы да овраги вновь разнообразили местность, пусть и незначительно, но Толяну все же пришлось снизить скорость. Теперь «Вепрь» на каких-то жалких ста сорока в час шел, плелся, можно сказать. Впрочем, если карта Всемира хоть приблизительно, с точностью до порядка, характеризировала масштаб, то и такой скорости должно было хватить, чтоб все темные земли за два дня пересечь. За один, увы, никак – добрых полторы тысячи верст, вытянутые с востока на запад земли даже в дни величия китежградского княжества гонцы на сменных лошадях меньше чем за неделю не пересекали.