Роковая музыка (Музыка души) - Пратчетт Терри Дэвид Джон (читать книги онлайн .txt) 📗
— Мисс, не существует лошадей реальней этой.
— И я помню ее имя! Я уже ездила на ней раньше!
Ворон вздохнул. Или по крайней мере издал свистящий звук, который из всех звуков извлекаемых клювом, больше всего походил на вздох.
— Сядь на лошадь и скачи. Он выбрала тебя одну.
— Куда скакать?
— Это то, что мне невозможно знать, а тебе — понять
— Предполагается, что я слишком глупа для этого… Можешь ты хотя бы намекнуть, что должно произойти?
— Ну… Я вижу, ты читаешь книги. Попадались ли тебе такие, в которых дети отправлялись в далекое магическое королевство и участвовали в приключениях с гоблинами и так далее?
— Да, конечно, — ответила Сьюзан с гримаской.
— Пожалуй, лучше всего для тебя ожидать чего-то подобного, — сказал ворон.
Сьюзан взяла с верстака пучок какой-то травы и принялась в задумчивости перебирать ее.
— Я только что видела на улице одну особу, которая утверждала, что она Зубная Фея, — сказала она.
— А почему бы ей не быть Зубной Феей? — осведомился ворон. — Тут их по крайней мере три.
— Да нет их тут! То есть… я хочу сказать, что всегда думала, что это просто… истории. Как про Песчаного Человека или Быка-Отца [Согласно деревенским легендам, рассказываемым по крайней мере в тех местностях, где крупный рогатый скот занимает значительное место в домашнем хозяйстве, Бык— Отец — это мифический зимний персонаж, который в Ночь Быкоявления скачет от дома к дому в грубых санях, влекомых четырьмя дикими быками, развозя сосиски, черные пудинги и ветчину всем хорошим детям. Он произносит очень много «Хо хо хо». Детям, которые вели себя плохо, доставался мешок, полный окровавленных костей (это те маленькие детали, которые говорят нам, что эта история для маленьких детей). О нем сложена песня. Она начинается так: А ну-ка оглянись!
Эта история берет начало в легенде об одном мелком короле. Этот король проходил мимо (во всяком случае, он так говорил) мимо дома, в котором жили три девицы. Он услышал, как они стенают — у них не было никаких припасов на празднование середины зимы. Он преисполнился сострадания и зашвырнул к ним в окно связку сосисок. Тяжело контузив одну из них, но нет никакого смысла портить этой деталью красивую легенду].
— Ага, заговорили в другом тоне? — сказал ворон. — Уже не так много решительных деклараций, да? Чуть меньше «Такого не бывает!» и чуть больше «Я о таком не знала», да?
— Любой поймет, что я имею в виду. Совершенно нелогично верить, что где— то есть старик с большой бородой, который раздает всем подряд сосиски и требуху в Ночь Быкоявления, разве не так?
— Я не знаю насчет логики. Никогда не учил логику, — ответил ворон. — Но не слишком логично жить на черепе, а это именно то, что я делаю.
— И не может быть никакого Песчаного Человека, который швыряет детям песок в глаза, — сказала Сьюзан неуверенным тоном. — Потому что… ни в какую сумку не поместится так много песка.
— Может быть, может быть.
— Я, пожалуй, лучше пойду, — сказала Сьюзан. — Мисс Буттс всегда проверяет спальни в полночь.
— Сколько спален в школе? — спросил ворон.
— Около тридцати, я думаю.
— Ты веришь, что ровно в полночь она проверяет их все и не веришь в Быка-Отца?
— Лучше я все равно пойду, — сказала Сьюзан. — Хм. Спасибо.
— Закрой за собой дверь и забрось ключ в окно, — попросил ворон.
После ее ухода комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь потрескиванием угля в очаге.
Потом череп заметил:
— Эти современные дети, а?
— Я обвиняю образование, — ответил ворон.
— Обилие знаний чрезвычайно опасно, — заявил череп. — Гораздо опаснее, чем немножко знания. Я всегда это говорил, когда был жив.
— Когда это было, кстати?
— Не могу припомнить. Мне кажется я был замечательно умен. Учитель или философ — в этом роде. А теперь я лежу на верстаке с птицей на макушке.
— Весьма аллегорично, — согласился ворон.
Никто не объяснял Сьюзан, на что способна вера. Или по крайней мере, на что она способна в условиях сочетания высокого магического потенциала с нестабильной реальностью, существующих на Диске. Вера создает свободное пространство. Потом появляется нечто и заполняет его. Это не значит, что вера отрицает логику. Например, совершенно очевидно, что Песчаному Человеку вполне достаточно небольшого мешка. В Плоском Мире он постоянно наполняется сам.
Было около полуночи. Сьюзан прокралась в конюшню. Она была из не тех людей, которые способны оставить тайну неразгаданной. Пони в присутствии Бинки вели себя тише воды ниже травы. Лошадь светилась в темноте.
Сьюзан потащила было седло со стойки, но призадумались. Если она свалится, седло ничуть ей не поможет. А уздечка в данном случае будет столь же полезна, сколь руль на скале.
Она открыла дверь в денник. Большинство лошадей ни за что не станут пятиться задом, поскольку то, что им не видно, для них не существует. Но Бинки вышла сама, остановилась у подсадки и выжидающе посмотрела на Сьюзан. Та вскарабкалась ей на спину. Это было все равно, что сидеть на столе.
— Ну хорошо, — прошептала она. — И имей в виду: я не собираюсь верить во все это.
Бинки наклонила голову и тихо заржала. Затем она вышла во двор и направилась в поле. У ворот она сорвалась в галоп и поскакала прямо к ограде. Сьюзан зажмурилась. Она ощутила мгновенное напряжение мускулов под бархатной шкурой и лошадь взлетела над оградой, над полем. Позади нее секунду или две пламенели в торфе два огненных отпечатка копыт.
Когда они пролетали над школой, Сьюзан заметила мерцающий в окне свет. Мисс Буттс совершала свой обход.
Это может стать проблемой, сказала себе Сьюзан.
А потом она подумала: я сижу на спине лошади, скачущей по воздуху на высоте сто футов; я вляпалась во что-то таинственное, очень напоминающее магическую страну с гоблинами и говорящими животными. Чего-чего, а проблем у меня и так выше головы. А кроме того, разве в школьных правилах есть что-нибудь о полетах на лошадях? Готова поспорить, что нет.
Квирм растаял далеко внизу и мир распахнулся перед ней, весь в пятнах тьмы и серебра. Шахматная доска полей с редкими огоньками ферм мерцала в лунном свете. Рваные облака разлетались по сторонам.
