Время кенгуру (СИ) - Эм Михаил (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Я поднялся с лавки и отправился поглядеть в предбанник. Гусарская форма майора Зимина исчезла. Следовательно, Зимин оделся и ушел. Впрочем, он же кричал…
С проклятьями я выглянул из бани. Начинало рассветать. Дирижабль вместе с майором Зиминым и остальными гусарами поднимался в воздух.
— Стой! — заорал я.
Ухватив с лавки одежду, в чем мать родила бросился я за улетающим дирижаблем. С дирижабля меня заметили и сбросили веревочную лестницу.
— Жми, Андрюха! — кричал майор Зимин, свешиваясь с бортика. — Улетаем!
А то я сам не видел.
Огромными прыжками нагонял я дирижабль с волочащейся за ним веревочной лестницей. В левой руке у меня была схваченная с лавки одежда, а правой рукой я надеялся зацепиться за веревочную лестницу. Могли бы и приземлиться, конечно: минут десять отняло бы, не больше.
Майор Зимин, словно услышав мои мысли, воскликнул:
— Извини, Андрюха, остановиться не можем. Министр позвонил, серчает. Срочно требует дирижабль. Так что догоняй!
Я догнал веревочную лестницу и ухватился за нее. В этот момент воздушное судно резко ушло вверх, и я повис на веревочной лестнице, ухватившись за нижнюю перекладину.
— Подтягивай его, — услышал я сверху.
Лестницу потянули. Я еле удерживался на одной руке, во второй у меня была зажата одежда. В одежде находился, во-первых, айфон и эмоушер — недешевые гаджеты, надо заметить, — а во-вторых, первертор, от которого зависела судьба человечества. Я не мог оставить человечество в трудный для него час, поэтому удерживался за веревочную лестницу на одной руке. Хотя из последних сил.
Собственно, так и случилось: силы оказались последними. Когда до спасительной корзины оставалось совсем немного, рука моя соскользнула, и я свалился вниз на кусты орешника. За то время, что я удерживался за веревочную лестницу, дирижабль отдалился от Горловки на приличное расстояние, поэтому я свалился на значительном удалении от людей.
— Держись, Андрюха! — донеслось до меня сверху прощальное.
— Чтоб тебя! — выругался я.
По счастью, я практически не пострадал, отделавшись несильными царапинами и ушибами. Хуже было другое. В левой руке, в которой я зажимал схваченную с лавки предбанника одежду, обнаружилась лишь куртка. Все остальное, включая джинсы, футболку и трусы, исчезло в неизвестности. Я даже не знал, оставил я их впопыхах в предбаннике или они свалились на землю во время моего недолгого, но отчаянного полета на веревочной лестнице. Поэтому возвращаться за одеждой в Горловку смысла не имело. Что-то — нет, не внутренний голос, этот молчал, как убитый — подсказывало: возвращаться не стоит. В деревне могли находиться не только женщины, но и мужчины. Не знаю, что с ними сделали гусары — связали, наверное, — но теперь мужчины освобождены, а у меня даже сабли нет. Зиминскую саблю я оставил в предбаннике. Но сабля была единственной потерей, о которой я не сокрушался. Будь сейчас у меня сабля, я бы с удовольствием обменял ее на трусы, а еще лучше — на джинсы.
Больше всего обнадеживало, что все имевшиеся в моем распоряжении гаджеты: айфон, первертор и эмоушер — остались на месте, то есть в сохранившейся куртке, и нисколько не пострадали. С остальным обстояло плачевно. Я находился без штанов, недалеко от зоны боевых действий, причем 1812 году!
Надев куртку, я побрел куда глаза глядят. Гулять по лесу без штанов, со свободно раскачивающимся при ходьбе членом, было довольно непривычно.
«Встретит кто, ведь за извращенца примет или нудиста», — подумалось мне.
«А то!» — вякнул внутренний голос.
Глава 5
Люси Озерецкая, дневник
Ах, неужели этот день настанет, и я выйду замуж за барона Енадарова! Все домашние в волнении: суетятся, спрашивают меня о чем-то, ушивают и подшивают.
Свадебное платье почти готово, оно прекрасно. На плечах — перья и драгоценные камни. Спина — с прозрачными вставками, отделанными стразами. Глубокий вырез в виде сердечка, с кружевами. Тоненький поясок, подчеркивающий неповторимую индивидуальность. Кружевная фата и заказанный у самой лучшей портнихи элегантный шлейф. Вот какой я буду в день своего венчания!
Не меньше суетятся распорядители. Они словно с ума посходили: все время спрашивают, что я хочу видеть на свадебном столе. Но я не хочу кушать — я выхожу замуж. Как только они не понимают! Вопрос со свадебным столом папан взял в конце концов на себя, сказав распорядителям буквально следующее:
— Прекратите беспокоить Люси. Это может плохо отразиться на ее здоровье.
О нет, папан, ты неправ! Что может случиться с моим здоровьем, если я выхожу замуж?!
Папан беспокоится из-за моего замужества, поэтому нервничает. Но еще больше беспокоится маман. Вчера она спросила:
— Люси, милая, давай поговорим о замужестве.
— Ах, мамочка, я так занята! — ответила я. — Может, поговорим после свадьбы? Или следующей весной?
— Нет, Люси, это необходимо, — настаивала маман.
— Хорошо, мамочка, только поскорей. Сейчас ко мне должна прийти с визитом Лика Венюкова.
— Скажи, Люси, — произнесла маман, пристально в меня вглядываясь, — Ты видела запретные картинки в интернете?
— Какие еще запретные картинки? — отмахнулась я.
— Ну, запретные. Те, на которых голые женщины и мужчины.
Я даже не поняла, о чем она говорит. При чем здесь голые женщины и мужчины? Фи, какая мерзость! Я завтра выхожу замуж, разве это не прекрасно?! Все мои мысли только об этом — о том, что скоро я стану баронессой Енадаровой.
— Нет, мамочка, — ответила я. — Никаких запретных картинок я не видела.
Маман что-то еще попыталась мне объяснять про супружеские отношения, но я не стала слушать. Недосуг. Извини, дорогая маман, но расскажешь после, когда у меня будет время. А сейчас я выхожу замуж!
Зашла с визитом Лика Венюкова и сразу принялась обсуждать мое свадебное платье — она его вчера на примерке видела. Лика посоветовала сделать пояс пошире, в виде баски. Я вспыхнула и стала доказывать, что баска мне не подойдет и что, напротив, пояс можно сузить еще больше.
После свадебного платья переключились на список гостей.
— Как, — воскликнула Лика, — неужели и граф Пантелеев приглашен? Вы пустите этого несносного человека в свой дом?
— Вообще, гостями занимается папан, — отвечала я. — Но я не нахожу, что граф Пантелеев настолько несносен, чтобы не приглашать его на мою свадьбу. Вот кого я не хочу видеть, так это Ребиндера с супругой. К сожалению, он является важным подрядчиком для папан, поэтому должен быть приглашен.
— Но княгиню Дунину-Барковскую вы наверняка не пригласите? — спросила Лика.
Я не помнила, внесена ли в список Дунина-Барковская. Мы с Ликой долго искали ее фамилию в списке, но так и не нашли. Нужно спросить у папан, намеренно он не внес в список Дунину-Барковскую или попросту позабыл.
Что вызвало у Лики полное одобрение, так это меню свадебного обеда, особенно кней де броше и бланкет де во. Мы просмотрели все меню и решили, что ничего лучше и придумать было нельзя.
Потом рассматривали картинки в интернете.
— Ой, какие милые котики! — воскликнула Лика.
Тут я вспомнила о последнем разговоре с маман и шепотом поинтересовалась у Лики:
— Ты слышала о запретных картинках в интернете?
— Слышала, — прошептала Лика в ответ.
— Давай посмотрим?
Лика стала листать браузер, в поисках запретных картинок. Наконец, нашла.
— Смотри, — Лика протянула мне наладонник.
На картинке была изображены Адам и Ева, держащие в руках белого голубка. Влюбленные целовались. Их фигуры скрывал пышный куст, усеянный розовыми бутонами. Мы с Ликой захихикали.
— Ты станешь целоваться со своим мужем? — спросила Лика.
— Вот еще, чего придумала?! — ответила я и надула губки.
Но на Лику я не могу обижаться — она моя лучшая подруга.
Ой, некогда, бросаю дневник! Привезли свадебную фату, перешитую — требуется новая примерка!
