Тилья из Гронвиля (СИ) - Ганова Алиса (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Когда он скрылся из виду, я вздохнула и, миновав раскрытые ворота, направилась к добротному, двухэтажному деревянному зданию.
Вход с тремя ступеньками украшали две бочки с цветами, козырек с яркой черепицей и искусная кованная вывеска: «Постоялый двор Ульны». Ветер раскачивал ее, и она жалобно поскрипывала, обращая на себя внимание.
Я достала из сумы письмо, сжала в руке и толкнула дверь.
Звякнул колокольчик. На меня тут же обернулись все, кто был в общем зале: несколько мужчин и две женщины. Голоса стихли. Они даже есть перестали, наблюдая за тем, как я бочком прохожу мимо и иду к стойке, за которой сидит уже не молодая гнома в аккуратном, белом чепце. Она чинно восседала на высоком стуле, поэтому мне пришлось смотреть на нее снизу вверх. Как же неловко я себя чувствовала, под ее испытывающим взглядом.
Не успела я разомкнуть рта, госпожа Ульна огорошила:
— Очень жаль, милая, но свободных мест нет.
— Да? — растерялась я. — Очень жаль, — поджала губы, опустила голову и хотела уже уйти, как она полюбопытствовала:
— Что за писулька?
— От господина Селти.
Хозяйка протянула руку с короткими толстыми пальцами, и я передала ей письмо, хотя в душе уже и не надеялась на счастливый исход.
Госпожа Ульна раскрыла конверт, извлекла сложенный вчетверо лист, пробежалась глазами по строчкам, потом посмотрела поверх него на меня и вздохнула. Затем спустилась по лесенке со стула и подняла откидную столешницу, приглашая пройти к ней за стойку.
— Идем.
Она была женщиной солидного возраста, ниже меня ростом, коротконогая. Тем не менее это не мешало ей быстро передвигаться. Да так, что я едва поспевала за ней. Быстрым шагом, с четкими, выверенными движениями, хозяйка постоялого двора провела меня через крохотную кухню к лестнице, поднялась на второй этаж и провела по узкому, темному коридорчику до небольшой двери. Осмотреться я не успела, но подметила, что здесь все рассчитано на гномий рост, из чего сделала вывод, что она привела меня на свою личную половину, не предназначенную для посетителей. Предположение оказалось верным.
— Все комнаты заняты, — порывисто рассказывала госпожа Ульна. — Но если ты не прихотлива, могу предложить небольшую комнатку, бывшую гардеробную, за которую ничего не возьму. Пропитание и запас провизии в дорогу будут стоит полчекана, — открыла дверь, и я увидела полупустой крохотный закуток с малюсеньким окошком почти под потолком. — Матрас и подушку найду. Согласна?
— Да!
— Плата вперед.
Конечно, спать на полу в душном закутке не очень удобно, однако здесь я могу не бояться, что меня попытаются обидеть. Да и понимаю: хозяйка заведения сделала все возможное, чтобы помочь. От половины чеканной ей никакого прока, только морока, и все же не отказала мне. Хотя по природе она расчетлива и привыкла извлекать из любого действа прибыль.
Я вынула из кармашка чеканную и протянула ей.
Госпожа Ульна взяла монету, с сомнением во взгляде покосилась на мой карман и настоятельно изрекла:
— Зашей половину кармана, иначе по приезде в Эльверд сразу же обчистят.
Скорее интуитивно я поняла, что значит «обчистят». Однако от нее мое замешательство не укрылось, и она покачала головой:
— И куда тебя дуреху несет? Домой и замуж! Трое детей погодок излечивают даже от гномьего проклятья!
У меня хватило ума промолчать. Но хозяйка усмехнулась краями губ и добавила:
— Испытано!
Мне пришлось подняться с нею на чердак, где на старом стуле сушился соломенный матрац, подушка, старенький плед, и перенести их в комнатушку. Затем, пока я застилала постель, госпожа Ульна любезно принесла мне миску наваристой каши с кусками мяса.
— Отдыхай, пока есть возможность. Три дня с ребятами Селти — то еще испытание. Тряска, спешка и движение от рассвета до заката.
Ее предупреждение впечатлило меня, поэтому я быстро поела, отнесла тарелку на кухню, а затем вернулась в клетушку и легла набираться сил.
После трех часов крепкого сна я почувствовала себя бодрой. Больше спать не хотелось, а заняться в коморке абсолютно нечем. Поэтому спустилась и предложила помощь.
— Не нужно, — отказалась госпожа Ульна, сновавшая между кухней и общим залом с постояльцами. — Если нечем заняться, прогуляйся до фонтана удачи у ратуши. Лишняя удача не помешает.
Не знаю, что она имела в виду. Возможно, намекнула, чтобы не путалась под ногами.
И чтобы не раздражать хозяйку, я отправилась прогуляться по Пустелю.
Дневная жара сходила на нет. на улице, особенно в тени, стало свежо. Обрадовавшись открытому пространству, я с удовольствием вдохнула полной грудью живительного воздуха и зашагала к площади, где еще днем заприметила торговые палатки.
Однако пройдя совсем немного, растеряла уверенность и заволновалась.
Всю свою жизнь я прожила в тихом Гронвиле. Иногда по праздникам ездила с семьей на ярмарки, где меня всегда сопровождали родители, братья и сестра, еще знакомые и родственники. Сейчас же я чувствовала себя почти сиротой. И как не храбрилась, что смогу доехать до Эльверда, ужасно трусила.
Пустель — небольшой городишко, а Эльверд — огромный. Если сейчас робею, то что же будет потом?
— Справлюсь! — произнесла уверенно, пытаясь приободрить себя. И в качестве доказательства своей храбрости решила найти тот счастливый фонтан.
Городская площадь располагалась в пяти минутах ходьбы от постоялого двора. Одноэтажные дома сменились двухэтажными, с черепичными навесами и крышами. Появились уличные фонари, каменная кладка мостовой стала ровнее…
Однако главная площадь была небольшой, и на ней скученно, как поганки на пне, ютились блеклые торговые палатки.
Я привыкла, что навесы и вывески яркие, привлекают покупателей, а тут какие-то серые. Еще в торговых рядах пахнет несвежей рыбой, мусором и едой. И не было здесь ни попугаев, ни диковинных специй, ничего такого, что я привыкла встречать на крупных рынках.
Засмотревшись на товар сапожника, натолкнулась стоявшую посреди прохода зеленщицу, что ощипывала у салата подвядшие листья и тут же бросала себе под ноги.
— Смотри, куда прешь! — пробурчала она и, крутанувшись, едва не снесла меня большой корзиной. Я зашагала быстрее, свернула на повороте и вывернула прямо на мясника, рубившего огромную тушу…
Мне все меньше нравилась прогулка. Решив не искушать судьбу, свернула к выходу, но тут ко мне пристал загорелый мальчишка:
— Купи! — сунул под нос лоток с пряниками. Глазурь на них подтаяла и выглядела так, будто он их облизывал. Попыталась обойти его, но он настойчиво кидался под ноги и не унимался: — Сладкий, медовый — полушка! С орешками — четвертушка! Купи! Ну, купи!
Наверно, мальчишка еще преследовал меня, если бы по пути ему не подвернулась чванливая дородная горожанка с дочерью, которая, увидев сладости, скорчила просительно лицо и завопила противным голосом:
— Купи!
Не знаю, удалось ли ему продать хоть что-то. Миновав последний ряд, я поднялась по ступенькам и вышла к желтой ратуше, перед которой и стоял фонтан.
Что в нем такого счастливого или особенного, я не поняла. Даже засомневалась, что это он. Однако когда подошла ближе и увидела на дне несколько поблескивавших на солнце мелких монет, сомнений не осталось. Тем более что поблизости не то что другого фонтана, даже лужи не было.
Будь моя воля, я бы украсила здешнюю достопримечательность цветами, яркими стеклышками, бусинами, крошечными зеркальцами, чтобы свет отражался в них и придавал этому унылому месту волшебства и загадочности. Люди бы рассматривали красоты с раскрытыми ртами, а потом рассказывали знакомым. А тут одно разочарование.
Постояв у журчащего фонтанчика в виде круглой чаши и цветка, из которого стекали тоненькие струйки воды, я достала четвертак и, прошептав: «На удачу!» — бросила в воду.
— Плюх, — и он на дне: лежит одинокий, обратно в руки просится. И до того жалко стало с ним расставаться.
«Глупая! Еще ничего не заработала, а уже деньгами чужими разбрасываюсь», — укорила себя. Но тут же спохватилась, что жадничать нельзя, ведь остаться без удачи — жуткое дело! Чтобы жадностью не отвадить от себя удачу, скрипя сердце опустила руку в карман и вытянула еще один четвертак. Тяжело вздохнув, бросила и его… После чего мне стало жаль потраченных денег вдвойне! Видимо, нет во мне щедрости! Тем более папа говорил, что везение мы делаем сами: трудом, настойчивостью и усердием.
