Арифмоман. Дилогия (СИ) - Рудазов Александр (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Так что верхние области Авиума были плохо приспособлены для бескрылых и двуруких. В самых верхних дороги вообще отсутствовали — горожане просто перелетали от пункта к пункту. Ниже передвигаться становилось возможным, но опять-таки требовалось обладать цепкостью обезьяны… или имния.
Именно из-за этого Эйхгорна сразу отделили от остальных рабов и отправили в самые нижние, практически подземные области. Там, в просторных, с высокими потолками, но все же коридорах, имнии передвигались так же, как и люди.
Очень-очень долго Эйхгорна вели по этим стальным туннелям. Его взгляд как обычно был снул, словно у мертвой рыбы, но обстановку землянин разглядывал цепко, внимательно. Очень уж необычными оказались недра Авиума.
Металл. Везде сплошной металл, причем какой-то необычный, доселе не встречавшийся Эйхгорну. Вероятно, какой-то редкий сплав. Серо-белый, изумительной гладкости, он явно когда-то был покрыт краской, но ее давным-давно ободрали. Лишь кое-где Эйхгорн замечал отдельные пятнышки или штришки. Местами — граффити. Какие-то символы и упрощенные рисунки, похожие на средневековые гравюры.
Свет исходил от… вероятно, волшебных светильников, но они имели мало общего с теми, что Эйхгорн видел в Библиограде и других местах. Там были ярко-голубые хрустальные шары, иногда горящие сами собой масляные лампы или комки призрачного света над держателями для факелов. Здесь же в потолке встречались крошечные глазки, испускающие однако довольно мощное сияние.
Почти наверняка создавали это не имнии. Да, они умеют обрабатывать металл и достигли немалых высот в воздухоплавании, но вот все это… явно не их уровень. И уж конечно, это не природные образования.
Кто же тогда?
И что вообще такое Авиум? Если остальной Алатус не вызывал у Эйхгорна вопросов — флогистоновая сверхлегкая растительность, необычная, но понятная экосистема, — то Авиум… Авиум пока оставался загадкой.
Эйхгорн надеялся со временем ее разгадать. Благо как раз времени у него теперь хоть отбавляй — в рабстве он явно надолго…
— Советую тебе помолиться своим богам, ползун, — произнес сопровождающий. — Завтра утром тебя принесут в жертву.
В первый момент Эйхгорн решил, что неправильно что-то понял. Все-таки имнийский язык он знал еще нетвердо — какие-то смысловые нюансы иногда ускользали. Так что он на всякий случай уточнил:
— А как именно меня… принесут в жертву?
— Стандартным способом, как всех, — уныло ответил имний. — Сердце вырежут.
— Ясно, — только и ответил Эйхгорн.
Поставьте себя на его место. Не так уж много найдется новостей, способных огорошить сильнее. И хотя выражение лица Эйхгорна не изменилось ни на йоту, внутри он испытал настоящую бурю эмоций.
Вероятно, следовало выразить хотя бы формальный протест, задать дополнительные вопросы, но Эйхгорн этого уже не успел. Его втолкнули в небольшое помещение без источников света, похожее на кладовку. Там отсутствовала даже лежанка — ну правильно, к чему удобства тому, кто завтра все равно умрет?
На последний ужин Эйхгорн даже не надеялся.
Дверь заперли на засов, и он остался в темноте. Тщательно ощупал пол и стены (до потолка не дотянулся), но не нашел ничего интересного. Разве что паутину в углу.
После этого Эйхгорн некоторое время сидел неподвижно, ловя разбегающиеся мысли. Заняться было решительно нечем. От нечего делать он стал мысленно прокручивать перед глазами «Сравнительное сравнение способов богам поклонения», пытаясь понять, во славу каких именно богов его прирежут.
Честно говоря, Эйхгорн так и не удосужился узнать о религии имниев. Да и вообще пока не видел на Алатусе никаких признаков религии. Ни культовых сооружений, ни священнослужителей, ни проведения ритуалов.
Ну ладно, завтра он узнает об этом во всех подробностях.
Хотя умирать все равно не хотелось. При всем своем фатализме и спокойном отношении к смерти Эйхгорн все же предпочел бы еще немного покоптить небо. Он ведь только начал исследовать этот новый огромный мир.
Последнего ужина так и не принесли. Заснуть тоже не получалось. Эйхгорн снова стал размышлять насчет грядущего жертвоприношения.
Впрочем, ничего интересного в этом не было. Так или иначе, все его предположения сводились к одному — какие-то идиоты решили, что богам или иной высшей силе нравится, когда в их честь льется кровь. Совершенно неразумная, лишенная всяких оснований, но почему-то очень популярная гипотеза.
То есть Эйхгорн бы понял, если бы это и вправду действовало. Если бы после жертвоприношения на самом деле повышалась урожайность почвы или происходило еще что-нибудь полезное. Убийство от этого не перестает быть убийством, но у него хотя бы появляется логичная причина.
Но ведь это же не действует. Даже если допустить на секунду, что боги действительно существуют, они явно никак не реагируют на какие бы то ни было попытки людей обратить на себя их внимание. За многие века практических экспериментов так и не было замечено никакой корреляции между ритуалами и последующими событиями.
А если никакого результата нет — к чему это делать?
От безделья Эйхгорн решил даже сам провести практический эксперимент. Чисто чтобы отвлечься, занять немного времени. Он не знал ни одной молитвы, поэтому просто поднял лицо кверху и отчетливо произнес:
— День Медного Вепря, тысяча пятьсот пятнадцатого года. Нахожусь в неустановленной точке Авиума. Приступаю к эксперименту по установке связи с высшими силами, попытка первая. Проверка, проверка. Прошу всех, кто меня слышит — богов или иных гипотетических представителей высших сил, — помочь мне, Исидору Яковлевичу Эйхгорну, спастись завтра от смерти. При этом считаю себя обязанным заметить, что я не верю в ваше существование, однако элементарная логика подсказывает, что исчезающе малый шанс лучше нулевого, так что попытка оправдана. Меня хорошо слышно? Я в первый раз это делаю, так что могу где-то ошибиться… наверное, надо на колени встать, но тут пол грязный, так что я не буду. Надеюсь, это не является критичным условием. Продолжим. В случае моего спасения я буду очень благодарен… Кому-То-Там… и обязуюсь тоже что-нибудь для вас сделать. Не знаю, правда, что именно я могу для вас сделать, но если что-то могу — буду рад помочь. Конец связи.
Окончив эксперимент, Эйхгорн криво усмехнулся. Конечно, это не поможет. Никаких богов не существует. А даже если бы и существовали — черта с два бы они откликнулись на такую молитву.
Поржали бы разве что.
Впрочем, надо же как-то занять мозг. Здесь ведь даже нечего пересчитывать или измерять. Не стихи же читать.
Пришли за Эйхгорном только утром. Когда дверь открылась, он сидел к ней спиной и монотонно бормотал:
— Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — все будет так. Исхода нет. Умрёшь — начнёшь опять сначала и повторится всё, как встарь: ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь.
Имнии с пониманием переглянулись. Они такого уже навидались.
— Пошли, ползун, — тронул Эйхгорна за плечо один. — Твоя очередь.
Эйхгорн ответил снулым взглядом. Читая стихи, он в бешеном темпе перебирал возможные варианты спасения. Однако сколько-нибудь исполнимых среди них не было.
Слишком уж дрянная сложилась ситуация.
Накормить Эйхгорна по-прежнему никто не озаботился. Разве что дали попить, да разрешили сходить в уборную. Как только он закончил свои дела, двое имниев с кривыми ятаганами, похожими на огромные серпы, вновь повели его по стальному туннелю.
Теперь, когда Эйхгорн знал, для чего здешним властям рабы, вся обстановка стала как-то зловещее. И по ногам подул холодок, и тени легли по углам, и имнии приобрели недобрый вид. В голове сама собой зазвучала дикая смесь «Дойчен зольдатен» и «Имперского марша».
Да еще и стрелка вормолеграфа вдруг дернулась, но Эйхгорн посмотрел на нее с нескрываемой печалью. Ему это теперь уже безразлично.
Да, Эйхгорну неожиданно стало себя жалко. Ну все-таки — неужели именно вот ради этого он провалился в червоточину? Чтобы какой-то психопат в рясе вырезал ему сердце?
