Ведьмины байки - Громыко Ольга Николаевна (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
– Так о чем вы там толковали, госпожа? – робко напомнил он.
За окном снова раздался вой – лютый, голодный, алчный. Его услышали не только мы. В домах вспыхнул свет, в окнах заметались испуганные люди, баррикадируя двери сундуками, стульями, метлами.
Мельник был двадцатым.
После каждой двадцатой жертвы загрызень размножался делением.
Я перехватила его в сенях, бесцеремонно поймав за спущенный на плечи капюшон.
– Зачем ты пришел, Отлученный? Полюбоваться на свою работу?
– Нет. – Он спокойно высвободил капюшон из моих пальцев. – Я хочу помочь.
– Чем? – Я горько рассмеялась. – Копать могилы? Тебя же лишили дара!
– Меч у меня не отобрали.
– Хочешь умереть героем?
– Я хочу помочь, – упрямо повторил он, глядя поверх моего плеча на клубящийся за дверным проемом снег.
– Совесть замучила? – съехидничала я.
– Да. – Он с вызовом посмотрел мне в глаза. – Но не та, что ты думаешь.
– А у тебя их несколько? Кто бы мог подумать… ловко ты их запрятал, чисто ростовщик серебряные вилки.
– Да ни хрена ты не понимаешь, ведьма! – Развернувшись, он решительно шагнул в метель.
– Что он сказал? – остолбенело переспросила я непроглядную мглу. Снег залетал в сени, тая на земляном полу.
– Он сказал, что вы ничего не понимаете в хрене! – авторитетно пояснила Линка. (Нет, этот ребенок когда-нибудь сведет меня с ума!) – Тетя ведьма, а у моей мамы есть тертый хрен со свеклой! Целая кринка! Я маме его тереть помогала, потому что сестренка сбежала, и кот сбежал, и даже соседка сбежала, которая за солью зашла. А у меня тогда насморк был, вот!
Даже сквозь завывания метели я услышала громкий переливчатый свист. Отстранив с дороги девочку, я, не думая об опасности, выскочила во двор. Ветер сразу же заставил меня согнуться пополам. Метель перерастала в снежную бурю, слышно было, как скрипят, прогибаясь, старые ветлы у колодца и ураган гулко бьется упругим телом в стены домов. Глупый, очень глупый поступок. На две трети лишенная способностей, я была так же беспомощна перед загрызнем, как любой из жителей Замшан.
Рядом со мной – о диво! – появился староста с факелом в руке. Пламя то жалось к палке, то отрывалось клочьями и уносилось прочь, неизменно возрождаясь из едва тлеющей искры.
– Что вы делаете? – заорала я, пытаясь перекричать ветер.
– А вы? – рявкнул он в ответ.
– Что б я знала!
– Ото ж!
Мы снова услышали свист – длинный, призывный.
– Туда! – скомандовала я сама себе, вырывая у старосты факел. – А вы – домой, и хорошенько заприте дверь!
Тот отрицательно помотал головой.
Ночь, метель и мороз начисто отбили у меня охоту спорить с очередным самоубийцей. Упрямо наклонив голову, я пошла на свист, раздвигая плечами тугой снегопад. Староста поплелся за мной.
Мы наткнулись на Отлученного неожиданно, я чуть не выронила факел.
– Что вы тут делаете? – раздраженно крикнул он, оборачиваясь на свет. – Убирайтесь! Это не ваша охота!
– Ваша, что ли?
– Да!
– Предъявите лицензию!
– Проваливай отсюда, идиотка!
Только сейчас я увидела, что в руке у него снова зажат обнаженный меч.
– Он тебя не узнает! Прошло слишком много времени, управляющие чары давно развеялись!
– У тебя вообще ни единого шанса, ведьма!
– Ото ж!
Староста тонко, по-бабьи охнул, обрывая нашу непринужденную беседу. В трех локтях от него стоял загрызень. Снег, запорошивший его шерсть, белым пухом наметал контуры поджарого тела.
– Ters't! Lokki! – Незнакомец поперхнулся снегом, закашлялся.
Тварь оглянулась на голос, с быстротой молнии развернулась всем корпусом. Верхняя губа приподнялась над черным провалом пасти, на землю капнула нитка слюны.
– Свят-свят! – истово крестился староста. – Чур меня!
Загрызень покосился на него с явным презрением.
– Lerrin dar'en, kert! – Голос Отлученного вновь набрал силу. – Kert, All'adriena!
Загрызень припал к земле, сгорбившись для прыжка и перекатывая комья мышц над торчащими лопатками.
— Иди сюда, – властно повторил голос. – Ко мне, Верная!
Она поползла к нему на брюхе, скуля и угодливо виляя хвостом. У самых ног человека перевернулась на спину, подобострастно, с обожанием заглянула в холодные, мертвые глаза хозяина.
«Я выполнила твой приказ. О, как я старалась, чтобы угодить тебе! Ты доволен мной, Хозяин?»
Свистнул меч.
Тело загрызня изогнулось в судороге и обмякло, медленно проявляясь, только задние лапы продолжали конвульсивно подергиваться, пока белый парок клубился над отрубленной головой.
Сгорбив плечи и понурившись, человек медленно развернулся и нетвердыми шагами пошел прочь. Меч в опущенной руке истекал черной кровью, прожигавшей дорожки в снегу.
– К-к-как он эт-т-то с-с-сделал?! – К старосте наконец вернулся дар речи – правда, в довольно жалком состоянии, изрядно подпорченный заиканием.
Я молчала, глядя, как остекленевшие глаза загрызня заволакивает быстро тающими хлопьями снега, словно слезами.
– Да кто он, леший возьми, что эта проклятая тварь побежала к нему, как собачонка?!
– Хозяин, – коротко ответила я.
– Отлученный? – сообразил староста. – Один из тех проклятых некромансеров, что затеяли последнюю войну? Да что же вы молчали, госпожа ведьма?! Люди!!! Ловите его! На костер! На кол его, лиходея!
Вздохнув, я провела рукой в воздухе.
Заклинание действовало одинаково хорошо и на болтливых баб, и на чрезмерно крикливых мужиков.
Да и вряд ли кто-нибудь осмелится выйти из дому до утра. Хотя бы потому, что оттащить от дверей всю имеющуюся в доме утварь, от шкафов до подушек (наиболее ретивые и испуганные наверняка сумели придвинуть к ней даже кирпичную печь), – дело непростое.
На подоконнике стояла зажженная свеча, прилепленная воском к маленькому глиняному блюдечку. В окно, как замерзающая птица, бился снег.
Староста угрюмо посапывал над полупустым стаканом. Он никак не мог простить ведьме, что по ее вине упустил убийцу-некромансера. Вместе с тем он был рад, что ведьма осталась ночевать в его избе. Не многие из его односельчан смогут похвастаться крепким сном этой да и следующими ночами. Староста хмыкнул в бороду, подумав, что ведьма небось тоже мечтает выспаться, иначе не сбежала бы от Регеты с ее непоседливой дочуркой.
– И все-таки зазря мы его отпустили, – не выдержал староста. – Кто его, упыря, знает – вчера загрызня на людишек напустил, завтра еще чего-нито удумает. Кончать его надо было, и весь сказ.
Ведьма равнодушно крошила в тонких пальцах подгоревшую корку хлеба. Староста уже решил, что не дождется ответа, когда она подняла голову и впилась в него своим колючим взглядом.
– Что было вчера, вы точно не знаете, что будет завтра – тем более. А сегодняшний день не стал для нас последним лишь благодаря проклинаемому вами «некромансеру» – кстати, магистру белой магии. Думаете, ему легко было так поступить?
– Убить загрызня?
– Убить единственное преданное существо, когда против тебя – весь мир.
– Ну вы и сморозили, госпожа ведьма! – расхохотался староста. – Нашли по кому горевать! Это ж загрызень! А не дай боги, вас бы сожрал, что бы вы тогда запели, а?
Не отвечая, я смотрела в окно.
Поверженных магов не уничтожили. Их лишили магических способностей и отпустили на все четыре стороны. Некоторые сами покончили с собой. Некоторых четвертовал или сжег озлобленный народ. Единицам удалось скрыться, возможно, даже оставить после себя учеников – Ковен не искал их, не преследовал. Словно чувствовал себя в чем-то виноватым, хотел забыть, навсегда вычеркнуть из своих летописей эту позорную страницу.
Не нам судить, кто был прав и кто виноват. Историю пишут победители. Побежденные уходят в вечность с клеймом отступников и тиранов.
Где-то там, в холодной снежной мгле, брел человек, однажды совершивший ошибку.
