На суше и на море - Подгурский Игорь Анатольевич (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
Он говорил о подлой провокации Петрухи, о беспробудном пьянстве Нестерова, о равнодушной философской самоустраненности бека. Он говорил об изменившихся временах. Он цитировал Оскара Уайльда и Чайковского. Он взывал к неприкосновенности личной жизни вообще и его, Баранова, в частности. Он обличал и обличался. Даже станцевал несколько балетных па из партии умирающего лебедя. А под конец горько заплакал и вспомнил вслух свою неудавшуюся детскую мечту о большой сцене и поклонниках с букетами.
– Не верю! – оборвал его Скуратов бессмертной рецензией Станиславского. – Не ве-рю! Вы сознательно дискредитировали нашу высокую делегацию. И вообще про вас говорят, что вы кровь пьете. Хотя это пока и не задокументировано. Вы, батенька, часом, не вампир? Признайтесь, вам же легче будет.
Баранов молчал.
– Да-а-а, – возмущенно протянул в наступившей тишине Фурманов, пряча пилочку для ногтей. – Вы, коллега, не обижайтесь, конечно, но я бы на вашем месте застрелился. Ваша личная жизнь нас действительно не касается, но вот ваше отношение к коллегам… Зачем же вы товарища Петруху в провокации обвиняете? Он искренне хотел как лучше. И с мальчиком-посыльным вы как-то того… Жестоко. Не ожидал я от вас. Ужасно. А потом этот случай в столовой… Помните, товарищ Дуров соль вас передать попросил, а вы сделали вид, что не слышите? Да-а… Феликс Эдмундович, вы-то что скажете?
Железный Феликс виновато развел руками. Как секретарь, он был вправе лишь стенографировать ход процесса. Однако, поймав поощрительный взгляд Владимирова, старик собрался с силами, бросил на заммордуха презрительно-опасливый взгляд, сжал кулак, выставил большой палец и ткнул им вниз, к каменным плитам, залитым чем-то красным. Накануне дежурный так и не удосужился вытереть разлитый томатный сок.
– И это еще не все, Дмитрий Евгеньевич! – торжествующе вытянул Малюта из стопки листов еще один документ. – Полюбуйтесь! Час назад получил от Хохела. Не поверите, вынул беднягу буквально из петли.
Владимиров положил листок перед глазами и углубился в чтение. Потом вежливо протянул листок Баранову.
– И кто все это оплатит?
Баранов опасливо взял в руки акт. Это был официальный счет с пришпиленными квитанциями и чеками. Там было перечислено все: взятое Петрухой такси, выпитое пиво, ресторан, прокат цыганского табора, авиабилеты, пятилетний абонемент на участие в гей-параде в качестве примы и многое, многое другое. Там были упомянуты даже пирожки с марихуаной, съеденные Барановым в кафе с листиком на вывеске. Даже шариковая авторучка, замыленная Барановым у хозяина гостиницы, фигурировала в этом убийственном списке.
– Кто все это оплатит? – требовательно повторил Владимиров.
Баранов трясущимися руками извлек из портмоне кредитную карту, на которой были выданная ему валюта на делегацию и личные сбережения за последние пять лет. Фурманов, не сводя с коллеги глаз, подтолкнул к заммордуху портативный определитель кредитоспособности «Импербанк-XVI».
Прибор гудел недолго. Монотонный гнусавый голос оповестил присутствующих, что на текущем счете осталось два с половиной рубля и пять евро.
– Последний платеж? – поинтересовался Скуратов.
– Последний платеж – оплата клиентом ущерба за повреждения от пожара, вызванного неосторожным обращением с нагревательными приборами, – сухо информировал «Импербанк» и отключился.
– У-у-у! – взвыл Баранов, обреченно опускаясь на лавку и хватаясь за щеку.
– Так стыдно? – вежливо полюбопытствовал Фурманов, заложив руки за спину, чтобы не были видны холеные ногти.
– Зу-уб, – с трудом выдавил из себя заммордух, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону.
Владимиров молча встал и пошел к выходу, увлекая за собой двумя мимолетными взглядами комиссара и секретаря. Пропустив их у порога вперед, начальник отряда остановился, с явным состраданием глянул на Баранова и тихо кивнул Скуратову:
– Позаботьтесь о товарище, коллега. Вы, кажется, практикующий дантист?
Дождавшись, пока за Владимировым закроется дверь, Скуратов аккуратно направил в лицо Баранова абажур эбонитовой лампы, лязгнул клешами и вкрадчиво осведомился:
– Ну-с? Приступим, больной…
Полчаса спустя Нестеров и Батыр нашли Петруху у карусели, куда добросердечный стажер пришел с удочкой и баночкой дождевых червей провожать только что убывшего в главк полуобморочного Баранова с перевязанной опухшей щекой и едва шепелявящего сквозь оставшиеся зубы. Сопровождали заммордуха конвойные Хохел и Ермак.
Карусель отыграла похоронный марш и исчезла в вихре.
– Проводил? – поинтересовался штабс-капитан у Филиппова.
– Как положено! – гордо отрапортовал Петруха, тряхнув чубом цвета соломы.
– В последний путь? – уточнил бек.
– Почему в последний? – удивился Петруха, безмятежно выкатив голубые наивные глаза.
– Уже есть приказ, – хмуро проинформировал Филиппова Нестеров. – Товарищ Баранов убыл в главк в связи с переводом на вышестоящую работу. Премирован в размере нанесенного им ущерба. Премия ушла на оплату счетов.
– Ой, – воскликнул Петруха, – а я и не поздравил! Вот беда-то! Вот незадача! И как же это я?..
Нестеров и бек с подозрением впились взглядами в лицо Петрухи. Простодушная конопатая физиономия Филиппова сияла искренним сожалением и раскаянием.
– Ты мне брось, Петруха, – разозлился ас. – Это же ты по кредитке Баранова катком прошелся. Или папа римский?
– Я, – с достоинством подтвердил Петруха, – конечно, я. Вы же сами сказали, что к начальству с почтением надо. Правда, товарищ Батыр? И товарищ Баранов был мной очень доволен. И Илья доволен. И Скуратов. И товарищ бек. Все довольны. Вот про вас не знаю… Но я исправлюсь.
Бек затрясся в приступе ехидного смеха и, обхватив рукой Нестерова, увлек его на желтую дорожку, ведущую в расположение отряда. Нестеров с досадой плюнул, покосился на безмятежного Филиппова, криво усмехнулся и включил плеер.
Петруха проводил их синеоким взглядом, потом вздохнул, пожал плечами, перехватил удочку и пошел к пирсу.
