Иван-Царевич и С.Волк - Багдерина Светлана Анатольевна (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
– А что тебя смущает? – поинтересовалась Ярославна. – Заклинание полета всегда одно, хоть для ступы, хоть для бочки, хоть для стакана. Если вылетает группа, ведомая одним человеком, оно слегка изменяется, вот и все. А что касается нашего обоза, – и она кивнула на выставку домашней утвари на дворе, – У тебя во дворце ведь тоже, наверняка, есть и скакун-иноходец, и ломовой коняга, и кляча водовоза. И все они хороши для своих целей. И, кстати, – вспомнив о чем-то, она выудила из кармана кулек из промасленного пергамента и подала его Ивану, – Вот, держи, не теряй.
– Это еще зачем? – искренне не понял тот.
– Взлетим – может, поймешь, – ухмыльнулся Серый, – А не поймешь – твое счастье.
– Ты не смущай вьюношу, – вмешалась ведьма. – Это если нехорошо тебе будет. На лету до меня ведь не докричишься, остановки только на обед и ужин со сном, так что, не стесняйся. Ты в первый раз летишь, и ничего постыдного здесь нет. В воздухе ведь всякое бывает – вон, по земле ездишь – и то порой приключений не оберешься, а тут...
Иван явно стал на оттенок бледнее.
– Не боись, царевич, – сверкнув белозубой улыбкой, Серый дружелюбно хлопнул Ивана по плечу.
Иванушка взвился, как ужаленный. Так Серый считает, что он испугался!!! Да как он может!!! Я!!! Царевич!!! Лукоморский витязь!!! Чудо-богатырь!!! Испугался!!!
Ну, подумаешь, чуть-чуть.
Ну даже если и не чуть-чуть, если честно-то. Ну и что?!
Неужели это так заметно?...
И совсем не обязательно было об этом говорить вслух.
А Серый уже деловито проверил ремни, которыми вещи были привязаны и ловко запрыгнул в один из бочонков. Царевич демонстративно распрямил плечи, выпятил грудь, выставил подбородок вперед и сделал то же самое.
С пятого захода ему удалось добиться того, что бочка при этом не падала.
С шестнадцатого – чтоб бочка не падала при попытке перевернуться с головы на ноги.
Красный как рак от смущения и злости, потный и растрепанный, мысленно проклиная самыми страшными известными ему словами ("гнусные, мерзкие, отвратительные...") все бочки, Ярославну, Серого, Жар-птицу, прадеда, которому пришла в голову идиотская мысль посадить в дворцовом саду эту дурацкую яблоню с золотыми яблоками, а также себя самого, Иван высунулся из бочки чтобы глотнуть немного свежего воздуха и украдкой скосил глаза на Ярославну и Волка. Удивительно, но они так, казалось, были увлечены разговором друг с другом, что даже не обращали не малейшего внимания на его экзерсисы.
Даже слишком увлечены. И в глубине сконфуженной, готовой к яростному отпору при тени малейшей насмешки души царевича шевельнулась робкая признательность. И вместо наглой, глупой, вызывающей фразы, зародившейся в его голове во время позорного кувыркания как возможный ответ на вероятную издевку, у него вырвалось нерешительное:
– Ну, я готов...
Длился второй час полета. Позади осталась полянка с избушкой Ярославны, энергичные руки помахали им вслед и занялись прополкой грядок с морковкой, нахлынула и потихоньку уползла куда-то в район солнечного сплетения тошнота, бесконечные верхушки деревьев, одинаковые сверху (впрочем, и снизу тоже; для Ивана все деревья делились на три породы – елка, береза и ни то, ни другое) успели надоесть в первые десять минут, и теперь царевич сидел, нахохлившись, на дне бочки и страдал от невозможности вытянуть ноги.
"В принципе, если сравнивать с путешествием верхом или даже пешком, полет – не такой уж и плохой способ передвижения, особенно на большие расстояния," – рассуждал Иван, напрочь забыв, что еще пару часов назад он был также твердо убежден совершенно в обратном, – "Но только теперь мне становится понятным, почему он не получил широкого распространения среди людей. Конечно, нам, лукоморским витязям, не привыкать, мы и не такое видали, мы привыкли смеяться трудностям и опасностям прямо в лицо, но простые люди – это другое дело, хотя для путешествий по Лукоморью или в другие страны, например, для купцов, или послов, или... ну, или там для еще кого, лучше и не придумаешь... Это ж в три раза быстрее получается! Вот если я бы был царем, ну или хотя бы наследником престола, я бы тогда, пожалуй, приказал придумать что-нибудь такое же, но только посовершеннее. Ну, во первых, попросторнее. Значительно. И чтобы летать там могли несколько человек, чтобы было с кем поговорить в дороге. И чтобы на полу подушки лежали. А еще лучше, диваны стояли. Или кресла. И чтобы навес какой-нибудь был, на случай дождя." – Но потом ему пришло в голову, что дождь может быть и косой, и он мысленно добавил: "А окошки застекленные." Потом свое мнение высказал желудок, решивший что, пожалуй, съеденного завтрака до обеда не хватит, и Иван продолжал: "А также при пассажирах должен бы был состоять челядинец специальный, который бы их пирожками обносил. В смысле, кормил. И поил тоже." Но остывшие после долгого пути пирожки и холодный чай царевичу не показались достаточно привлекательной перспективой, и он тут же к мысленному проекту решительно добавил переносную русскую печь и повариху к ней.
Несколько больше сомнений вызвало возможное наличие нужного чуланчика, который все-таки был принят в конце концов с той поправкой, что при перелете над населенными пунктами он будет закрываться челядинцем-разносчиком.
"А все же, если целый день лететь, а то и несколько, то скучновато может быть," – нашел царевич новый изъян в своем детище. – "Пожалуй, надо там будет держать скоморохов команду, песельников и сказителя с гуслями. И запас продуктов и для них тоже. Тогда клети нужны будут, хоть как крути... И людская. Хм, тогда места еще побольше надо. Да это у меня уже целая изба получается! Хотя, ну и что, что изба.
Очень даже и хорошо это. И назову я ее тогда... Назову я ее... Как бы это ее половчее назвать... Чевой-то не придумывается. Ну, да ладно. Потом придумаю."
Но тут сомнение закралось в голову Ивана, и он встревожено и озабоченно заскреб в затылке. "А если волшебство откажет в воздухе? Тогда что? Ага! Придумал! Надо управляющему повыше летать приказать, а всем пассажирам метлы выдавать, как у бабок-ежек, перед началом полета, чтобы в случае чего они на них сели – и пошел через дверь по одному!"
Услужливое воображение Ивана нарисовало ему самого себя с помелом промеж ног на пороге стремительно несущегося книзу его неопознанного летающего объекта, а рядом – необъятного как Родина, бледного, с выпученными глазами боярина Бориса, старейшего Думы, с метлой и супругой своей Федосеею в вытянутых трясущихся руках. Нет. Что-то во всем этом было неправильно, и царевич с раздражением вымарал эту картину из мыслей. "Не будем об этом. Подумаем лучше, как же я все-таки ее назову. "Летающий дом"? "Изба летающая"? "Летный дворец"? Во! Есть! Назову-ка я ее "Изба самолетная"! Такое даже королевичу Елисею не снилось, хотя, если быть справедливым, то на странице тысяча четыреста пятнадцатой... А вообще-то, нет. Все равно не то. Вот. А делать такие, окромя как царским казенным заводам, запретить, а за полет золотом платить. Тем, кто согласится," – и, поразмыслив над этим предложением, честный Иван со вздохом добавил: "Да только какой же дурак по своей воле туда полезет. Ну, разве только мы, витязи Лукоморья..."
На закате караван приземлился на лесной полянке, заложив предварительно такой вираж, что расслабившийся и ничего не подозревающий царевич едва не вылетел из ненавистной бочкотары головой вниз. Впрочем, сама посадка прошла на удивление мягко, и о том, что они уже сели Иван догадался только тогда, когда через край заглянула слегка взлохмаченная голова Серого и изрекла: "Приехали. Конечная." Радостного события не смогла испортить даже привычно перевернувшаяся бочка, и Иван с наслаждением растянулся на восхитительно мягкой и душистой траве во весь рост, обняв руками земной шар. "А снится нам трава, трава у до-ома..." – в экстазе зазвучали в голове с детства знакомые строки, внезапно приобревшие совершенно новое, глубокое значение, а блаженная (идиотская) улыбка, расплывшись, заняла все доступное место на измученном угрозами приближения морской болезни лице Ивана.
