Слово тролля - Плахотин Александр (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗

Александр Плахотин

Слово Тролля

Я люблю это место. Люблю приходить в этот трактир. У меня здесь свой угол. И конечно, недалеко от пылающего камина. Тут тепло и уютно. Здесь я почти не виден, но зато мне видно все Не спеша и молча я потягиваю багровое, как кровь, вино.

Каждый раз, когда я появляюсь в трактире “Пьяный Тролль”, хозяин выходит из-за своей стойки и, традиционно произнося “Привет тебе, о Висельник!”, провожает меня в мой угол. Через минуту передо мной возникает кружка и запотевший кувшинчик вина. Хотя “кувшинчик” будет сказано более чем скромно – эта штука вмещает в себя галлон, если не больше, самого лучшего вина. После слов “твое вино, Висельник” хозяин исчезает за стойкой.

Так продолжается десять с лишним лет. Правда, не каждый день, да и слава Небесам! Иначе точно бы спился.

Иногда ко мне подсаживается Гурдиж. Гурдиж-Мусорщик.

Пустозвон еще тот. Постоянно что-то рассказывает. Даже если рядом никого нет, он всю дорогу о чем-то болтает.

Сегодня Гурдижу просто сказочно повезло. Два молодых северных эльфа решили посетить знаменитый трактир. Мусорщик просто парил в своей стихии повествований. Тем более что на этот раз его попросили поболтать. Да еще на его самую любимую тему.

– Так, значит, вы, ребята, к нам с севера? Как, говоришь, местечко называется, Таежная Долина? Не бывал, не бывал… А в наших краях так просто или по делам? Ладно-ладно, не мое дело, вы, ребята, правы. А это и есть тот самый трактир. Он самый и есть. “Пьяный Тролль”. Хе-хе-хе…

Мусорщик делает большой глоток пива и, затягиваясь из своей глиняной трубочки, покровительственно смотрит на эльфов.

– Да, ребятушки, здесь все это и началось. По-большому. Пусть летописи говорят по-другому, но уж мы-то точно знаем, – Гурдиж хитро, со значением, подмигивает, – что к чему, не правда ли?

– Служил я тогда в городской страже. Работа не пыльная, хотя и не очень денежная. Нормальная. Работа как работа. Хоть столица наша и большая, но улицах было тихо, мирно. Ну, разве только кто винца переберет иль какой проходимец на рынке чего сопрет, – так на то он и город. Вот и в тот раз… По осени дело было, как раз урожай убрали. Идем мы, значит, с парнями по улице. Смена только началась, настроение такое… хорошее. И как раз мимо этого трактира направляемся. Он тогда “Дно Кувшина” назывался. Вот, говорю, идем мимо, значит… А прямо к нам под ноги… кубарем…

Из своего угла хорошо вижу, как морщится трактирщик. Почему-то он всегда болезненно переживает этот эпизод. Интересно, а как бы он описал этот знаменательный для многих вечер? Примерно так: “Пришли; нажрались; не заплатили; бучу подняли, людей изувечили…” А может, он и прав, а? Хотя, если честно… Если честно, то десять лет назад мне самому все это представлялось совсем по-другому…

И все-таки Большой Оз был неправ, проломив голову трактирщика, отказавшегося подать ему очередную кружечку эля, даже если учесть, что за предыдущие девятнадцать Оз не заплатил ни монетки. И я думаю, что не следовало вышвыривать сержанта городской стражи как раз под ноги патрулю, шагавшему мимо трактира по своим делам. Я уже не говорю о том, что весь инцидент можно было решить мирным путем, а не посредством кулаков, пустых кружек, обломков мебели и вовремя не увернувшихся посетителей этой забегаловки.

После того как помещение стало приобретать несколько неопрятный вид, я, стряхнув с себя пыль и остатки трезвости, решил навести порядок. К тому времени Большой Оз таки добрался до того ретивого вояки, попытавшегося остановить разбушевавшегося тролля своей зубочисткой, по недоразумению названной при изготовлении копьем. А так как служивый при этом еще умудрился нанести Озу довольно нечестную царапину в области э-э-э… задницы и если учесть нравы и обычаи той провинции, откуда сам тролль родом, то я понял, что пора либо сматываться, либо успокоить разгоряченных выпивкой и пылом борьбы бойцов, пока крыша не рухнула окончательно.

Естественно, я начал с того, что решил поговорить с разбушевавшимся гигантом. Не могу сказать, что это было уж очень простым делом, особенно если учесть ту баррикаду тел, мусора и разной другой дряни, которая на свою голову заглянула на огонек в этот осенний вечер. И я уже не говорю о том, что все это визжало, если, конечно, могло по своей природе визжать, дралось, если, конечно, еще стояло на ногах, и поносило Оза и вашего покорного слугу разными нехорошими словами, от которых даже у меня начинали гореть от смущения и негодования щеки при одной только мысли, как бы то или это выглядело на самом деле, то есть со стороны. Не скажу, что я получил в детстве достойное воспитание, скорее, даже наоборот, мамуля всегда говорила, что “по мне виселица плачет”, однако я придерживался строгих взглядов на носившиеся в воздухе темы, особенно когда они касались конкретно меня и моей родни.

Так вот, несмотря на все вышеперечисленное, я начал прокладывать себе путь к эпицентру битвы. Природа слепила меня малым покладистым и даже, можно сказать, миролюбивым. Нет, право слово, в совершенно трезвом виде я даже гоблина не обижу, хотя не всякий человек или там еще кто другой упустит шанс дать пинка этой малявке. Но сегодня вечером я… пил. Точнее будет сказать – слишком много пил…

И не моя вина в том, что первый попавшийся под ноги субъект потерял ориентацию во времени и пространстве, после того как я швырнул его тушу по направлению к выходу из трактира… Поймите меня, пожалуйста, правильно – он мешал мне пройти. Каюсь, метание никогда не являлось моим коньком. Поэтому парень, воспарив над вопящей толпой, приземлился не в районе двери, а чуть-чуть левее, как раз на стене, после чего затаился на полу в надежде, что там будет поспокойней.

Наверное, именно этот полет и переключил внимание толпы на меня. Мысленно взвесив меня и тролля, большая часть народа ринулась ко мне в поисках бранной (во всех смыслах) славы, так как другая просто не смогла отцепиться от гиганта по причине его нежных объятий. Не хочу сказать, что я слыл мелким парнем – в нашей деревеньке я занимал по росту и весу скромное второе место между моим братцем Дуди и самым мелким троллем из Ближнего Угла. И все-таки толпа сочла меня более легкой добычей. Я не стал ее в этом разубеждать, тем более что я хотел украсить свои первый выход в столицу нашей державы каким-нибудь таким ярким впечатлением или воспоминанием, о котором можно будет потом рассказать домашним за бочонком доброго пива, обсуждая повадки и обычаи городских жителей. Посудите сами, что бы вы могли сказать об обычае налетать на противника всем табором, мешая друг другу и нанося себе увечий больше, чем сам противник?! Когда этот беснующийся клубок тел, оружия и перегара приблизился ко мне на расстояние вытянутой (моей) руки, я сделал большой шаг в сторону. После соприкосновения людей и стены потолок таверны заметно присел, и я уже доставал его макушкой. Однако народ не успокоился и проявил недюжинную находчивость и смекалку, обстреливая меня издалека всякими разными тарелками, выломанными или выпавшими из стен камнями и другими стрелами и снарядами.

Всякому терпению рано или поздно наступает конец, а тут мой нервы были просто на пределе, ибо ведь не каждый день можешь наблюдать целую кучу пьяного сброда, жаждущего вина и твоей шкуры. Вот тут-то я и решил перейти к более крутым мерам, а именно начал раздавать оплеухи направо и налево, невзирая на звания, морды и лица.

Вскоре вокруг меня образовался этакий стонущий круг, в центре которого гордо возвышался я сам, собственной персоной. В принципе на этом все можно было и закончить, если бы Большой Оз в пылу победы и бегства врага от нас, безобидных, не влепил свой коронный удар прямо мне в затылок, после чего с криком “Лукка! Спасать!!!” выскочил на улицу, расшвыривая все на своем пути, но мне уже было все равно…

Больше всего на свете я люблю поспать и не люблю просыпаться, особенно с такой больной головой и жаждой в горле. Хотя подозреваю, что за больную голову надо благодарить моего друга тролля, так удачно приложившегося к ней накануне. Жажду могу объяснить только тем, что горе-трактирщик наверняка добавлял в свою сивуху какую-нибудь дрянь, иначе я просто не могу поверить в то, что опьянел с каких-то… скольких, скольких кружек?! Голова почему-то закружилась, а к горлу подкатил большой и неприятный ком, который, казалось, вот-вот выскочит наружу.