Мареновая роза - Кинг Стивен (читать книги полностью .TXT) 📗
И как поступить с людьми, которые там могут оказаться? Конечно, он может перестрелять всех, кто попадется под руку, если дело дойдет до этого, или прикончить тех, кто сунется, и распугать остальных. Служебный револьвер лежит в сейфе гостиничного номера — одно из преимуществ автобусных поездок — однако стрельба, как правило, самое глупое из всех возможных решений. А вдруг ее адрес хранится в памяти компьютера? Скорее всего, так оно и есть, сейчас все пользуются этими игрушками. Скорее всего, пока он будет возиться со шлюхами, требуя сообщить ему пароль и название файла, прибудет полиция и превратит его задницу в решето.
Затем на него снизошло прозрение — в памяти всплыл другой голос, слабый и неотчетливый, как расплывающийся в сигаретном дыму силуэт: «…жалко пропустить концерт, но если мне понадобится эта машина, я не смогу…»
Кому принадлежит этот голос, и чего не сможет его обладатель?
Ответ пришел сам собой через мгновение. Голос принадлежал блондинке. Блондинке с большими глазами и маленькой соблазнительной попкой. Блондинке, которую зовут Пэм. Пэм работает в «Уайтстоуне», Пэм может знать, где находится его бродячая Роуз, Пэм чего-то не может. Чего же она не может? Впрочем, если призадуматься, если напялить на макушку шляпу охотника и заставить чуть-чуть потрудиться мозг блестящего детектива, ответ, в общем-то, не так уж и сложен, правда? Она вынуждена пропустить концерт, а из-за чего? Из-за того, что не сможет уйти с работы. А поскольку концерт, который она пропускает, состоится сегодня вечером, то вполне вероятно, что он застанет ее в отеле. И даже если ее нет, то скоро она должна появиться. А если она знает, то уж он-то заставит ее рассказать. Панки-роки с крашеными волосами не сказала, но только потому, что у него не хватило времени, чтобы выколотить из нее нужные сведения. В этот раз, однако, в его распоряжении будет все время мира. Уж он-то об этом позаботится.
2
Напарник лейтенанта Хейла Джон Густафсон доставил Рози и Герт Киншоу в третий полицейский участок на Лейкшор. Билл следовал за ними на своем мотоцикле. Рози то и дело поворачивала голову, проверяя, не отстал ли он. Герт обратила внимание на ее поведение, но оставила без комментариев.
Хейл представил Густафсона как «свою лучшую половину», но в действительности Хейл являлся, как выразился бы Норман, альфа-псом; Рози догадалась с первой же секунды, когда увидела их вместе. Она поняла распределение ролей в паре по тому, как Густафсон смотрел на Хейла, как проводил взглядом, когда тот занимал место на пассажирском сиденье неприметного «каприса». Подобную картину ей тысячу раз доводилось наблюдать раньше в собственном доме.
Они проехали мимо часов над входом в банк — тех же самых, на которые незадолго до них смотрел Норман, — и Рози, вытянув шею, увидела цифры: 4:09. День растянулся, как жевательная резинка.
Она оглянулась через плечо, опасаясь, что Билл отстал или затерялся, в глубине души уверенная, что именно так и должно случиться. Но он по-прежнему следовал за ними. Билл улыбнулся ей, поднял руку и приветственно помахал. Она помахала в ответ.
— По-моему, довольно милый молодой человек, — заметила Герт.
— Да, — согласилась Рози, однако ей не хотелось продолжать разговор о Билле, особенно в присутствии двух полицейских, прислушивающихся с передних сидений к каждому сказанному ими слову. — Тебе следовало остаться в больнице. Пусть бы они посмотрели внимательно, не повредил ли он тебе что-нибудь своим дурацким электрошокером.
— Черт возьми, для меня это даже полезно, — усмехнулась Герт. Поверх разорвавшегося сарафана на ней был накинут больничный халат в синюю и белую полоску. Я впервые чувствовала себя по-настоящему проснувшейся с тех пор, как потеряла девственность в лагере юных баптистов в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году.
Рози попыталась изобразить ответную улыбку, но лишь жалобно скривилась.
— Надо полагать, пикник на этом закончился? — спросила она.
Герт бросила на нее недоуменный взгляд.
— Что ты имеешь в виду?
Рози посмотрела на свои руки и не без удивления увидела, что они сжаты в кулаки.
— Я имею в виду Нормана. Скунса на пикнике. Одного большого вонючего б… скунса.
Она услышала слетевшее с собственных уст слово и не поверила своим ушам: как она решилась произнести его, особенно на заднем сидении полицейской машины, в которой два детектива. Еще сильнее Рози удивилась, когда сжатая в кулак левая рука вдруг размахнулась и треснула по панели левой дверцы чуть выше открывающей окно ручки.
Сидевший за рулем Густафсон заметно подпрыгнул. Хейл оглянулся, повернув к ней бесстрастное лицо, затем снова посмотрел вперед. Кажется, он что-то негромко сказал своему напарнику. Рози не расслышала; впрочем, ей было плевать.
Герт взяла ее за мелко подрагивающую, сжатую в кулак руку и принялась усердствовать над ней, как массажист над сведенной судорогой мышцей.
— Все в порядке, Рози, — успокаивала она рокочущим, как двигатель грузовика на холостом ходу, голосом.
— Да нет же! — закричала Рози. — Какой там черт в порядке, как ты можешь говорить? — В глазах защипало от слез, однако ей и на это было наплевать. Впервые за взрослую жизнь она плакала не от унижения, стыда или страха, а от злости. — Ну какого дьявола ему надо? Почему он не хочет оставить меня в покое? Он избивает Синтию, он портит пикник… блядский Норман! — Она снова хотела было ударить по дверце, но Герт сжала ее кулак стальной хваткой. — Блядский скунс Норман!
Герт согласно кивала головой:
— Все верно, блядский скунс Норман.
— Он как… родимое пятно! Чем сильнее его трешь, чтобы избавиться от него, тем заметнее оно становится! Проклятый Норман! Долбаный, вонючий, сумасшедший Норман! Я ненавижу его! Я ненавижу его!
Она замолкла, тяжело дыша. Лицо ее излучало ярость, щеки стали мокрыми от слез… но она не могла сказать, что ей плохо.
«Билл! Где Билл?»
Рози внезапно обернулась, уверенная, что уж в этот раз его точно не будет, но Билл ехал за ними. Он помахал ей рукой. Она ответила и снова повернулась, чувствуя, как возвращается спокойствие.
— Да, Рози, устроила ты нам проповедь. Черт возьми, ты имеешь полное право слегка сойти с ума. Но…
— О да, это я сошла с ума, все верно.
— …но незачем думать, что он испортил нам день.
Рози растерянно заморгала.
— Что? Но как они смогут продолжать? После…
— А как ты могла продолжать после того, как он столько раз избивал тебя?
Рози всего лишь покачала головой, не понимая.
— В некоторой степени это можно считать проявлением терпимости, — сказала Герт. — Отчасти обыкновеннейшее упрямство, не стану отрицать. Но прежде всего, Рози, мы хотим показать миру наше лицо. Мы хотим доказать, что нас не так-то легко вывести из себя. Думаешь, подобное происходит впервые? Ха-ха. Норман худший из всех, но далеко не первый. А что ты делаешь, когда на пикнике появляется скунс и забрызгивает все вокруг своей зловонной жидкостью? Ты ждешь, пока ветер не развеет вонь, и продолжаешь веселиться. Именно это и происходит сейчас в Эттингер-Пиере, и дело совсем не в договоре, который мы подписали с «Индиго Герлс». Мы продолжаем, чтобы доказать прежде всего самим себе: никто не сможет кулаком вышибить из нас жизнь… наше право на жизнь. Конечно, некоторых уже и след простыл — думаю, Дана Клайн со своими пациентками возглавила ряды беглецов, — но остальные будут веселиться до конца. Мы не успели еще отъехать от больницы, как Консуэло и Робин отправились назад в Эттингер.
— Молодцы ребята, — вставил с переднего сиденья лейтенант Хейл.
— Как вы позволили ему уйти? — набросилась на него с обвинениями Рози. — Господи, вы хоть знаете, как ему удалось скрыться?
— Ну, если придерживаться истины, не мы его упустили, — мягко поправил ее Хейл. — Промашка на совести службы безопасности Эттингера; к тому времени, когда прибыли первые полицейские городского управления, вашего мужа и след простыл.
