Вампирский Узел - Сомтоу С. П. (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Он ждал нас целую вечность, Стивен. Смотри, я тут набросала схему. — Она протянула ему блокнот, открытый на нужной странице.
— Видишь, — продолжала она, — какие нас связывают сложные отношения.
Он молчал. Огонь — он чувствовал огонь, как чувствуют живое существо, как чувствуют любимого человека — уже выжигал дом изнутри.
— Помнишь, когда мы встретились в первый раз? Не в клинике, а гораздо раньше. Это была случайная встреча. Я тогда была студенткой, а ты отдал мне свой пончик в Карнеги-Холле. Конечно, ты ничего не помнишь. Но я тебя не забыла. С того самого раза. Видишь, нас постоянно сводило вместе. На первый взгляд, вроде случайно. Но это была не случайность. Это была судьба. Судьба толкала нас вперед, отсекая все побочные вероятности, пока каждому из нас не осталась только одна дорога…
— Дорога в Вампирский Узел. — Пауза. И потом: — А ты теперь…
— Да. Теперь я вампир. — Но он понял это и так. По ее плавным кошачьим движениям. По сиянию, исходившему от ее кожи. По сверкающей взвихренной тьме у нее в глазах. — Послушай. Это не то, что ты думаешь. Тысячу лет назад Тимми начал меняться. Способность сочувствовать людям была только началом метаморфозы. А все началось с… беспредельной тоски по завершенности. Он безотчетно искал свою женскую половину и свою тень. А поскольку он сам был созданием теневой вселенной, для него данные архетипы существовали в нашем мире… хотя в то время они еще не родились на свет. Ты понимаешь? Мы втроем, спроецированные вперед во время, были созданы друг для друга. И теперь мы вступаем в тигель трансформации, мы как бы кристаллизуемся и станем другим, мы возродимся, как феникс, из пламени — преображенные, непобедимые.
— В это трудно поверить. — Он чувствовал, что истина вот она, рядом. Но пока что боялся взглянуть на нее в открытую. Ему хотелось забыться в прежней огненной радости, в торжестве пламенной пляски, охватившей и город, и дом. — А наш брак поэтому и распался… потому что тогда у нас не было Тимми?
— Что-то вроде того.
— А Боги Хаоса? Они тут при чем?
— Да ладно тебе. Ты же и сам всегда знал, что они почти ни при чем. В ту ночь, в часовне, когда ты и эти твои Боги Хаоса увидели дитя ночи… что они видели на самом деле? Призраков или чудовищ. Олицетворение их собственной внутренней сути. Но ты не дал себя обмануть, хотя тебя и пытались сбить с толку. Ты был единственным, кто сумел разглядеть первозданную невинность за тысячелетним ужасом… ты увидел не зверя, не какое-нибудь страшилище, ты увидел ангела… не ненависть, а любовь!
Дрожащее марево пламени в воздухе между ним и Карлой… из дымки выходит фигура… мальчик… наконец они снова встретились лицом к лицу. Шестьдесят лет обратились в ничто. Зеркальный зал и часовня стали едины. Мальчик тоже совершенно не изменился, ибо он был субстанцией вечности.
Стивен заглянул в глаза — черные, как отполированный обсидиан, и, как и обсидиан, закаленные в жаре вулкана. Лицо как тончайший дрезденский фарфор. Иссиня-черные волосы. Фигура в сумраке. Стивена била дрожь. Сейчас он чувствовал то же самое, что чувствовал десятилетний хорист. Дрожь страха, который был чуть ли не чувственным. Беспомощность. Потрясение при встрече с совершенной красотой.
Он сказал:
— Я поджег лестницу. Пути назад все равно нет.
Тимми наконец заговорил, и его мелодичный голос был лишь слегка тронут проникновенной грустью:
— Ну что ж, здравствуй, мой тень. Жалко только, что во все наши предыдущие встречи я не решился признать эту правду.
— Здравствуй и ты.
Они бы, наверное, обнялись, но Стивену было страшно. Его пугала пылающая темнота в глазах Тимми.
— Он такой старый, — оказала Карла. — И такой одинокий. Только он пережил свое вампирское «детство», с его первозданной яростью и жаждой крови, с его ребяческим и суеверным страхом перед предметами религиозных культов. Он составил себе представление о сочувствии, а теперь он приближается к новому рубежу. Он — наше духовное "я", а мы воплощаем его человечность.
— Почему я не отражаюсь в зеркалах? — спросил Тимми и сам же себе ответил: — Потому что моя душа — это вы двое.
Стивен увидел тяжелую дубовую дверь, обитую железом. Интересно, почему он не заметил ее сразу? Тимми как будто прочел его мысли. Он сказал с легким раздражением в голосе:
— Она всегда здесь была, эта дверь. Если умеешь смотреть и видеть. Вы, поклонники Вагнера, такие сентиментальные. И в вас очень сильно стремление к театральности. Вы вообще ничего не видите, пока вам не напоют лейтмотив — Он рассмеялся, мягко, обворожительно.
— Ты хочешь сказать, что всего этого можно было бы избежать, если бы я попытался заговорить с тобой тогда, в часовне…
Снова — смех, как перезвон колокольчиков на ветру.
— И в этом весь Стивен. Всегда будет искать самый простой ответ. Ты хочешь прожечь свой путь через жизнь наподобие шаровой молнии.
Где-то в глубинах дома пробили часы. Раз… два… три… тринадцать раз.
— Пора, — сказала Карла. Ее губы подрагивали от нервного предвкушения.
Пламя прорвалось сквозь паркет, растеклось по игрушечным рельсам, охватило мосты из книг и пластмассовые горы. Клыки Тимми и Карлы влажно заблестели в пляшущих отсветах.
Стивен воскликнул, ошеломленный:
— Как ты можешь говорить, что я видел любовь, когда я видел только пылающий холод и темноту?!
Улыбка мальчика-вампира сверкнула, как море на солнце.
— Я — темная сторона любви, — сказал он. — Океан хаоса, на котором стоит вселенная. Без меня любовь не имеет смысла. В самом сумрачном средоточии вселенской тьмы я — память о свете.
Он указал на дверь.
Дом сотрясся от грохота. Землетрясение? Извержение внезапно проснувшегося вулкана?
— Так ты готов пройти на ту сторону? — Тимми нетерпеливо топнул ногой, в точности как капризный ребенок. — У нас мало времени.
Мальчик и женщина распахнули Стивену объятия. Мальчик был луной, женщина — землею, а сам он станет горящим солнцем. Дверь со скрипом отворилась. За дверью открылась щель ослепительного раскаленного сияния. Оттуда тянуло серными испарениями. Они были плотными, как густая дымка — кружились, туманили зеркала, окутывали всех троих едким маревом. Тошнота подступила к горлу. Стивену было нечем дышать. Я умираю, — подумал он. Я умираю!
— Это дверь в ад? — выкрикнул он, вспомнив дона Жуана и доктора Фауста, которых живьем утащили в геенну огненную.
— Не говори ерунды! — Карла улыбнулась ему сквозь клубы желтого дыма. — Разве ты совершил много зла?
Чистый голос мальчика перекрыл даже рев пламени:
— Зла нет! И ада тоже нет!
И тогда Стивен шагнул в их ледяные объятия. Ему в ноздри ударил запах их кожи — приятный, но все же слегка отдающий гнилью. Когда дверь распахнулась шире, он уже целовал губы, скрывающие клыки, и ласкал снежно-белую плоть. Ему казалось, что он вновь стал молодым. Дверь раскрылась, как вход во чрево космической матери-земли, и они танцевали — втроем, — вкладывая в этот танец всю их любовь друг к другу, и Стивен почувствовал, как огненное тепло покинуло его тело и объяло двоих партнеров, и в этом тесно сплетенном треугольнике их смешавшихся страстей он наконец почувствовал себя собой…
…и теперь Маг ласкал сморщенную плоть Сивиллы, и Карла со Стивеном тоже были там, соединившиеся с содрогающейся землей. Сивилла, одержимая духом Карлы, отвечает на ласки. Ее древнее, давно усохшее тело пробудилось к неистовой страсти. Земля трясется под ними. За окном мальчик видит сияние и чувствует запах смерти. Обжигающий ветер, искрящийся переливчатыми пылинками, врывается в убежище Мага. Они намазали свои тела жирным бальзамом, составленным из самых невообразимых компонентов, среди которых есть и яички изуродованного мальчика. Они — все трое — соединились в любовном действе. Эта не та любовь, которую Карла, Стивен и Тимми разделят в будущем, — это эгоистичное, собственническое вожделение, и Маг часто отвлекается от своей подруги, чтобы совершить колдовские ритуалы, которые осуществляются через сексуальную магию содрогающейся земли. Снаружи слышится грохот. Это упала мраморная колонна. Охваченный пламенем, Маг выпрямляется в полный рост и обнажает острые зубы. Мальчик кричит от пронзительной боли, когда Маг-леопард бросается на него и удовлетворяет и голод, и вожделение, он ликует, его торжествующий рев заглушает крики умирающих, а Сивилла бьет в ладоши, и ее сморщенные веки дрожат, и она со смехом падает в объятия своей долгожданной смерти…
