Темная половина - Кинг Стивен (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
«Мы почти уверены, что это сделал Бомонт.»
Необычность содеянного, кажется, должна возрастать со степенью интеллекта мужчины или женщины, пораженных этой болезнью.
Алан почувствовал, как уже увиденное не только забирается в его сознание, но и марширует по всему телу, подобно вторгшейся армии. Тад, все снова возвращается к Таду. Конечно. У него есть интеллект, он необычен и он был, по собственному признанию, подвержен симптомам болезни, которые позволяли предполагать мозговую опухоль.
Мальчик вовсе не имел мозговой опухоли, вы знаете.
Если результаты тех обследований оказались отрицательными, так это потому, что там было нечего искать.
Забудь опухоль. Воробьи — это то, о чем тебе нужно сейчас подумать — потому что воробьи летают снова.
— Что произошло? — спросил Пэнборн патрульного Харрисона.
— Он зарезал Тома Чаттертона и Джека Эддингса, причем так дьявольски жестоко, что они почти развалены на куски, вот что произошло! — прокричал Харрисон, обдавая Алана всплеском своей ярости. — Он забрал семью с собой, и я хочу достать этого сукина сына!
— Что... как он сумел уехать?
— Я не имею времени для всех этих деталей, — сказал Харрисон. — Это чертовски поганая история, шериф. Он правил красно-серым «Шевроле Субурбаном», чертовым китом на колесах, но мы думаем, что он должен был его как-то спрятать и взять другую машину. У него где-то рядом с вами летний домик. Вы знаете это место и все окрестности?
— Да, — сказал шериф. Его сознание бушевало и куда-то спешило. Алан взглянул на часы на стене в кабинете и увидел, что сейчас три сорок. Время. Все упирается во время. И он вдруг вспомнил, что не спросил Фаззи Мартина, в котором часу тот увидел выезжающий из амбара черный «Торнадо». Тогда это не показалось важным. Сейчас — да. — Во сколько часов вы упустили его, патрульный Харрисон?
Алан подумал, что сейчас он снова вызовет взрыв ярости у Харрисона, но тот ответил без следа злобы и стремления оправдаться:
— Около двенадцати тридцать. У него должно было уйти какое-то время на замену машины, если он это проделал, а затем он поехал в своей дом в Ладлоу...
— Где он находился, когда ушел от вас? Как далеко это было от его дома?
— Шериф, я бы с удовольствием ответил на все ваши вопросы, но сейчас на это просто нет времени. Вопрос ныне в том, что если он задумал прикатить в своей летний дом — это кажется невероятным, но парень-то — сумасшедший, а потому вы никогда и не поймете его, — то он еще там не смог бы появиться, но сможет оказаться там уже очень скоро. Он и вся его несчастная семейка. Было бы прекрасно, если бы вы с парочкой своих людей встретили его там. Если что-то действительно случится, свяжитесь по радио с Генри Пейтоном из полицейского управления в Оксфорде — и мы пришлем вам такую помощь, какую вы вряд ли видали ранее за всю свою жизнь. Не пытайтесь сами его задерживать ни при каких обстоятельствах. Мы предполагаем, что он захватил жену как заложницу, если только она уже не мертва, и тогда он сможет воспользоваться детьми.
— Да, ему бы, конечно, пришлось силой забрать с собой свою жену, если он убил охранников на дежурстве, — согласился Алан и продолжал обдумывать свои мысли: «вы же там совершенно зациклились на своих убитых. Потому что ваше сознание взбешено и вы не можете настроить его на другой лад. Эй, друг, ты даже не хочешь и не можешь подумать о чем-то отвлеченном или непосредственном, пока на твоих друзьях сохнет их кровь».
У него были дюжины вопросов, а ответы на них, наверное, вызвали бы еще четыре дюжины новых вопросов — но Харрисон был прав в одном. Времени не было.
Шериф поколебался какой-то миг, очень желая спросить Харрисона о самой важной вещи, задать ключевой вопрос: уверен ли Харрисон, что у Тада было достаточно времени, чтобы добраться до дома, убить охранников и удрать с семьей до того, как прибыло первое подкрепление? Но задать такой вопрос означало посыпать соль на свежую рану Харрисона, потому что в самом вопросе скрывалось железное и неопровержимое суждение: Вы потеряли его. каким-то образом вы его потеряли. У вас было задание — и вы его полностью провалили.
— Я могу положиться на вас, шериф? — спросил Харрисон, и сейчас его голос звучал не злобно, а только очень устало и опустошенно — и сердце Алана дрогнуло.
— Да. Я немедленно организую слежение за этим местом.
— Спасибо, парень. И вы свяжетесь с управлением в Оксфорде, если что?
— Обязательно. Генри Пейтон — мой друг.
— Бомонт опасен, шериф. Чрезвычайно опасен. Если он действительно появится, вы должны показать ему свой улепетывающий зад.
— Я так и сделаю.
— И держите со мной связь. — Харрисон прекратил разговор, не сказав даже «До свидания».
Его сознание — та часть, которая всегда опиралась на протокол — проснулось и начало задавать вопросы... или попыталось это сделать. Алан решил, что сейчас не время для протокола. Ни в одной из его форм и разновидностей. Он просто должен оставить все возможные цепочки открытыми и продолжить поиск. У Алана было ощущение, что события дошли до той точки, когда некоторые из этих цепочек сами собой закроются в соответствии с обстоятельствами и логикой развития.
Позвони хотя бы кому-нибудь из своих подчиненных.
Но шериф не думал, что он готов сделать это сейчас. Норрис Риджуик, тот, кому следовало бы позвонить в первую очередь, был свободен от дежурства и уехал за город. Джон Лапойнт все еще лежал дома после отравления хмелем. Сит Томас был на патрулировании. Энди Клаттербук был здесь, но Клат был новичком, а здесь была слишком грязная работа.
Поэтому у него никого не оставалось сейчас, кроме самого себя.
«Ты сумасшедший» — завопил протокол в его сознании.
— Я, может, разберусь в этом сам и здесь, — вслух произнес Алан. Он посмотрел в справочнике, какой телефонный номер Альберта Мартина, н позвонил ему, чтобы задать те вопросы, которые следовало было выяснить еще при первом разговоре.
— В котором часу ты увидел «Торнадо» выезжающим из твоего амбара, Фаззи? — спросил Алан и, еще во время ответа Мартина, уже подумал: «Он не знает. Черт побери, я не уверен, что он знает, как определять и называть время по часам».
Но Фаззи легко доказал шерифу обратное.
— Как раз пробило, через сучью шерсть, три, шеф. — И, немного подумав, добавил: — Извините за откровенность.
— Ты не звонил до... — Алан глянул на свой ежедневник, куда он занес запись о звонке Фаззи совершенно машинально, не думая ни о чем, — до трех двадцать восемь.
— Нужно было все обдумать, — объяснил Фаззи. — Мужчине всегда следует посмотреть чуточку вперед перед тем, как сделать прыжок, шеф. По крайней мере, я всегда так делаю. Перед тем, как звонить я зашел в амбар глянуть не сотворил ли тот, кто взял машину, еще какой-либо бардак.
«Бардак», — подумал Алан, усмехнувшись. — «Вероятно, кинулся проверить упаковку марихуаны, на месте ли она в своем тайнике в амбаре, Фаззи?»
— И он был?
— Был — что?
— Какой-либо бардак.
— Нет. Не думаю.
— А в каком положении был замок?
— Открыт, — грустно ответил Фаззи.
— Разбит?
— Нет. Просто раскрыт.
— Ключом, ты думаешь?
— Не могу представить, у кого может оказаться еще один подходящий к этому замку ключ. Я думаю, он подобрал что-то подходящее.
— Он был один в машине? — спросил Алан. — Ты можешь сказать мне это?
Фаззи помогал, обдумывая ответ.
— Я не могу быть уверен, — наконец произнес он. — Я знаю, о чем Вы сейчас думаете шеф — если я смог разобрать номер на пластине и прочесть эту блядскую наклейку, я уж, конечно, смог бы заметить, сколько народу было внутри машины. Но солнце отражалось от стекла, и мне кажется, что стекло было не простое. Я думаю, оно было тонированное. Не слишком сильно, но все же. — О'кей, Фаззи. Спасибо. Мы это все проверим и выясним. — Да, он уехал отсюда, — сказал Фаззи, а затем добавил, озаренный необычайной дедукцией: — Но он должен быть где-то.
