Новый круг Лавкрафта - Майерс Гари (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Но никогда, ни единожды за два десятилетия последующей своей длинной актерской карьеры Карлос Карх не произносил заученные по сценарию слова с такой живостью и подлинным чувством:
— О Бооо-оооже, пол-лица! Половина лица на верхушке! Лицо с красными глазами и жесткими белыми волосиками, без подбородка, как у Уотли… Осьминог? Нет, сороконожка! Боже мой, боже мой, паучина! И наверху — пол-лица! Человеческие пол-лица! А похож-то, похож на Колдуна Уотли, только расползшийся вверх и вширь!
А тварь, жуткое чудовище, что просовывалось и просачивалось сквозь решетку, ответило!
— Игнаййих… игнайиих… тфлткханга… Йог-Сотот! Иб-нтк… хезье ггркдлн!
Чудище заверещало и раздулось, как шар, угрожая погрести под собой всю съемочную площадку! Карлос Карх, отвратительно и безобразно вопя, скрылся в складках отвратительно колышущейся плоти, усаженной щупальцами, когтями, глотками, глазами, зубами, пятнышками, раскачивающимися на ножках дисками и прочими страховидными органами, враз отрощенными Тч-младшим.
Жозефина Джоунз соскочила со своего царственного режиссерского кресла и металась от одного ошалевшего оператора к другому, грозя, крича и увещевая — снимайте!!! Снимайте, черт побери, чего бы это ни стоило! Ибо за это стоит отдать жизнь, руки, ноги и даже дорогущее студийное оборудование! Снимайте, сукины дети, кому говорят!!!
И только когда съемка закончилась и некоторое подобие — очень слабое, кстати — спокойствия воцарилось на площадке, моторы камер выключились.
Актеры и все остальные, занятые в съемках «Ужаса в Данвиче», сбились в плотную толпу.
Карлос Карх, все еще в гриме и костюме Уилбура Уотли, с трудом сидел на бутафорском библиотечном стуле. А напротив на таком же стульчике скромно умостился уменьшившийся в разы, но все такой же жутковатый на вид Тч-младший. Оказалось, младший умеет не только принимать образ любого цвета и формы, но и размеры и объемы менять по собственному усмотрению. А сейчас младший скромно и непритязательно сжался до размеров Карлоса Карха. Правда, по виду немного от него отличался, но что ж теперь сделаешь…
Мартин ван Бюрен МакТавиш, терзая свой экземпляр сценарной распечатки, бегал туда и сюда и то и дело вскрикивал:
— Боже, это гениально! Это просто гениально! Великолепно! Нет, я, конечно, видел эту сцену иначе, но я все переделаю! Клянусь, это самая страшная, жуткая и чудовищная сцена из всех когда-либо снятых, записанных, кристаллизованных и разыгранных! Оооо, старик ГФЛ бы сам поаплодировал такому креативу! Гениально, гениально!
— Ты мой красавец! Чудище ты мое ненаглядное! Да как же тебе это удалось, лапа ты моя невозможная!
И с такими словами Мартин ван Бюрен МакТавиш подбежал к самому отвратительному в истории «Колоссал-Всегалактик» и всех остальных студий всех возможных Голливудов в истории, обнял его и смачно чмокнул в какой-то совершенно омерзительный (даже непонятно, как назвать-то такую гадость) орган.
Через две недели (по стандартному календарю Старретта) съемки «Ужаса в Данвиче» подошли к концу.
Через два месяца мгновенный коммуникатор аль-Кхнему/Ульянова поступил в продажу — его распространяла «Колоссал-Всегалактик Интерпрайзиз Анлимитед», компания-филиал «Колоссал-Всегалактик».
Лучшей рекламой продукта послужила премьера нового фильма «Колоссал-Всегалактик» «Ужас в Данвиче», в котором снялись такие признанные звезды, как Карлос Карх, Газа де Луре и Нефертити Логан, а также впервые появился на экране будущая звезда хоррор-индустрии, названный (по очевидным причинам) протеже старого доброго Карха — Тч-младший.
«Ужас в Данвиче» стартовал одновременно на 4888 планетах. Он собрал у экранов максимальную аудиторию за всю историю галактики — и получил максимальную прибыль.
Студия, конечно, устроила грандиозную вечеринку, празднуя успех. Вокруг Младшего, конечно, крутилась целая толпа народу Эми 2–3–4 аль-Кхнему и Александр Ульянов слонялись по залу, ошеломленные и сильно польщенные. Газа де Луре попыталась подкатить к Карлосу Карху, но тот, бесцеремонно отодвинув партнершу в сторону, потащил целый поднос с закусками жене — той было от силы двадцать шесть, кстати.
Конечно, вечеринку ни в коем случае нельзя было назвать скучной, однако наступил неизбежный момент, когда шум утих и люди перестали активно выпивать и перемещаться от одной кучки гостей к другой. Именно в такой момент Голда Абрамовиц, подобная высоченной зеленой осадной башне, пробилась сквозь толпу к смакующему свой триумф Таркину Армбрустеру.
— Таркин, — обворожительно улыбнулась Голда, — «Ужас в Данвиче» сделал нас самыми богатыми продюсерами в истории вселенной…
— Нас?… — мягко прервал ее Таркин. — Нас? С чего бы это я вдруг слышу сейчас про каких-то таких «нас»? А? «Колоссал-Всегалактик» принадлежит мне, дорогуша. Поняла меня?
— Ох, безусловно, — твердо и бесстрашно ответила Голда. — Теперь ты — ты, ты и только ты, Таркин, — стал одним из самых богатых людей во всей вселенной, но я хочу напомнить, что твое состояние распылено по четырем тысячам восьмистам восьмидесяти восьми планетам. Интересно, Тарки, а как ты собрался свои доходы с них собирать?
Таркин Армбрустер побледнел, как полотно.
На самом деле, конечно, был способ взыскать эти деньги. Но это, друзья мои, совсем другая история…
Роберт М. Прайс
ЛЕТАЮЩИЕ ТАРЕЛКИ С ЯДДИТА
Мистер Турроу, поймите меня правильно: я верю, что вы мне верите. Более того, я даже верю, что большая часть ваших читателей поверит в рассказанное мной. Но давайте посмотрим правде в глаза: в любой уважающей себя газете прочитают первую фразу моей истории — и выкинут в мусорную корзину. Только в таблоиде вроде вашего на нее могут неохотно, но обратить внимание. Так что, пожалуйста, сэр, давайте говорить начистоту: я вам безмерно признателен за возможность опубликовать материал, но мы же оба взрослые люди, правда? Мы оба знаем, что журналисты на жалованье отнюдь не заняты поисками истины. Так что даже если вы мне не верите — не все ли равно? Если честно, я сам себе не очень-то верю. Хотя, возможно, если я вам все по порядку расскажу, и вы меня выслушаете, — может быть, оно как-то станет выглядеть более… реалистично, что ли… Все же, когда по поводу чего-то начинается дискуссия, это что-то как бы обретает право на существование. Впрочем, я заболтался. К делу.
Полагаю, что все началось всего-то несколько недель назад. Кружок, который я посещал, никогда не чурался расширения горизонтов познания и всячески поощрял изучение все новых областей эзотерических наук. Ах, я прекрасно помню, как Экхарт — художник, художник от Бога — экспериментировал с тибетскими мандалами… О, его полотна тревожили разум — человек начинал задаваться вопросами, на которые смертный разум не способен вообще. Я уж не говорю про ответы — о них вообще речи нет… Мы посвящали много времени медитациям, пытаясь открыть пути к скрытым областям души, однако все наши свершения и находки лишь распаляли фаустианскую жажду познать непознанное, неизведанное, лежащее вовне…
Преус вечно находился в духовном поиске. Он и посоветовал искать Грааль невидимый, Грааль познания вечного и неизменного в изучении доктрин и обрядов, на которые церковь официальная издревле воздвигала гонения. Надо сказать, что Преуса как раз за подобные гностические фантазии и выгнали — сначала с богословского факультета, а потом и за церковную ограду, отлучив от причастия. Впрочем, это случилось задолго до того, как мы свели с ним знакомство. Но фанатичный блеск в его глазах заметили все. И все пришли к безмолвному соглашению: какими бы неизведанными истинами ни манили нас дороги познания, пролагаемые братом Преусом — мы туда ни ногой. Одно дело расширять сознание, другое — лишиться его вовсе.
Хотя Преус, надо сказать, не был единственной черной овцой. Его предложения мы встретили холодным молчанием, а вот призывы Барлоу — тот пытался нас увлечь идеями тантрического мистицизма «левой руки» — были не просто проигнорированы. На них ответили резким отказом — ибо ни единый член нашего общества не испытывал желания отбросить унаследованные от предков моральные принципы ради сомнительных практик, под очарование которых, похоже, полностью подпал наш друг. Надо сказать, что, встретив недвусмысленное сопротивление, Барлоу тут же стушевался и заявил, что, конечно, знает о подобных вещах лишь понаслышке.
