Кричащая лестница - Страуд Джонатан (первая книга .txt) 📗
– Перестань, Люси. Давай больше не будем отвлекаться.
Локвуд повернулся лицом к стене, я – лицом к комнате.
Ожидая Гостью, я вытащила свою рапиру. В комнате было темно и тихо. Только в ушах у меня бесконечно повторялось: бум, бум… Бах!
Затрещало дерево, и я поняла, что ломик Локвуда пробил в доске щель и теперь он изо всех сил старался ее расширить. Скрипели заржавевшие гвозди.
Одна из наших ламп начала медленно гаснуть. Ее пламя замигало, побледнело, уменьшилось, умирая. Но вторая лампа продолжала гореть. С одной лампой изменилось освещение в комнате – теперь по полу закачались наши с Локвудом искаженные тени.
По комнате пронесся неожиданный порыв ледяного ветра. Я услышала, как зашевелились, зашуршали лежащие на столе бумаги.
– Ты решила, что она хочет, чтобы мы сделали это, – тяжело дыша, сказал Локвуд. – Ты решила, что она хочет, чтобы мы нашли ее.
На площадке громко хлопнула дверь.
– Похоже, это не так, – сказала я.
Где-то в доме застучали другие двери, одна за другой, семь раз кряду. Издалека послышался звон разбившегося стекла.
– Проклятье! – сердито проворчал Локвуд. – Это все из-за тебя. Попробуй что-нибудь еще.
Неожиданно повисла мертвая тишина.
– Сколько раз я тебя просила не дразнить их! – сказала я. – Это никогда ничем хорошим не кончается.
– Ладно, ладно. Приготовь барьер. Мы почти у цели.
Я наклонилась, чтобы залезть в свой рюкзак. Мы всегда берем с собой целый набор самых разных предметов, которые должны нейтрализовать, запечатать любой найденный Источник. Все эти предметы сделаны из металлов, которых не выносят Гости, – из серебра и железа. Размеры и формы их могут быть самые разные – коробки, трубки, гвозди, сетки, кольца, полоски, цепочки. «Ротвелл» и «Фиттис» специально заказывают все это с логотипом своего агентства. Мы, в агентстве Локвуда, используем самые простые, ничем не украшенные печати. Ведь логотип – далеко не самое главное. Куда важнее правильно установить барьер, определить минимальный размер просвета, который перекроет Гостю проход.
Я выбрала металлическую сетку – тонкую, но мощную, сплетенную из серебряных колечек.
Она была аккуратно сложена, но если ее развернуть, такой сеткой можно закрыть довольно большой предмет. Я сжала ее в ладони, поднялась на ноги и стала наблюдать за тем, что происходит со стеной.
Локвуду удалось слегка расщепить доску – щель в ней походила на сделанный из непроглядной тьмы клин. Локвуд тянул, бил ломиком, расшатывал доску, пыхтя от напряжения. Его ботинки находились в опасной близости от нашей заградительной линии из железных опилок.
– Пошла, – сказал он.
– Хорошо, – ответила я, снова поворачиваясь лицом к комнате.
А там, прямо у самой черты полукруга, передо мной стояла мертвая девушка.
Холодный сумеречный свет падал ей на лицо, и я впервые увидела ее такой, какой она была когда-то, давным-давно, перед тем, как с ней случилось то, что случилось. Она была красивее меня – круглощекая, с маленьким прямым носиком, полными губами и большими умоляющими глазами. Я всегда инстинктивно недолюбливала девушек такого сорта – податливых и глупых, равнодушных ко всему, что их не касается, а во всем остальном рассчитывающих добиться своего за счет обаяния. Мы стояли с ней лицом к лицу – длинноволосая блондинка и темная шатенка с покрытыми пылью от штукатурки волосами. Она – босоногая, в легком летнем платье, я – с красным носом, дрожащая от холода в своей юбке, леггинсах и пуховике. Если бы не железная линия, мы могли бы коснуться друг друга. Кто знает, может, именно этого ей и хотелось, а невозможность сделать это еще сильнее разжигала ее гнев.
Лицо девушки ничего не выражало, но меня обдавали волны исходившей от нее ярости.
Я издевательски отсалютовала Гостье сжатой в ладони железной сеткой. В ответ из тьмы налетел порыв ледяного ветра, обжег мне щеки, взъерошил волосы, ударился о барьер из железных опилок, слегка пошевелив их.
– Нужно поторапливаться, – сказала я.
Локвуд закряхтел, послышался треск ломающейся древесины.
По всей комнате началось движение – с шелестом стали переворачиваться страницы журналов, задвигались книги, птицами взлетели в воздух пыльные бумажные листы. Ветер прилепил мою куртку, завыл в углах комнаты. Гостья стояла, глядя сквозь меня так, словно это не она, а я была соткана из воспоминаний и воздуха.
Рядом с моими ботинками зашевелились, начиная расползаться, железные опилки.
– Быстрее, – сказала я Локвуду.
– Готово! Давай барьер.
Я стремительно повернулась – главное при этом не заступить за черту – и протянула Локвуду сложенную сетку. В этот момент Локвуд в последний раз ударил ломиком, и доска наконец сдалась. Она треснула по всей ширине у нижнего края пробитой в штукатурке дыры и вывернулась вперед, потянув за собой еще две доски, скрепленные с ней прибитыми гвоздями планками. Ломик неожиданно проскочил внутрь, из-за чего Локвуд потерял равновесие, покачнулся и наверняка вылетел бы за линию опилок, если бы я не поддержала его.
Секунду мы балансировали над опилками, вцепившись друг в друга.
– Спасибо, Люси, – сказал Локвуд. – Чуть не влипли.
Он ухмыльнулся. Я облегченно кивнула в ответ.
В этот момент на нас повалились выломанные доски – и за ними открылась пустота.
Мы должны были предвидеть, что нас ждет. Разумеется, должны были – но все равно это был шок. И совсем не лучший вариант, когда ты испытываешь шок, не успев при этом восстановить равновесие. А мы с Локвудом все еще качались на краю железной черты. Так что как следует рассмотреть то, что открылось внутри замурованного дымохода, я не смогла – мешали наши перепутавшиеся руки и ноги и то, что при этом Локвуд, стараясь удержаться за границей очерченного полукруга, навалился на меня.
И все же я успела увидеть достаточно много. Достаточно для того, чтобы увиденное огнем обожгло мой мозг.
У той, что была внутри дымохода, все еще сохранились светлые волосы, сильно запачканные сажей и пылью и так плотно оплетенные паутиной, что трудно было сказать, где кончаются волосы, а где начинается паутина. Все остальное, кроме волос, распознать было намного труднее – обнажившиеся пожелтевшие кости, оскаленные, лишенные губ зубы, прилипшие к скелету лоскуты сморщившейся потемневшей кожи. Все это уже лет пятьдесят простояло в узкой кирпичной нише. С обнажившихся костей свисали лохмотья красивого летнего платья – того самого, с оранжево-желтыми подсолнухами, которые и сейчас просвечивали сквозь кокон паутины.
А дальше я не удержалась на ногах и грохнулась на пол. Навзничь. Приложилась затылком к половицам, и из глаз у меня посыпались искры.
А спустя еще секунду на меня всем своим весом навалился упавший Локвуд. Я охнула.
Затем искры исчезли, мозги прочистились и я открыла глаза. Я лежала на спине, по-прежнему сжимая в ладони серебряную сеть, которую, оказывается, не выронила и не потеряла. Это была хорошая новость.
Но была плохая: я снова выронила свою рапиру.
Локвуд уже скатился с меня куда-то вбок. Я тоже перекатилась, вскарабкалась на корточки, бешено огляделась по сторонам, ища свое оружие.
Но вместо своей рапиры я увидела беспорядочно сбившиеся в кучу железные опилки, которые мы стронули с места, когда падали, Локвуда, стоявшего на коленях опустив голову, с развевающимися на ветру волосами и пытающегося вытащить рапиру, застрявшую под его длинным тяжелым пальто.
И молча плывущую над ним призрачную девушку.
– Локвуд!!!
Он резко вскинул голову. Пальто туго перекрутилось вокруг его коленей и не давало возможности дотянуться до пояса. Времени вытащить рапиру у него не было.
Девушка спланировала ниже, оставляя за собой тонкий шлейф потустороннего света, и протянула к лицу Локвуда свои длинные бледные руки.
Я не раздумывая выхватила из кармашка на поясе банку с греческим огнем и швырнула ее. Банка разминулась с Гостьей и грохнулась о стену. Хрустнул стеклянный предохранитель. Ослепительная вспышка магния насквозь пронзила своими лучами Гостью, и ее фигура исчезла в туманном облаке. Локвуд тряс головой – в его волосах продолжали догорать искры магния.
