Дюжина черных роз - Коллинз Нэнси (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Это была женщина, одетая в классическую пачку белого газа. Ниже было белое атласное трико, подчеркивавшее сложение танцовщицы. На ногах — красные пуанты, и ленты тщательно завязаны ниже колен. Волосы убраны в мягкий пучок, расположившийся ниже затылка шелковым облаком. И без того бледная кожа стала еще бледнее от по-клоунски белого тонального крема, щедро присыпанного тальком.
Музыка взлетела, и танцовщица томно подняла голову, глядя на публику. Глаза ее были густо подведены, как у принцесс Древнего Египта, а губы вымазаны ярко-алой помадой.
Взгляд Никола прошел по поднятым лицам — и бледным, и людским, но все они были голодные, — и вдруг сомнение и смятение, заполнявшие голову, пропали. У нее есть зрители, и пора танцевать.
Глаза Эшера прищурились, лицо стало сосредоточенным. На его глазах будущая невеста поднялась и встала на пуанты, будто поддерживаемая невидимыми ниточками. Ее грация когда-то притянула его к ней и с тех пор не переставала поражать.
Двигаясь со спокойной легкостью дикой кошки, Никола показала публике катетеры, введенные в локтевые сгибы. Покачиваясь под музыку, она медленно открыла клапаны. Несколько вампиров возбужденно ахнули — это воздух наполнился запахом крови. Ритм учащался, движения танцовщицы ускорялись, скольжения сменялись пируэтами, арабесками и фуэте, уносившими ее вдоль сцены, как юную газель, а кровь летела алыми дугами в толпу.
«Звездникам» танцы Никола казались скучными, если вообще не противными, но они смотрели, боясь оскорбить Эшера. А вот Свои собрались у края сцены, и темные винного цвета глаза блестели в предвкушении. Для созданий, уже десятки, если не сотни лет лишенных человеческой сексуальности, этот танец был вершиной эротики. Те, кому повезло попасть под брызги крови, стонали и заходились от наслаждения, слизывая с пальцев драгоценную жидкость.
Музыка приближалась к кульминации, и Никола завертелась по сцене, как дервиш. На последнем пируэте она споткнулась и чуть не потеряла равновесие. Снежно-белую пачку и трико так залило яркой кровью, что невозможно было отличить, где кончается трико и начинаются пуанты. Она опустилась на сцену. Грудь ее тяжело вздымалась, набирая воздух. Запах свежей крови манил неодолимо, и Эшер почувствовал, что возбуждается.
Как и кое-кто из публики, если судить по доносящимся снизу звукам. Один из вампиров, анарх в клетчатой рубашке и бейсбольной кепке козырьком назад, вскочил на пандус, обнажая клыки в предвкушении утоленного вожделения.
Публика дружно ахнула, когда Эшер прыгнул на пандус с балкона. Схватив анарха за шиворот, он поднял его на вытянутой руке, как нашкодившего щенка.
— Я не убью тебя, птенец, потому что ты новичок в Городе Мертвых и еще не знаешь его правил. Но запомни раз и навсегда: эта женщина Никола — моя! Я понятно говорю?
— Д-да, милорд!
Удовлетворенный Эшер метнул юного вампира обратно в толпу. Повернувшись к публике спиной, он нагнулся поднять Никола, закрыл клапаны на ее катетерах и бережно взял на руки. Лицо ее прижималось к его груди, и была она тиха и прекрасна, как фарфоровая куколка.
Глава 3
Заслышав крики, отец Эймон поднял глаза от молитвенника. Прищурившись, он попытался определить расстояние и направление. Свет, отбрасываемый поставленными свечками, играл и дрожал, отчего шевелились и колебались окружающие тени. В церкви Сент-Эверхильд звуки имели тенденцию порождать эхо, и даже проведя в ней столько лет, он не до конца выработал умение точно определять источник шума, приходящего с улицы. Хотя это и было не важно. После заката он за дверь ни ногой.
Колени хрустнули, когда он встал с молитвенного коврика, и четки качнулись в руках, как плотничий отвес. Почти ни одна полночь не проходила без того, чтобы мессу не прервали крики или выстрелы с улицы. И опять-таки, раз двери святилища забаррикадированы, какая разница? Никакой — для епархии, которая много лет назад лишила освящения церковь Сент-Эверхильд. Точнее сказать, просто вычеркнула.
Приход исчез из всех книг, но продолжал существовать как слух — городская экклезиастическая легенда, если хотите.
Впервые он услыхал о «приходе проклятых» еще в семинарии, где о нем говорили шепотом, каким рассказывают истории о привидениях. Тогда он и помыслить не мог, что однажды будет искать этот приход и сделает его своим.
Он скривился, когда ревматизм стрельнул острой болью в правое колено. Спать на груде рогож в неотапливаемом помещении с протекающей крышей — не лучшее в его состоянии, но у него не было большого выбора жилья — да и желания выбирать. Ковыляя по проходу, он поглядел на ряд тяжелых деревянных скамей, поваленных как костяшки домино, и напомнил себе, что надо бы их поставить, а молитвенники, разбросанные по всему полу, собрать, отряхнуть пыль и положить на место. То, что храм Сент-Эверхильд оставлен Церковью, еще не значит, что он забыт Богом.
Когда отец Эймон дошел до лестницы, ведущей на колокольню, крик стал громче. Кажется, он доносился со стороны Черной Ложи. Отец Эймон застыл в нерешительности, потом стал подниматься по скрипучим деревянным ступеням. Идя вверх по узкому и пыльному колодцу винтовой лестницы, он знал, что не в силах изменить исход чего бы то ни было, что происходит внизу. Может быть, это и была его кара — видеть ужас на ужасе и оставаться бездеятельным. Когда-то, давным-давно, он поддался наущению Сатаны — думать, что действует как орудие Господа. Из-за своей греховной гордыни сейчас он годился лишь на служение у алтаря церкви Сент-Эверхильд.
С усилием выдохнув, он открыл люк звонницы. Эти восхождения на колокольню были ближе всего за последние десять лет к выходу наружу после заката. Колоколов, которые когда-то висели на звоннице, не было уже тогда, когда он здесь появился, но, судя по толщине сгнивших веревок и размеру одного оставшегося языка, были они внушительными. На колокольне было четыре больших и узких окна, выходящих на стороны света, открывающих ничем не заслоненный вид на Город Мертвых. Отсюда смотрел отец Эймон на жизнь своего «прихода».
С востока текла река, темно поблескивая, как священное вино в отраженном свете города. К северу располагалась территория «звездников». К югу — Улица-Без-Названия, неофициальная нейтральная зона округи, где теснились несколько еще оставшихся здесь лавок. А к западу, почти прямо через улицу от Сент-Эверхильда, стояла Черная Ложа.
Отец Эймон не знал, что здесь появилось раньше — храм или масонская ложа. Оба здания были очень старые. Быть может, Святой Надзор был избран воздвигнуть церковь Сент-Эверхильда как вызов антипапскому порождению франкмасонов. А может быть, масоны построили свою ложу как оскорбление Папе. Только одна личность в Городе Мертвых знала это точно — Синьджон, но его отец Эймон не собирался спрашивать.
Священник посмотрел на улицу и увидел источник криков. В свете луны поблескивал серебряный оскал мертвой головы на куртке «черной ложки» — владелец куртки держал пистолет у головы вопящей женщины. Это была либо проститутка, либо злополучная туристка, по ошибке забредшая сюда, потому что среди граждан Мертвого Города не было такого дурака, чтобы вылезать после заката из относительной безопасности своей норы.
Что-то отвлекло внимание отца Эймона от сцены грядущего изнасилования — какое-то движение в переулке напротив. Раздался звук, будто захлопнули книгу, и «черная ложка» дернулся и выпрямился, как если бы внезапно растянул мышцу на спине и пытался ее успокоить. Он бросил пистолет, забыв о своей жертве, стараясь засунуть руку за спину и вытащить из спины арбалетный болт, потом свалился с придушенным бульканьем. Женщина уставилась на своего насильника, потом посмотрела туда, откуда прилетела стрела. Не успела она поблагодарить своего спасителя, как раздался тот же щелчок, и второй болт вонзился ей в горло, приколов к стене, как бабочку.
Отец Эймон не видел, кто стрелял, но насмешливый хохот убийцы заполнил ночной воздух, и отец Эймон затрясся, как мокрая собака. Он перекрестился и пробормотал молитву об умерших. Потом поспешил вниз, в относительный уют церкви. Ему не хотелось думать о том, что он только что видел, но не удавалось избавиться от мысли, что это было начало чего-то страшного даже по меркам Мертвого Города. То, что подручная Эшера осмелилась убить одного из людей Синьджона прямо возле дверей церкви, было плохо.
