Нарцисс в цепях - Гамильтон Лорел Кей (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗

— Калеб, сделай как она сказала.

Произнесено было негромко, очень спокойно, но этот тихий голос подействовал на Калеба как заклинание.

— Конечно, Мерль. Как скажешь. — И он отошел поближе к доктору Лилиан и Игорю.

Я повернулась к Мерлю:

— Благодарю.

Он только наклонил голову.

— Я так понимаю, что ты просишь меня подождать с инъекцией, — сказала Лилиан.

— Да, — кивнула я.

Она повернулась и вышла сквозь раздвижную стеклянную дверь, в темный дом. Все прочие остались стоять, глядя на меня. Даже Калеб, прислонясь к перилам и скрестив руки на груди, готовился смотреть представление.

Я сбросила рубашку и скорее ощутила, чем увидела, реакцию публики — как ветер по полю пшеницы, непроизвольную реакцию. Никогда я не раздеваюсь на публике, кроме абсолютно необходимых случаев. Черный лифчик, который был на мне, закрывал больше, чем типовой купальник, но показываться посторонним в белье — что-то есть в этом такое, что заставляет стесняться хорошо воспитанную девушку.

— Черные кружева! Какая прелесть, — прокомментировал Калеб.

Я хотела ответить, но Мерль меня опередил:

— Калеб, заткнись. И не заставляй меня повторять еще раз.

Калеб вжался в перила, обнял себя руками и надулся в обиженной гримасе, от чего стал выглядеть еще моложе, чем был.

— Продолжай, — сказал Мерль. — Он тебе больше не помешает.

Я посмотрела на него. Нехорошо, если он будет и дальше вмешиваться. Это подрывает мой авторитет — да, но раз я не знаю, есть ли у меня какая-нибудь власть над Калебом и соответствующий авторитет, то ничего страшного. Однако меня это раздражало, и я не очень понимала, как реагировать.

— Я ценю твою помощь, но если нашим пардам предстоит слиться, то Калеб должен научиться уважать меня, а не только тебя.

— Ты отказываешься от моей помощи?

— Сегодня главное — вылечить Грегори, но нам с Калебом все равно придется научиться понимать друг друга.

— Ты и его собираешься подстрелить?

Я попыталась прочесть его мысли по глазам — и не смогла. Непроницаемость с некоторой степенью враждебности.

— Ты думаешь, это надо будет?

Он едва заметно улыбнулся:

— Быть может.

Я тоже улыбнулась — чуть-чуть:

— Как раз этого мне и не хватало — еще одного разгильдяя в парде.

Улыбка его исчезла, как стертая рукой.

— Мы не твои коты, Анита. Пока что.

— Как скажешь, — пожала плечами я.

— Мы не твои.

Глядя на его лицо, я заметила, как пробежало по нему какое-то выражение. Будь свет луны поярче, я бы могла понять, что это.

— Почему тебя так беспокоит мысль, что я буду у власти?

— Меня она совершенно не беспокоит, — ответил он, качнув головой.

— Так в чем же дело?

Он снова мотнул головой:

— Что меня действительно беспокоит — это как бы ты не взяла власть и потом не потерпела неудачу — настоящую, тяжелую неудачу.

— Я приложу все усилия, Мерль. Больше этого никто не может сделать.

— Я тебе верю, но я видал многих, кто прилагал все усилия и ничего не добивался.

Я пожала плечами и не стала развивать тему.

— Пессимистом будешь в свое личное время, Мерль. А сейчас нам нужна надежда, а не скепсис.

— Я его придержу при себе.

Подразумевалось, что если нельзя быть пессимистом, то сказать ему нечего. Ладно, сойдет.

Я повернулась к Грегори, к взгляду вытаращенных от страха глаз. Ласково я тронула его лицо, стараясь облегчить хоть немного этот страх, но он едва заметно вздрогнул от моего прикосновения. Если тебя в жизни много били, то тебе любая протянутая рука покажется занесенным кулаком.

— Все будет хорошо, Грегори, — сказала я. Поскольку он меня не слышал, то, наверное, сказала себе самой. К Грегори это никаким боком не относилось.

Я попыталась его представить себе как предмет вожделения — и не смогла. Я водила руками по гладкой коже спины, я перебирала пряди желтых кудрей, глядела в его прекрасные глаза, но ощущала только жалость. Желание защитить, спасти, прикрыть. Он был обнажен, он сидел передо мной, он был красив. Никаких недостатков в нем не было, да вот только я не привыкла думать о нем в этом смысле. Если нужно превратить добродетель в обузу, попросите меня — я умею.

Я повернулась к сидящему рядом Стивену.

— Жаль, но не получается. Он красив, но я хочу его защитить, спасти, а не предаться с ним страсти. Инстинкты защиты — это не то, что вызовет Райну.

— Ты же в лупанарии просто вызвала Райну. В чем же здесь разница? — прозвучал голос Черри.

Я посмотрела на нее, голую, без малейшей неловкости стоящую в вольной позе у перил. Рядом с ней стоял одетый Зейн и тоже не комплексовал.

— Я могу вызвать Райну, но не гарантирую, что она поможет мне исцелить Грегори. Обычно исцеление сопровождается страстью, а без нее не происходит.

— Вызови ее, — сказал Стивен. — Когда она появится, может быть, произойдет и остальное.

— То есть вызвать ее мунина, и чтобы онапришла в настроение, а не я?

Вид у него был очень мрачный, но он кивнул.

— Ты ведь знаешь, Стивен, какие у нее понятия о сексе.

— Поверь мне, — ответил он.

Странно, но я поверила. Он не был доминантом, на самом деле он часто бывал жертвой, но если Стивен сказал, что он что-то сделает, он сделает это — почти любой ценой. Отчаянное упорство есть в этом парне, сколько раз ни сшибай его с ног.

— Я вызову мунина.

— И сделай так, чтобы Райна видела Грегори так, как должна его увидеть.

Мы переглянулись — это был момент почти совершенного понимания. Стивен готов на все, чтобы спасти брата, и я сделаю... почти все, чтобы ему в этом помочь.

Глава 30

Я присела на корточки перед Грегори и открыла себя для мунина, сняла барьер, не подпускавший Райну, и она пролилась через меня, как заполняет трубу горячая вода, вверх, вверх, на волне жгучего желания, которое она не удовлетворила в лупанарии. Трепет страха охватил меня. Я знала, что это плохой признак, но не стала с ней бороться. Я впустила ее, дала себя заполнить, дала засмеяться журчащим смехом через мое горло.

Глядя на Грегори, она без труда увидела в нем сексуальный объект, но тут не было проблем — почти каждого Райна считала таковым.

Я погладила его лицо, провела пальцами по щеке. Грегори широко раскрыл глаза. В этот момент я поняла, что он вообще понятия не имеет, какого черта мы тут делаем и что переменилось. Я могла вызвать Райну и думать рационально. Этого я добивалась долго и огромным трудом. Я могла внутренне отстраниться, пока мои руки гладили голую грудь Грегори. Я могла остановить руку — нашу руку — на тонкой талии, и Райна не могла заставить меня спуститься ниже. Она заворчала у меня в голове, показав мне себя в волчьем образе, щелкающую зубами. Но это было всего лишь видение — вроде сна, оно не могло причинить вреда ни мне, ни вообще кому-нибудь.

— У этой волчицы еще есть зубы, Анита.

— Ты знаешь правила.

— Что? — переспросил Стивен.

Я мотнула головой:

— Я разговариваю с Райной.

— Бр-р, жутковато, — сказал Зейн.

Я с ним согласилась от всего сердца, но Райна снова заговорила, и я не могла ему ответить.

— Я знаю правила, Анита. А ты?

— Да.

— Я буду делать все, что захочу...

— А я попытаюсь тебе помешать, — договорила я.

— Как в старые добрые времена, — сказал голос у меня в голове.

Это действительно звучало похоже на то, что у нас когда-то было при ее жизни. Она хотела поцеловать Грегори, я не стала мешать. Поцелуй был открытым ртом, но нежный, ничего, что меня слишком бы напугало. Райна по-своему тоже обучалась работать со мной.

Никогда раньше я не целовала Грегори, и никогда не хотелось. Сейчас тоже не хотелось. В некоторых отношениях поцелуй интимнее совокупления, более... личный, что ли. Я отодвинулась от его губ, но Райна вполне удовольствовалась шеей. Кожа у него была теплой и пахла мылом. Я зарылась лицом в его волосы, и они были еще влажные, пахли шампунем.