Проклятая игра - Баркер Клайв (читаем книги онлайн TXT) 📗
Рыжеволосый, улыбнувшись, выступил из-за своего белокурого товарища и подал Кэрис руку.
– У меня очень мало времени, девочка, – сказал Мамулян и его изменившийся тон подтвердил это сообщение. – Так что, пожалуйста, дай спокойно разобраться с этим гнилым делом.
Том вывел Кэрис на лестницу. Когда она вышла. Европеец обратил свое внимание на Пожирателя Лезвий.
Брир его не боялся, он больше никого не боялся. Убогая комната, в которой они стояли друг против друга, была душной; он мог бы сказать, что здесь жарко, судя по поту на щеках и верхней губе у Мамуляна. Он сам был холоден; он был самым холодным человеком. Ничто не вызывало в нем страха. Мамулян, конечно, это разглядел.
– Закрой дверь, – сказал Европеец белокурому мальчику. – И подыщи что-нибудь, чем можно его связать.
Брир ухмыльнулся.
– Ты ослушался меня, – сказал Европеец. – Я оставил тебя завершить дело на Калибан-стрит.
– Я хотел ее видеть.
– Она не твоя, чтобы на нее смотреть. Я заключил с тобой сделку и, как и все остальные, ты нарушил ее условия.
– Маленькая игра, – сказал Брир.
– Нет маленьких игр, Энтони. Ты, бывший со мной все это время, неужели ты не понял? Каждое действие значимо. Особенно игра.
– Меня не трогает то, что ты говоришь. Все слова, только слова.
– Я тебя презираю, – сказал Европеец. Грязное лицо Брира, обращенное к нему, выразило то ли тревогу, то ли раскаяние. Хотя Европеец знал, что сейчас у него есть превосходство, что-то в лице Брира заставило его насторожиться. В свое время Мамуляну служили и более отвратительные типы. Бедный Константин, например, чьи посмертные аппетиты простирались куда дальше поцелуев. Почему тогда Брир его беспокоит?
Святой Чэд разобрал одежду: вот эти ремень и галстук подойдут Мамуляну.
– Привяжи его к кровати.
Чэд едва смог коснуться Брира, хотя тот не сопротивлялся. Тот согласился на эту игру в наказание с идиотической ухмылкой, все еще кривившей его лицо. Его кожа – под рукой Чэда – была нетвердой, как будто под этой тугой, лоснящейся поверхностью мышцы обратились в желе и гной. Святой работал, исполняя долг как можно старательней, в то время как пленник развлекался разглядыванием мух, кружащих по орбите у его головы.
Через три – пять минут руки и ноги Брира были надежно закреплены. Мамулян кивнул в знак удовлетворения.
– Отлично. Ты можешь идти к Тому в машину. Я спущусь через несколько секунд.
Чэд почтительно удалился, вытирая руки о носовой платок на ходу. Брир все еще созерцал мух.
– Сейчас я должен тебя покинуть, – сказал Европеец.
– Когда же ты вернешься? – спросил Пожиратель Лезвий.
– Никогда.
Брир улыбнулся.
– Значит, я свободен, – сказал он.
– Ты мертв, Энтони, – ответил Мамулян.
– Что? – улыбка Брира начала растворяться.
– Ты мертв с тех пор, как я нашел тебя висящим под потолком. Я думаю, ты, может быть, знал, что я приду, и убил себя, чтобы спастись. Но ты был мне нужен. Поэтому я дал тебе немного своей жизни, чтобы использовать для себя.
Улыбка Брира исчезла навсегда.
– Вот почему ты так нечувствителен к боли – ты ходячий труп. Твое тело изнашивается, от этого ты и страдал эти жаркие месяцы, а теперь все кончено. Совершенно предотвратить такое было невозможно, но я сделал разложение медленным.
Брир потряс головой. Это было чудо искупления?
– Теперь ты мне больше не нужен. Поэтому я отнимаю свой дар...
– Нет!
Он попытался сделать какой-нибудь умоляющий жест, но запястья были связаны тесно вместе и веревки врезались в мышцы, отчего те продавливались и покрывались бороздами, как мягкая глина.
– Скажи мне, как я могу возместить, – предложил Брир, – что-нибудь.
– Нет ничего.
– Все, что ты попросишь. Пожалуйста.
– Я попрошу тебя страдать, – ответил Европеец.
– Зачем?
– За предательство. За то, в конце концов, что ты такой же, как и остальные.
– Нет... просто маленькая игра...
– Тогда пусть и это будет игрой, если она развлечет тебя. Шесть месяцев изнашивания спрессовались во много часов.
Мамулян подошел к кровати, положил руку на рыдающий рот Брира и сделал рукой движение, как будто хватая что-то.
– Все кончено, Энтони, – сказал он.
Брир почувствовал шевеление в животе, словно некий затрепетавший предмет неожиданно дернулся и вышел. Он следил за уходом Европейца откинув голову. Что-то, но не слезы, собралось в уголках глаз.
– Прости меня, – умолял он своего спасителя. – Пожалуйста, прости меня.
Но Европеец ушел, спокойно прикрыв за собой дверь.
Какой-то шум донесся с подоконника. Брир оторвал взгляд от двери и поглядел туда. Два голубя повздорили из-за одного куска и теперь разлетелись. Маленькие белые перья падали на подоконник, как снег в разгаре зимы.
66
– Вы мистер Галифакс, не так ли?
Человек, озиравший ящики фруктов в безветренном, полном ос дворе позади магазина, обернулся к Марти.
– Да. Чем могу служить?
Мистер Галифакс был плохо загоревшим и неблагоразумным человеком. Его лицо кое-где шелушилось и выглядело болезненно. Он был раздражителен и неуютен для окружающих, и как подумал Марти, лишен самообладания. Тактичность должна стать девизом сегодняшнего дня, если он хочет завоевать доверие этого человека.
– Как дела, все в порядке? – спросил Марти.
Галифакс пожал плечами.
– Выправятся, – сказал он неохотно, оторванный от своего занятия. – Много регулярных клиентов в это время в отпуске.
Он уставился на Марти.
– Я вас знаю?
– Да. Я был здесь несколько раз, – солгал Марти. – Из-за клубники для мистера Уайтхеда. Вот почему я и пришел. Обычный заказ.
Галифакс ничем не выдал своего удивления; он поставил поднос персиков, который держал в руках, на землю.
– Извините. Я не обслуживаю мистера Уайтхеда.
– Клубника, – подсказал Марти.
– Я слышал, что вы сказали, – ответил Галифакс вспыльчиво, – но я не знаю никого с таким именем. Вы, должно быть, ошиблись.
– Вы меня помните?
– Нет, не помню. Теперь, если вы желаете что-то купить, вас обслужит Тереза, – он кивнул в сторону своего магазина. – Я хочу закончить здесь прежде, чем испекусь на этом солнце.
– Но я полагал взять клубники.
– Вы можете взять ее сколько угодно, – сказал Галифакс, простирая руки. – У нас ее навалом. Спросите Терезу.
Марти чувствовал, как растет разрыв между ними. Человек не собирался отступить ни на дюйм. Он попробовал последний намек.
– Вы не собрали комплект для мистера Уайтхеда? Обычно вы их пакуете для него.
Эта значительная деталь, казалось, убрала праздность с лица Галифакса. Но расцвело сомнение.
– Слушайте... – сказал он, – я не думаю, что вы совсем не понимаете... – его голос упал, хотя никого в саду, кто бы мог подслушать, не было, – Джо Уайтхед мертв. Вы не читали в газетах?
Большая оса высадилась на руку Галифакса и начала продираться сквозь волосы. Он позволил ей спокойно ползать.
– Я не верю всему, что прочитываю в газетах, – ответил спокойно Марти. – А вы?
– Я не знаю, о чем вы говорите, – ответил тот.
– О его клубнике, – сказал Марти. – Я за этим и пришел.
– Мистер Уайтхед мертв.
– Нет, мистер Галифакс, Джо не умер. Вы и я, мы оба это знаем.
Оса поднялась с руки Галифакса и заметалась в воздухе между ними. Марти отмахнулся от нее; она вернулась, гудя громче.
– Кто вы? – спросил Галифакс.
– Телохранитель мистера Уайтхеда. Я вам говорил, что был здесь раньше.
Галифакс снова нагнулся к подносу с персиками, несколько ос роились около вмятины на одном из них.
– Извините, ничем не могу вам помочь, – сказал он.
– Вы уже отдали их, что ли? – Марти положил руку на плечо Галифакса. – А?
– Я не волен рассказывать вам что-либо.
– Я друг.
Галифакс оглядел Марти.
– Я поклялся, – сказал он с таким видом, будто дело завершено.
