Господство - Литтл Бентли (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗

Они закончили распределять газеты, тряпки и ящики по комнате.

– Отлично, – сказал Холбрук. – Пора. – Он вылил некоторое количество тормозной жидкости внутрь конверта, а почти полную бутылку поставил у стены. Взболтнул содержимое конверта, чтобы хорошенько все смешать, потряс конверт и положил рядом с длинным свернутым рулоном газет.

– Рвем когти, – скомандовал он.

Они побежали. В коридоре Пенелопа чуть не поскользнулась, ударившись о какое-то тело. Окоченевшая грудь ударила ей в лицо, но она продолжала нестись, и через несколько секунд они выскочили наружу.

Дом сейчас окружали молодые девушки, одетые в белое. Они держались за руки.

– Что это? – спросил Кевин. – Что они делают?

– Это девственницы, – объяснил учитель.

– Девственницы весталки, – добавила Пенелопа.

– Или девственницы гестилки, [38] – уточнил Холбрук. – Они посвящают себя богине домашнего очага.

– Посвящают? Что, черт возьми, это значит? Приносят себя в жертву?

– Нет. Они только становятся служанками богини. Жрицами. Они посвящают ей свою жизнь. Они будут убиты, если нарушат свою клятву.

– Господи, – выдохнул Кевин.

– Эти девственницы должны быть трезвые, – заметил Холбрук.

– Это означает…

– Что у нас нет выбора, – сказал Холбрук. – Нам надо отсюда удирать. – Он посмотрел на Пенелопу. Та кивнула.

Они бросились между двумя зданиями по направлению к автостоянке. Наверное, их уже заметили, но никаких криков слышно не было, за ними никто не гнался. Девственницы оставались на месте, держась за руки, а остальные безумные фанаты Диониса продолжали праздновать урожай.

К машине они возвратились без проблем.

Они уже были в дороге, почти в городе, когда раздался взрыв.

Глава 15

В больничной палате начало смердеть.

Мел Скотт оглянулся на кучу голов, сваленную у стены, на тела доктора и сестер на полу. Мухи каким-то образом проникли сюда и были уже повсюду. Жужжали, постоянно жужжали, облепив гниющие головы и трупы, и надоедливо метались в воздухе взад и вперед.

Рай вроде бы не должен быть похож на это.

Голова болела. Болела весь день, как после похмелья, хотя он от этого страдать не должен бы, поскольку пьян был постоянно. Наверное, это белая горячка, а не похмелье.

Барбара была мертва.

Он пробовал вернуть ее к жизни. Но единственный способ, который он знал, – это совокупление, и он старался, как мог, но она как была, так и оставалась холодной. Мел молился своему новому богу, но его бог, казалось, совсем про него забыл.

И вот теперь новое несчастье: у него кончилось вино.

В комнате распространялось зловоние, а у него кончилось вино.

Нет, в раю, должно быть, совсем не так.

В церкви снова появились люди.

Молились.

Богу.

Пастор Робенс скрипнул дверью и осторожно выглянул. Они все отказались от Бога, забыли Его, променяли на пьяного идола из Греции и вот возвратились.

Но слишком поздно.

Они отказались от Бога, и теперь Бог отказался от них.

Он прислушался к исступленным молитвам, отчаянным голосам, молча закрыл дверь, задвинул засов и затем прошел назад к своему столу и бутылке вина. И ведь они были правы. Богу вина надо поклоняться, а не этому иудейско-христианскому идолу. Ведь Он всего лишь квартиросъемщик, который получил внаем это здание.

Но хозяин земли настоящий бог.

И арендная плата уже внесена.

Ник Николсон понимал, что умер.

Он прихватил с собой на тот свет парочку этих говнюков, которые не поверили, что у него нет больше вина Аданем, но их было больше двадцати, а он один, и они его в конце концов достали.

Сам момент смерти не такой уж болезненный, но и удовольствия тоже никакого. Это не было каким-то освобождением или трансформацией. Это было просто продолжение. Нечто другое. Не лучше, не хуже. Они убили его, забили до смерти, затем протащили через реку в потусторонний мир.

Он встал и пошел.

Там были другие мертвецы – мертвые женщины, мертвые собаки и мертвые дети, – но он не заговорил с ними. Он не мог говорить с ними.

Что-то было не так. Он не знал что, но чувствовал это. Он оказался там, где должен был быть. Это не настоящий потусторонний мир. Это какая-то тень настоящего, любительская версия профессионального шоу.

И долго так продолжаться не могло. Он чувствовал это тоже. Это долго не удержится. Это все временно.

Он натолкнулся на женщину, у которой были оторваны руки. Они столкнулись лбами, он хотел извиниться перед ней, но передумал.

Сделал шаг назад, принял вправо и продолжал идти.

Глава 16

Улицы были пустынны, и к дому Холбрука они возвращались без проблем. Кевин не знал, насколько сильным был взрыв и распространился ли огонь на склад, но пожарные машины на место происшествия не двинулись, и он считал это хорошим знаком.

Но куда им деваться? Предположим, они достигнут успеха и уничтожат все вино Аданем до последней бутылки – а это сомнительно, – но что помешает безумным фанатам Диониса взять вино на другом заводе? Черт возьми, по последним подсчетам, в этой долине восемьдесят пять винодельческих хозяйств. Достать здесь выпивку будет не так уж трудно.

Но даже если они полностью лишатся доступа к алкоголю, то все равно эти безумцы автоматически все не умрут и не растворятся в воздухе. Не исчезнут.

Скорее всего у них от этого крыша совсем съедет.

И ему не хотелось быть здесь, когда это случится.

Холбрук поставил машину на подъездной дорожке. Кевин посмотрел на учителя. Холбрука он никогда особенно не любил, а теперь тот нравился ему еще меньше. Очень уж он был самодовольным и постоянно подчеркивал свое превосходство, когда читал лекции о Дионисе и менадах, когда трепался о своей принадлежности к тайному обществу. Единственное, что у него оказалось в загашнике, – это идея поджечь несколько строений. И то без помощи Пенелопы ему бы никогда не справиться.

Кроме того, учитель часто на нее посматривал. И притом очень откровенно.

Холбрук взглянул на Кевина, и тот отвернулся. Парень не знал, откуда это ему известно, но знал. Учитель просто прикидывается, что секс его не интересует и все такое, что он выше всего этого, но Кевин видел, как он смотрел на Пенелопу там, на винном заводе, и понимал, что означают такие взгляды.

Может быть, речь идет не о Пенелопе лично? Возможно, он просто хочет выяснить, какие ощущения возникают, когда трахаешь менаду? А вдруг интерес здесь чисто научный?

В любом случае Кевину это не нравилось.

Он вылез из машины.

– Значит, вот в чем заключался стратегический план последователей Оварина? – произнес он. – Сжечь винный завод?

– Не Оварина, а Овидия, – поправил Холбрук. – А во-вторых, нет, это был мой собственный план.

– Ну и что мы будем делать теперь?

– У меня есть идея.

– Какая?

– Увидишь. – Они прошли в дом, и Холбрук сразу направился по коридору к подвалу. – Я через минуту вернусь, – крикнул он.

Кевин посмотрел на Пенелопу.

– Ты думаешь, мы чего-нибудь достигли?

– Не знаю.

– Там же до черта людей. Для них это как слону дробина.

– Но такими их делает не только Дионис. Это еще и вино. Наше вино. Вот почему они тогда его грузили.

– А что особенного в этом вине?

– Не знаю, – призналась Пенелопа.

Они подошли к дивану и сели – не рядом, но и не в противоположные концы, и Кевин мгновенно отреагировал на то, что их руки почти соприкасаются.

Он хотел ее тоже.

Да, он должен в этом себе признаться. Ему нравилась Пенелопа, и в его отношении к Холбруку, наверное, присутствовала и ревность.

Он чувствовал себя виноватым из-за того, что желал ее. Ведь она была девушкой Диона, и ему казалось, что нехорошо отбивать возлюбленную у друга, даже если тот превратился в чудовищного бога.