Затерянные миры - Смит Кларк Эштон (мир бесплатных книг .txt) 📗
Казалось, огненные снежинки падали с небес и таяли в зыбком воздухе, трава отвратительно шевелилась, цветы-глаза точно отвечали в ответ на его взгляд, деревья трепетали, как будто в них тек не древесный сок, а алая сукровица, и хор гадючьих голосков в листве становился все более пронзительным и громким.
Цитру, однако, отпугивала лишь мысль, что такая прекрасная и плодородная земля должна принадлежать бдительному хозяину, который наверняка будет возмущен его вторжением. Он настороженно осмотрел безлюдную равнину и, решив, что его никто не видит, поддался искушению сорвать манящий красный плод.
Почва упруго прогибалась под его ногами, точно живая, пока он бежал к ближайшему дереву, чьи ветви клонились к земле, сгибаясь под тяжестью великолепных плодов. Он сорвал несколько самых крупных и бережно спрятал их за пазухой своей ветхой туники. Потом, не в силах сдерживаться, юноша начал поглощать один из них. Нежная кожица лопнула под его зубами, и словно поистине королевское вино, сладкое и терпкое, брызнуло ему в рот из переполненной чаши. Он почувствовал в горле и груди сладкое тепло, чуть было не задушившее его. В ушах странно звенело, а все чувства охватила какая-то неведомая лихорадка. Но это быстро прошло, и Цитра вздрогнул от изумления, услышав звук голосов, доносившихся как будто с небесных высот.
Он мгновенно понял, что голоса принадлежали не людям. Они наполняли его слух грохотом зловещих барабанов, отражающимся грозным эхом, но казалось, что они произносили вполне отчетливые слова, хотя и на чужом языке. Взглянув вверх сквозь густые ветви, он увидел зрелище, наполнившее его душу ужасом. Два огромных существа, высоких, как сторожевые башни горцев, возвышались над деревьями, и те доставали им лишь до пояса! Казалось, что они как по волшебству появились из зеленеющей земли или сошли с золотых небес, ибо заросли деревьев, в соседстве с ними казавшихся не более чем кустами, ни за что не смогли бы скрыть их от глаз Цитры.
Фигуры были закованы в черную броню, тусклую и мрачную, какую могли бы носить демоны, служащие Тасайдону, повелителю бездонной преисподней. Цитра был уверен, что его заметили, и, возможно, их неразборчивый разговор касался незваного гостя. Он задрожал, решив, что забрался в сад к джиннам. Испуганно выглядывая из своего убежища, он не мог различить черты лица под забралами их черных шлемов, склоненных над ним. Огненные желтовато-красные глаза-точки, беспокойные, словно болотные огни, двигались туда-сюда в пустом мраке, где должны были находиться лица.
Цитре показалось, что густая листва не сможет укрыть его от пристального взгляда этих созданий, стражей земли, куда он так опрометчиво вторгся. Он был переполнен чувством вины, и все: шипящие листья, барабанные голоса гигантов, цветы-глаза, — обвиняли его в посягательстве на их покой. В то же время он был смущен подозрительной и необычной неопределенностью собственной личности: каким-то образом она принадлежала не козопасу Цитре, а кому-то другому, кто нашел сверкающее королевство-сад и отведал кроваво-красный плод. У этого чуждого ему «я» не было ни имени, ни отчетливых воспоминаний, но в его мозгу мерцали беспорядочные огни, и раздавался шепот неразличимых голосов, путаясь с перемешавшимися призраками его собственного разума. Он снова почувствовал зловещее тепло и мгновенную лихорадку, которые охватили его после того, как он попробовал злополучный плод.
Багрово-синяя вспышка света, пробившаяся сквозь ветки, заставила его очнуться. Юноша никогда потом не мог с уверенностью сказать, был ли это удар молнии с ясного неба или один из вооруженных колоссов взмахнул огромным мечом. Свет обжег глаза, он ощутил неконтролируемый страх и понесся, полуослепленный, по мягкой земле. Сквозь вспыхивающие цветные молнии впереди маячил высокий отвесный утес, и в нем был виден лаз в пещеру, через который Цитра пробрался в колдовской сад. За спиной он слышал долгие раскаты летнего грома... или то был смех великанов?
Не остановившись, чтобы подхватить все еще горящий факел, оставленный им на выходе, юноша отчаянно нырнул в темную пещеру, ухитрившись в этой адской темноте ощупью отыскать путь наверх по крутому склону. Шатаясь, спотыкаясь и ударяясь обо что-то на каждом повороте, он, наконец, выбрался к внешнему выходу, в укромную долину за холмами в Синкоре.
К его удивлению, за время его отсутствия на внешний мир опустились сумерки. Звезды зажглись над угрюмыми утесами, ограждавшими долину, и небеса цвета выгоревшего пурпура пронзил острый рог янтарного месяца. Все еще опасаясь преследования великанских стражей и предчувствуя гнев дядюшки Парноса, Цитра поспешил назад, к маленькому горному озерцу, собрал стадо и погнал его домой по необозримым темным холмам. Во время пути лихорадка то настигала, то вновь отпускала его, принося с собой причудливые видения. Он забыл свой страх перед Парносом. Более того, забыл, что он Цитра, скромный и незаметный пастух. Он возвращался не в жалкую хижину Парноса, выстроенную из глины и хвороста, а в другое жилище. В городе с высокими куполами перед ним распахнутся ворота из полированного металла; кроваво-красные знамена будут реять в душистом воздухе; серебряные трубы, голоса белокурых одалисок и черных дворецких встретят его, короля, в тысячеколонном зале. Древняя роскошь королевской власти, привычная, как воздух и свет, вновь окружит его, и он, король Амеро, недавно взошедший на трон, будет править, как правили его отцы, над всем королевством Калица на берегу восточного моря. Жестокие кочевники будут приезжать на косматых верблюдах в его столицу и привозить пошлину — бурдюки с финиковым вином и добытые в пустыне сапфиры, а галеры с утренних островов станут выгружать в его портах полугодовую дань специй и причудливо окрашенных материй.
Возникая и исчезая, точно приступы бреда, но с четкостью повседневных воспоминаний, безумие приходило и уходило, и он снова становился племянником Парноса, в сумерках возвращавшимся домой со своим стадом.
Точно разящий клинок, красная луна опустилась на мрачные холмы, когда Цитра достиг грубого деревянного загона, в котором дядюшка Парнос держал своих коз. Как Цитра и думал, старик поджидал его у ворот, держа в одной руке глиняный фонарь, а в другой колючую хворостину. Он начал бранить мальчика со старческой брюзгливостью, размахивая хворостиной и обещая выпороть его за опоздание.
