Живодерня - Арно Сергей Игоревич (книга жизни .TXT) 📗
Но горбун не проявил враждебности – он потоптался на месте и, сделав два поворота вокруг собственной оси, выполз вон.
Илья еще долго светил в дыру, ожидая, что горбун в лохмотьях вернется за чем-нибудь. Но горбун так и не объявился. Зато приполз Профессор. Сейчас, попав ему в лицо лучом от фонаря, Илья наконец смог увидеть его. У Профессора было гладко выбритое лицо, впалые щеки и острый крючковатый нос.
– Не порть мне зрение, – сказал Профессор, отворачиваясь от света. – Убью.
Илья не понял, сказал Профессор это в шутку или серьезно, но, на всякий случай отведя фонарь, насторожился.
– Я тут жратву принес. Привыкай к новой пище. Если от запаха блевать потянет – не ешь, потом привыкнешь.
На шее у него висел бидончик с закручивающейся крышкой. Он сел рядом с Ильей и открыл крышку… Илью сначала бросило в пот, потом в холод…
– Ух, хорошо! – кряхтел и постанывал от удовольствия Профессор, нюхая зловонное варево. – Ну, аромат!
Пожалуй, ничего более гадкого в жизни своей нюхать Илье не приходилось, запах не поддавался описанию; запахи привокзального туалета казались более аппетитными, чем этот. Илья отвернул лицо.
– Ну чего, не будешь?
– Нет, – выдавил Илья.
– Ну, тогда я за двоих.
Профессор стал есть прямо из бидона, пользуясь ложкой с длинной ручкой.
– Кстати, когда меня не было, кто-нибудь заползал? – спросил он, пережевывая что-то мерзкое во рту.
– Горбун какой-то заползал, – не поворачивая головы, отвечал Илья.
– Горбун? – переспросил Профессор.-Странно, нет здесь никакого горбуна. Откуда здесь горбун?..
– Ну, не знаю. Заполз без каски, без фонаря, покрутился на месте и обратно уполз.
– Горбун, – повторил Профессор, чавкая. – Надо ж, горбун… А девочка рыжая с мячиком не заползала?
– Что? – Илья повернулся к Профессору.
– Ну, девочка, рыженькая. Глюкой ее зовут.
– Глюка?.. – в растерянности проговорил Илья. – Откуда здесь Глюка?
Странным было то, что, повернувшись, Илья вовсе уже не испытывал отвращения к запаху еды, так поразившему его поначалу. И чем глубже засовывал ложку в бидон Профессор, тем больше Илье хотелось попробовать этой пищи. И когда Профессор совсем закончил трапезу, у Ильи прямо слюнки текли.
– Ну все, наелся.
Профессор цокнул, прочищая от остатков пищи щель между зубами, и, сытый, прижался к стенке головой.
Илья, по требованию "начальника" выключивший свет фонаря, уже настолько освоился в темноте, что мог видеть не только то, на что падал свет. Он заметил на боку у Профессора небольшой меч, но это был, конечно, не меч в полном смысле этого представления, а отточенная железяка с ручкой. Но все же это насторожило Илью.
– А это что за предмет? – дотронувшись до палки с выдвигающимся штырем, спросил Илья.
На такой крохотной площади все можно было достать рукой, даже не вставая с места.
– Это нас с тобой насквозь протыкалка. Я из-за этой протыкалки чуть жизни не лишился. Они бросились на меня, как псы. Я выл и извивался, но они сыпались сверху… О! Это было страшно. Но я изловчился, ухватил одного попрыгунчика и потянул под землю… Меня спасло чудо. Я заволок его под погребальную плиту, там был ход, и собственными руками… А протыкалка – это трофей. Меня за это начальником назначили, – самодовольно сказал Профессор. – Вот как бывает.
– А кто такие попрыгунчики? – спросил Илья, потрогав пальцем выдвижное острие палки.
– О! Попрыгунчики – это бич! Ежели к ним в лапы попадешься, все! Никто живым не возвращался. Либо шкуру с живого сдерут, либо запытают на дыбе, в лучшем случае на кол посадят или сожгут живьем. Но приятнее себе глотку перерезать, чем к ним в лапы…
– Кто же они такие?
– Этого никто не знает. Покрыто мраком тайны. А если честно, их сама чудь боится: против попрыгунчиков ничего не помогает. Но я слышал, что если кто из чуди к ним угодит, то потом его по кусочкам по кладбищу разбросанного находят. Но и полукровке тоже не поздоровится.
– Сюда, в подземелье, попрыгунчики не проберутся?
– Сюда вряд ли. Они опасны на поверхности,-он закатил глаза к земляному потолку, – а здесь мы их по одному передушим.
– А полукровки кто?
– Полукровки – это получудки,-Профессор расхохотался. – Ну, это дети их от земных женщин. Они и занимаются всей работой наземной. Работников под кладбище поставляют, женщин, готовую продукцию на земле реализуют. В общем, главное звено, связывающее подземелье с наземной жизнью. Многие из них, я слышал, занимают на земле большие посты. Но все равно никто из них не теряет связи с подземным народом. Отступник карается смертью, лютой смертью. Вот так. Но скоро сам все узнаешь. А теперь спать давай. Ночь уже.
– Слушай, Профессор, ты говорил, что попрыгунчики под землю забраться не могут. Так?
– Ну.
– Так ведь ты, когда на тебя они набросились, на поверхности земли был, ведь верно? – рассуждал дальше Илья.
– Конечно, а где же.
– Значит, где-то есть выход? – торжественно закончил свою мысль Илья.
Профессор расхохотался.
– Ах, вот ты к чему!
– Так есть здесь выход или нет? – настаивал Илья.
– Да, конечно, есть. Зря ты так волнуешься. Пойдем мы с тобой завтра гулять по кладбищу.
– А капканы, которые палку перерубают, от кого же тогда?
– От людей. Мало ли, попрыгунчики сферу влияния захотят расширить или городская чудь нагрянет. У них тут настоящая война идет. А ты думал, чтобы ты не выходил? Ну ты, Илья, уморительный человек. Да иди ты на все четыре стороны! Кто тебя держит. Шляйся по кладбищу хоть всю ночь, пока тебя попрыгунчики не схапают.
– А если я с кладбища выйти захочу? Погулять по улицам.
– Это никак нельзя. Да ты и сам не захочешь.
– Почему?
– Почему не знаю, но случая такого не бывало, чтобы человек под землю возвращаться не захотел. Понял?
Илья пожал плечами.
– Ну, так сказать, это теперь наша родина. Ты теперь как бы на "тот свет" попал, в том смысле, что возврата у тебя нет и лучше привыкай жить здесь. Нас называют кромешниками, так что и ты теперь кромешник. А теперь спать давай, поздно уже.
Как Профессор определял время суток, Илья не понимал, но спрашивать не стал. Они легли на землю, подложив под себя толстую ткань, и крепко прижались друг к другу, чтобы было не так холодно.
"Я и от Китайца убежал, и из психбольницы убежал, и от кромешников убегу…" – была последняя мысль Ильи перед тем, как уснуть.
Ночью он просыпался от давящей тишины, засыпал снова, но потом опять просыпался. Да и была ли это ночь?
– Вставай, уже утро! – толкнул Илью Профессор.
Илья открыл глаза и, сев, потер колени, которые после вчерашних ползаний на четвереньках болели, но утра не увидел: здесь все время было темно. Приходилось верить начальнику. Сам Профессор сидел по-турецки перед треснувшим зеркальцем, прикрепленным к стене, брил щеки "станком", поминутно чертыхаясь и повизгивая от боли. Бритье насухую да еще тупым лезвием было болезненным.
– Небось коленки с непривычки болят? – не отрываясь от бритья, спросил Профессор.
– Есть немного.
– Вон, наколенники лежат, надень, ползти далеко.
Илья нащупал пару наколенников и привязал их к ногам.
– Слушай, Профессор. А мне тоже бриться надо? – спросил Илья, потрогав щетину, напоминающую небольшую бороду.
– Жениться надумаешь, тогда брейся.
– А ты, что ли, женишься?
Профессор перестал бриться и повернул лицо к Илье.
– По секрету тебе скажу, что я одну чудачку охмуряю, – прошептал он, понизив голос. – И если мне ее охмурить удастся, знаешь, как я заживу! В просторном, проветриваемом подземелье, на всем готовеньком! Дети, опять же, получудки. Единственный шанс у меня, может, в люди выбиться. Но ты не горюй, найдем и тебе чудачку. – Он повернулся к зеркалу и продолжил бритье. – Потому и мучения от тупого лезвия принимаю. Они, конечно, по земным нормам не красавицы. Даже поначалу можно сказать отталкивающее впечатление производят, но приглядишься, принюхаешься – сойдет! Я их земляными красотками называю. Им нравится.
