Герои и злодеи (СИ) - "Schneewolf" (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
— Не напрягайся. У меня есть, — «Точнее будут», — подумал Рамси. Он планировал подзаработать в пятницу и, поэтому, и хотел уехать пораньше.
****
В четверг — сразу после уроков, Рамси поехал домой на заработки. Гитару пришлось на время попросить у Бродяги, с которым он созвонился заранее. И четверг, и пятницу он потратил на то, чтобы заработать денег на поездку. Ночевал у Феникса. Он жил в том же районе, что и они с Теоном, только намного дальше — за мостом. Дома Рамси не появлялся с января. Он не знал, как там закрутилось дело отца, но после каникул тот, ему больше не звонил. То, что отец не приехал за ним в школу, обнадёживало, может его арестовали, может, нет, но у него точно были более важные дела, чем наказывать непослушного сына. Рамси надеялся, что вообще его больше никогда не увидит. Он понимал, что по окончании учебного года придётся что-то решать по поводу дальнейшей жизни, но пока просто наслаждался чувством покоя, которое не испытывал кажется, сотню лет.
В пятницу в центре проходил знаменитый книжный фестиваль и по проспектам сновали туристы, иногда проходя по подземному переходу, они останавливались, и заказывали песни, и щедро платили за исполнение любимых композиций. Пожилой рыжий мужчина с бакенбардами и усами долго стоял, слушая его игру, особенно ему понравилась, песня про кучу бутылок*; он погладил свой пивной живот, усмехнулся в усы, и отсыпал пару мелких банкнот и горсть монет в чехол для гитары.
Около полуночи шумные толпа поредела: люди спешили на последнее метро, и переход опустел. Рамси пересчитал монеты и купюры, что накидали в чехол, и порадовался тому, что в праздники можно заработать куда больше, чем в будние дни. Теперь он мог не торопиться на метро и поехать домой на такси, но чуть погодя он вспомнил, что мать Феникса сегодня не дежурила в ночную смену в больнице, как в прошлые две ночи, и будет не рада гостям, Феникс сам сказал ему утром об этом. Рамси призадумался о том, куда ему податься на ночь глядя. Можно, конечно, побродить всю ночь, правда, с рюкзаком и гитарой в руках не очень удобно гулять, но других вариантов у него не было. Если с утра он думал, что отыщет ночлег среди знакомых, то к вечеру совсем запамятовал о подобной необходимости: он настолько увлёкся игрой на гитаре, что напрочь забыл об окружающей действительности, а сейчас оказалось уже поздно разыскивать кого-либо из тусовки. Рамси, впрочем, не слишком расстроился тому, что ему всю ночь придётся гулять по городу. Он любил Лондон, особенно ночью без шумных туристов, и запруженных многочисленными прохожими проспектов. Ему нравилось бродить в одиночестве по освящённому огнями большому городу. Пройтись по набережной, начиная от величественного Тауэрского моста, мимо дворцов и парков, и королевского колледжа, до самой статуи Уинстона Черчилля. Полюбоваться на тёмные воды Темзы, поглядеть на сияющее огнями Око Лондона, и остановиться у Вестминстерского дворца, чтобы посмотреть на часы, на сверкающей вечерней иллюминацией, башне святого Стефана. Рамси любил не только старинный центр с его дворцами и площадями, но также и аккуратные тихие парки и узкие спокойные улочки Ричмонда и Барнса, стеклянные офисные небоскрёбы Сити и белые, безликие многоэтажки Северного Актона, что в детстве представлялись ему огромным и загадочным миром. Город казался таким большим и таким разным, и каждый район жил своей отличной от других жизнью.
Когда Рамси остановился у часов, стояла глубокая ночь, и он несколько подустал. Запрокинув голову, он посмотрел наверх, и увидел, что уже половина второго ночи. Он услышал сзади топот, и чьи-то руки опустились ему на плечи, гадать, кто это не было нужды. Запах мятного ликёра, и манера приветствия выдавали старого знакомого.
— Здорово, Граф, — услышал он знакомый, чуть хрипловатый баритон, с раскатисто рокочущей буквой «р».
Рамси отцепил от себя чужие руки, и обернулся.
— Привет, Светофор, — не то, чтобы он был не рад встрече, но болтать ему сегодня не особо хотелось. Ему нравилось гулять в одиночестве, и он не ожидал встретить кого-то из знакомых в столь поздний час.
Они отошли подальше и сели на скамью, укрытою крышей и пластиковыми стенами, автобусной остановки. Они хоть немного защищали от холодного ветра. Светофор похлопал себя по карманам, и виновато улыбнувшись, развёл руками. Рамси протянул ему сигареты. Светофор поблагодарил, и начал рассказывать о том, что он вернулся со сверхсекретного задания разведки, специально, чтобы успеть на день рождения к своей дочери. Рамси понял, что он опять несёт чушь, и не особо поддерживал беседу. Светофор продолжал говорить о том, что бабка с дедом не пустили его повидаться с дочкой.
Рамси надоело слушать, и он сказал:
— Ты не разведчик, и нет у тебя никакой дочки.
Светофор обиделся и замолчал. А потом вытащил из кармана куртки телефон и продемонстрировал ему фотографию девчонки лет трёх с двумя растрёпанными темно-русыми хвостиками на голове, перехваченными один зелёной, а второй оранжевой резинкой для волос. Рамси сперва засомневался, но приглядевшись повнимательнее, отметил те же глаза цвета древесной коры, и щербатую улыбку на узком треугольном лице девчонки. А на второй фотографии она обнимала Светофора за шею пухлыми детскими ручонками, а тот, улыбаясь, держал её на руках. Пожалуй, она могла быть либо его дочкой, либо Бродяги, слишком уж очевидное сходство бросалось в глаза на совместном фото. Конечно, это могла быть сестрёнка или племянница, но теперь уж Рамси был склонен верить панку.
— Красивая, правда? — сияя щербатой улыбкой, Светофор убрал телефон.
— Да. На тебя похожа, — согласился Рамси.
Светофор рассмеялся и вынул из необъятных карманов куртки бутылку мятного ликёра.
— Это ты, Граф, дал маху! Бродяга у нас красавчик, а я… — Светофор
призадумался, и отхлебнул из горла. — До того, как мне рожу искривило, тоже был ничего, хотя и тогда братцу в подмётки не годился, — закончил он.
— Я хотел сказать, что девочка красивая, и на тебя она тоже похожа, — Рамси отказался от предложенного ему дрянного ликёра. Он не понимал, как Светофор постоянно глушит эту гадость, он попробовал однажды, и потом целый день ходил с чувством, как будто нажрался зубной пасты.
Светофор шевельнул плечом и мигнул в ответ на его отказ.
— Мне нравится — освежает, — осклабился он. — А ты чего тут бродишь в одиночестве? Негде вписаться? — панк снова приложился к бутылке, и довольно трезво посмотрел на него. Несмотря на все его странности он отличался завидной проницательностью.
Рамси пожал плечами и засунул озябшие руки в карманы, грёбанные перчатки он как обычно, позабыл или потерял.
Светофор сказал, что знает одно место, где можно вписаться на ночь, и повёл его узкими улочками и проходными дворами. Шли они минут десять, и в итоге, оказались у ничем не примечательного, четырёхэтажного дома кремового цвета, перед железной дверью с кодовым замком. Панк задумчиво поскрёб тёмную щетину на подбородке, а потом набрал комбинацию из четырёх цифр, и дверь, пискнув, распахнулась. Они поднялись на последний этаж. Светофор кинул свою торбу «Punks not dead» на широкий белый подоконник. А Рамси прижал замёршие руки к батарее. Светофор ухмыльнулся, быть может, незнакомым его улыбка показалась бы зловещей, из-за плохо действующей правой стороны лица, но Рамси знал, что это дружелюбная усмешка. Панк снял свою тёплую армейскую куртку и накинул ему на плечи. Рамси опустил ресницы и благодарно вздохнул. В зимней куртке становилось жарко, а весеннюю, он так и не забрал из дома, кожанка же в которой он ходил сейчас, хоть и была безумно красивой и удобной, но ни черта ни грела в марте.
Светофор забрался на подоконник и развязал торбу.
— Голодный? — он вытащил бумажный пакет, и по воздуху сразу поплыл заманчивый аромат выпечки.
Рамси сглотнув слюну, кивнул, сегодня он так и не нашёл времени пообедать. Пока они уминали пирожки с яблоками, которые испекла мать Светофора, то панк начал снова рассказывать своей дочке. Он поведал, что её зовут Гретта, и ей сегодня исполнилось три года. Он сказал, что не видел её уже несколько месяцев, потому что бабка с дедом, не пускают его на порог, а его бывшая — мать Гретты во всём их слушается и запрещает ему общаться с ребёнком: дочку он мог повидать лишь на прогулке в парке или на детской площадке. Последний раз они встретились перед Рождеством, Светофор тогда ужасно разозлился, что ему не дают общаться с дочкой, и пока мамаша трещала с подружками на детской площадке, взял девочку за руку и увёл с собой. Дочка его узнала и сразу повисла на шее, он отвёл её в кафе и накормил пирожными, и часа два просто болтал с ней и таскал на руках, поиграл с ней на улице, построил снежную крепость. Гретта смеялась и прыгала вокруг него, и тараторила без умолку. Рассказывала про садик, про дедушку с бабушкой и маму, про то, что у них во дворе живёт большой косматый пёс, и про то, что она хочет попросить на Рождество у Санты кукольный домик. Он так соскучился по её звонкому детскому голоску, и хоть и не всегда разбирал все слова, но рад был просто её слушать. Дочка также как и он не научилась правильно выговаривать букву «р», и от того её детский лепет становился ещё более забавным. Когда Светофор вернул ребёнка на площадку, то там уже всполошились и подняли на уши всю округу, собирались звонить в полицию. Бывшая закатила громкую сцену, а примчавшиеся бабка с дедом и вовсе отказали ему от дома, сказали, что ребёнка он больше не увидит. Светофор, конечно, в долгу не остался, и высказал всё, что думает, об этих лицемерных тварях, что так кичатся своим благополучием и деньгами, чья единственная горячо любимая дочка посмела связаться с наркоманом и отребъем. И, в общем, оказалась пустышкой, глупой избалованной девчонкой, которой хотелось вырваться из-под родительской опеки, поэтому с ним и сошлась.
