Кровь и золото - Райс Энн (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
– Амадео, послушай. Нельзя поддаваться этому желанию. Я прожил тысячу лет и никому не передавал Кровь, а ты через несколько месяцев после превращения готов поделиться с первой же смертной женщиной, которую полюбил?
Горько рыдая, он попытался высвободиться, но я его не отпускал.
– Мне так хотелось рассказать обо всем, что я увидел новыми глазами! – прошептал он. – Так хотел рассказать, насколько изменился для меня мир.
– Амадео, знай ценность того, чем обладаешь, и цену тому, что отдаешь. Два года я готовил тебя для Крови и все равно отдал ее слишком рано. Виной всему отравленный клинок лорда Гарлека. А теперь тебе хочется навязать свою силу Бьянке? Зачем? Тебе нужно, чтобы она узнала, что с тобой стряслось?
Я отпустил его.
Он упал на колени у кровати, продолжая проливать слезы.
Я сел к столу.
– Как ты думаешь, сколько лет я брожу по свету? Представляешь, сколько раз мне приходила в голову шальная мысль завести себе компанию? Но я не поддавался, Амадео. До тех пор, пока не встретил тебя. Говорю тебе: Бьянке не суждено быть с нами.
– Она состарится и умрет! – прошептал он, содрогаясь от рыданий. – А мы станем спокойно смотреть? И что она подумает о нас, когда пройдет много лет?
– Амадео, прекрати. Ты не сможешь подарить людям вечную молодость. Нельзя подходить к этому вопросу, не представляя себе последствий. Нельзя! Нужна подготовка, обучение, дисциплина. Внимательность, в конце концов.
Наконец его слезы высохли. Он встал и повернулся ко мне лицом. На него снизошло ужасное спокойствие – безотрадное и сумрачное. И тогда с его губ сорвался важнейший вопрос:
– Почему ты выбрал меня, Мастер?
Я так испугался, что не успел скрыть эмоции. И сам удивился, что не подготовил ответ заранее. Внезапно я перестал испытывать к нему нежность: он казался таким сильным, уверенным в себе, уверенным в только что заданном вопросе.
– Разве ты не просил меня о Крови, Амадео?
Ответ мой прозвучал сухо, но я дрожал всем телом, ибо слишком глубоко любил его и в то же время не хотел, чтобы он это понял.
– О да, сударь, – отвечал он спокойным, негромким голосом, – я действительно просил, но лишь после того, как вошел во вкус вашей силы. – Он помолчал и продолжил: – Почему ты выбрал меня для тех поцелуев? Почему в завершение отдал мне последний дар?
– Я любил тебя, – сказал я без дальнейших церемоний.
Он покачал головой.
– Думаю, причина глубже.
– Так преподай мне урок, – предложил я.
Он подошел ближе и посмотрел на меня сверху вниз: я по-прежнему сидел за столом.
– В душе я холоден как лед, – сказал он, – как лед далекой страны. И ничто не может этот лед растопить. Меня не согрела даже Кровь. Ты знал об этом. Ты тысячу раз пытался согреть меня и превратить этот холод в нечто более выдающееся, но тщетно. А в ту ночь, когда я оказался на грани смерти – нет, когда я, скажем прямо, умирал, – ты рассчитал, что холодность даст мне стойкость, необходимую, чтобы выдержать испытания Крови.
Я кивнул и отвел взгляд, но он положил руку мне на плечо.
– Прошу вас, сударь, посмотрите на меня. Я прав?
– Да, – согласился я, – ты прав.
– Почему ты отшатнулся, когда я задал свой вопрос?
– Амадео, – спросил я, – кровь – это проклятие?
– Нет, – тотчас отозвался он.
– Подумай, прежде чем отвечать. Это воистину проклятие! – воскликнул я.
– Нет, – уверенно повторил он.
– Тогда прекрати спрашивать. Не старайся меня разозлить. Дай мне научить тебя всему, что знаю.
Амадео проиграл эту битву и отошел от меня. Он опять выглядел сущим ребенком, хотя в свои семнадцать полных смертных лет обычно казался взрослее.
Он забрался в постель, сел, скрестив ноги, и застыл в алькове из алой тафты, озаренный красным светом.
– Отвези меня домой, Мастер, – попросил он. – На Русь, где я родился. Ты можешь это сделать, я точно знаю. Это в твоей власти. Ты найдешь нужное место.
– Зачем, Амадео?
– Чтобы забыть, нужно увидеть. Нужно во всем убедиться своими глазами.
– Хорошо, – ответил я, немного поразмыслив. – Расскажи все, что вспомнишь, и я отвезу тебя, куда захочешь. И можешь передать своей смертной семье столько золота, сколько пожелаешь.
Амадео промолчал.
– Но наши тайны останутся с нами навсегда.
Он кивнул.
– А потом мы вернемся.
Он снова кивнул.
– Мы поедем после большого праздника, о котором договорились с Бьянкой. А в ту ночь будем танцевать с приглашенными гостями. Ты будешь танцевать с Бьянкой много-много раз. Мы приложим все усилия, чтобы гости приняли нас за простых смертных. Я рассчитываю на тебя не меньше, чем на Бьянку или Винченцо. Вся Венеция падет к нашим ногам.
Его лицо озарила слабая улыбка. Он опять кивнул.
– Теперь ты знаешь, чего я хочу, – объявил я. – Я хочу, чтобы ты крепче подружился с мальчиками и относился к ним с любовью. И я хочу, чтобы ты чаще бывал у Бьянки – разумеется, поохотившись и затемнив кожу – и чтобы ты никогда и ничего не рассказывал ей о том, каким чудом спасся.
– Я думал... – прошептал он.
– Что ты думал?
– Я думал, что, получив Кровь, я получу все, что пожелаю. Оказывается, я ошибался.
Глава 23
Сколько бы мы ни прожили на свете, в наших сердцах хранятся воспоминания – памятные вехи, неподвластные времени. Бывает, страдания размывают общую картину, но некоторые моменты способны устоять даже перед душевными муками, храня свой блеск и красоту. Они тверды как алмаз.
Таким остался для меня великолепный праздник Бьянки – я называю его праздником Бьянки, потому что его устроила она и только она, а мое богатство и комнаты палаццо служили лишь средством достижения высочайшей цели. В спектакле участвовали все ученики, и даже смиренному Винченцо досталась важная роль.
Вся Венеция собралась на нескончаемое пиршество, чтобы насладиться песнями и танцами, пока мальчики разыгрывали многочисленные, прекрасно поставленные живые картины.
Казалось, в каждой комнате присутствуют певцы и ставятся божественные инсценировки. Повсюду звучали лютни, виргинал и дюжина других инструментов, аккомпанирующие обворожительному, убаюкивающему пению, а младшие мальчики, разодетые как принцы, наполняли чаши гостей вином из золотых графинов.
Мы с Амадео танцевали без конца, по тогдашней моде ступая осторожными грациозными шагами – в те времена скорее принято было ходить под музыку, – сжимая руки венецианских красоток, и прежде всего – нашего возлюбленного гения, создавшего великолепие ночи.
Я много раз похищал ее из ярко освещенных комнат, чтобы сказать, как она дорога мне, что только она одна во всем мире умеет творить чудеса. И умолял ее дать обещание повторить этот вечер.
Но что могло сравниться с ночью, позволившей мне танцевать и свободно ходить меж смертных гостей, отпускавших безобидные хмельные замечания относительно моих картин, изредка задававших вопросы, почему я нарисовал так, а не этак? Как прежде, критика не задевала глубин моего сердца. Я замечал только горящие любовью смертные взгляды.
За Амадео я следил непрестанно, но заметил лишь, что он божественно счастлив смотреть на все это великолепие новыми глазами и необычайно тронут живыми картинами, где мальчикам достались тщательно продуманные роли.
Он последовал моему совету и продолжал поддерживать с ними теплые отношения. Теперь, окруженный ярким светом канделябров и сладостной музыкой, он, светясь от счастья, шептал мне на ухо, что о большем и мечтать не смел.
Мы поохотились рано, выбрав место подальше от палаццо, и теперь по телу разливалось тепло, а зрение особенно обострилось. Мы, сильные и счастливые, ощущали себя хозяевами ночи, и Бьянка тоже принадлежала нам, только нам, – видимо, так считали и гости.
Участники празднества начали расходиться только с приближением рассвета, у входа выстроились гондолы, но нам пришлось пренебречь обязанностью прощаться с гостями, чтобы успеть попасть в безопасные золоченые покои.
