Ужасы - Хёртер Дэвид (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Что вы хотите сказать? Поясните.
— Когда я заехал к Питеру, дверь открыл его старший брат. Полуодетый. Я так понял, что он приехал его навестить. Так вот этот парень — не хочу показаться грубым, — он был, я бы сказал, пугающе жирным. И покрыт татуировками. Пугающе покрыт татуировками. У него на животе была ветряная мельница со свисающими с нее гниющими трупами. А на спине — эмбрион с выцарапанными глазами. И скальпель в руке. И еще клыки.
Кэрролл засмеялся, хотя и не был уверен, действительно ли ему смешно.
Нунан продолжал:
— Однако он оказался хорошим малым. Вполне дружелюбным, как выяснилось. Он пригласил меня в дом, принес банку лимонада, мы устроились на софе перед телевизором. И, что самое поразительное, пока мы разговаривали, точнее, я сыпал гневными тирадами, старший брат сидел на полу, а Питер делал ему доморощенный пирсинг.
— Делал что?
— О господи. Прямо посреди разговора он проткнул раскаленной иглой верхнюю часть уха своего брата. Вы не поверите, сколько было крови. Когда толстяк поднялся с пола, вид у него был такой, будто ему отстрелили полголовы. У него из головы текла кровь, как в финале "Кэрри", как будто он только что принял кровавую ванну, а он спрашивал, не принести ли мне еще кока-колы.
На этот раз они засмеялись оба, а затем, спустя миг, наступила дружеская пауза.
— Еще они смотрели про Джонстаун, — выпалил вдруг Нунан.
— А?..
— По телевизору. С отключенным звуком. Пока мы разговаривали и Питер протыкал в своем братце дырки. На самом деле это меня и поразило больше всего, эта последняя странность, из-за которой все казалось совершенно нереальным. Это был сюжет о погибших во Французской Гайане. После того как они выпили свой "Кул-Эйд". Улицы, заваленные трупами, и стаи птиц… ну, вы понимаете, птицы, клюющие их. — Нунан громко глотнул. — Мне показалось, сюжет шел по кругу, создавалось впечатление, что они смотрят этот отрывок, как будто… как будто в трансе.
Они снова замолчали. Молчание Нунана было каким-то неловким. "Вот это характеристика!" — подумал Кэрролл с изрядной долей одобрения.
— Вам не показалось, что это весьма примечательный образчик американской литературы? — спросил Нунан.
— Показалось. И кажется.
— Не знаю, как он отнесется к включению его в ваш сборник, я, со своей стороны, в восторге. Надеюсь, я не слишком вас запугал рассказами о нем.
Кэрролл улыбнулся:
— Меня не так просто запугать.
Бойд из отдела персонала тоже не знал, где искать Килру.
— Он мне говорил, у него брат на общественных работах в Паукипси. То ли в Паукипси, то ли в Ньюбурге. Он тоже хотел туда попасть. Эти городские работы приносят неплохие деньги, а самое лучшее, что, когда ты туда попал, тебя уже никто не уволит, даже если ты кровожадный маньяк.
Упоминание о Паукипси подогрело любопытство Кэрролла. В конце месяца там должен был состояться небольшой съезд авторов фэнтези, Конгресс темных чудес, Конгресс темных мечтаний или что-то в том же духе. Конгресс темных онанистов. Его приглашали принять участие, но он игнорировал их письма, его больше не интересовали мелкие сборища, кроме того, время было неудачное, как раз когда он должен сдавать работу.
Хотя на вручение Всемирной премии фэнтези он ездил каждый год, и на "Camp Necon" тоже, и еще на несколько интересных мероприятий. Конгрессы были той частью работы, какую он еще не до конца ненавидел. Там собирались его друзья. Какая-то часть его все еще любила и всю эту суету, и воспоминания, которые эта суета иногда высвобождала.
Так случилось однажды, когда он натолкнулся на букиниста, предлагавшего первое издание "Люблю Гейлсберг весной". Он не видел и не вспоминал о "Гейлсберге" годами, но стоило ему полистать коричневые шершавые страницы, впитавшие в себя запах пыли и чердаков, как его захлестнул головокружительный поток воспоминаний. Эдди читал эту книгу, когда ему было тринадцать, и она держала его в плену недели две. Он выбирался через окно спальни на крышу, чтобы почитать: это было единственное место, куда не долетали крики вечно ссорящихся родителей. Он вспомнил похожую на наждак текстуру кровельного гонта, исходящий от него, пропеченного солнцем, резиновый запах, далекое жужжание газонокосилки, но отчетливее всего вспомнил благословенное ощущение чуда, когда читал о придуманном Джеком Финнеем невероятном десятицентовике с Вудроу Уилсоном.
Кэрролл позвонил в управление общественных работ в Паукипси, и его соединили с отделом персонала.
— Килру? Арнольд Килру? Его выгнали полгода назад, — ответил человек тонким, визгливым голосом. — Знаете, как сложно оказаться уволенным с общественных работ? Первый человек за многие годы. Он солгал насчет своего криминального прошлого.
— Нет, не Арнольд Килру. Питер. Арнольд, должно быть, его брат. Он был очень толстый и весь в татуировках?
— Ничего подобного. Тощий. Жилистый. У него только одна рука. Левую ему отхватило упаковочным прессом, так он сам сказал.
— О, — произнес Кэрролл, подумав, что все это очень похоже на описание какого-нибудь персонажа Питера Килру. — А в чем его там обвиняли?
— Нарушение запретительного постановления.
— О, — повторил Кэрролл. — Что-нибудь связанное с разводом? — Он испытывал сочувствие к мужчинам, которые пострадали от адвокатов жены.
— Да куда там, — отозвался менеджер по персоналу. — Истязал собственную мамашу. Как вам, черт возьми, такое?
— Вы не знаете, имеет ли он отношение к Питеру Килру и как с ним можно связаться?
— Я не его личный секретарь, приятель. Что, может, закончим разговор?
И они закончили разговор.
Кэрролл принялся за телефонную книгу, начал обзванивать всех Килру, проживающих в Паукипси и его окрестностях, но никто из тех, с кем он разговаривал, не сознался, что знаком с Питером, и в итоге Эдди сдался. Он сделал уборку в кабинете, яростно запихнул скомканные бумаги в корзину, даже не просмотрев их, убрал стопки книг с одного места, чтобы свалить их в другом, без всякой системы и сгорая от нетерпения.
Ближе к вечеру он упал на тахту, чтобы поразмыслить, и провалился в тревожную дрему. Даже во сне он продолжал сердиться, гоняясь по пустому кинотеатру за маленьким мальчиком, который стянул у него ключи от машины. Мальчик был черно-белый и мерцал, как привидение или актер на старой кинопленке, ему явно некуда было спешить, он потрясал ключами и истерически хохотал. Кэрролл проснулся как от толчка, чувствуя на висках лихорадочный жар и думая о Паукипси.
Питер Килру живет где-то в другой части штата Нью-Йорк, и в субботу он будет на Конгрессе темного будущего в Паукипси, он не сможет устоять перед таким событием. Там же будет кто-нибудь, кто его знает. Кто-нибудь покажет его Кэрроллу. Все, что требуется от Кэрролла, оказаться там, и тогда они непременно встретятся.
Он не собирался оставаться в Паукипси на ночь — ехать всего четыре часа, он съездит, а к ночи вернется. И в шесть утра он уже выжимал восемьдесят миль в час, катя в левом ряду по трассе 1–90. У него за спиной поднималось солнце, заливая зеркало заднего вида ослепительным светом. Ему нравилось вжимать педаль газа в пол, ощущая, как машина несется на запад, гонясь за тонкой полоской собственной тени. Потом он подумал, что, если бы его маленькая девочка сидела сейчас рядом с ним, — и его нога отпустила педаль, упоение гонкой ушло.
Трейси любила разные съезды, все дети любят. Там можно посмотреть, как взрослые люди валяют дурака, одевшись под Эльвиру или Пинхеда. А какой ребенок устоит перед обязательным базаром, перед этим лабиринтом столов и жутких экспонатов, среди которых можно заблудиться, и где ребенок за доллар может обзавестись отрезанной резиновой рукой. Трейси однажды полчаса проиграла в пейнтбол с Нилом Гейманом на Всемирном конвенте фэнтези в Вашингтоне. Они до сих пор переписываются.
Был как раз полдень, когда он отыскал городской административный центр и вошел. Торговые ряды были устроены в концертном зале, в здании собралось полно народу, бетонные стены отзывались эхом на смех и ровный гул перекрывающих друг друга разговоров. Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал о его приезде, но ничего не вышло: одна дама из числа организаторов все-таки заметила его, рыжеволосая пухлая женщина в полосатом пиджаке.
