Кусака - Маккаммон Роберт Рик (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
К дверям балкона подошла Таня — приземистая, с круглым, как луна, лицом. Она собралась с силами, готовясь выдержать бешеную атаку.
— Си, сеньора Престон?
— Ты где была? Я думала, нас бомбят! Что, черт возьми, происходит?
— Не знаю, сеньора. Я думаю…
— Ай, ладно, принеси-ка мне выпить! — фыркнула хозяйка. — У меня нервы ни к черту!
Таня ретировалась в глубины дома за первой на сегодня рюмкой спиртного для хозяйки. Селеста стояла на высоком балконе с мозаичным полом из красной глиняной мексиканской плитки, вцепившись в узорчатые кованые перила. Со своей выгодной позиции она видела конюшни, кораль и манеж — разумеется, бесполезные, поскольку все лошади ушли с аукциона. Кольцо покрытой гудроном подъездной аллеи охватывало большую клумбу с тем, что некогда было пионами и маргаритками, теперь выгоревшими до коричневого цвета, поскольку система опрыскивания вышла из строя. Лимонно-желтый халат прилипал к спине; пот и жара еще сильнее разожгли ярость Селесты. Она вернулась в относительную прохладу спальни, сняла трубку розового телефона и, тыча в него наманикюренным пальцем, набрала номер.
— Контора шерифа, — врастяжку ответил чей-то голос. Мальчишеский голос. — Говорит полицейский Чэффин…
— Дайте Вэнса, — перебила она.
— Э-э… Сейчас шериф Вэнс на патрулировании. Это…
— Селеста Престон. Я желаю знать, кто летает на вертолета над моей собственностью в… — она нашла глазами часы на белом прикроватном столике, — в семь двенадцать утра! Эти сволочи мне чуть крышу не снесли!
— На вертолетах?
— Прочисти уши, мальчик! Тебе говорят! Три вертолета! Пролети они чуть ближе, они мне все простыни скинули бы, черт дери! Что творится?
— Э-э… не знаю, миссис Престон. — Помощник несколько оживился, и Селеста представила себе, как он сидит за рабочим столом, весь внимание. — Если хотите, я свяжусь с шерифом Вэнсом по рации.
— Хочу. Скажите ему, чтобы живо приехал сюда. — Она повесила трубку прежде, чем молодой человек успел ответить. Вошла Таня и подала женщине на одном из последних серебряных подносов «кровавую Мэри». Селеста взяла коктейль, размешала жгучие перчинки стебельком сельдерея и в два глотка выпила коктейль почти до дна. Сегодня Таня добавила больше «табаско», чем обычно, но Селеста даже не поморщилась.
— С кем мне сегодня надо чесать язык? — Она провела заиндевелым краем стакана по высокому, прорезанному морщинами лбу.
— Ни с кем. В расписании чисто.
— Слава тебе, Господи! Что, шайка проклятых кровососов дает мне передышку, а?
— Встреча с мистером Вейцем и мистером О'Коннором у вас назначена на утро понедельника, — напомнила Таня.
— То в понедельник. К тому времени я, может, умру. — Она допила то, что оставалось в стакане, и поставила стакан обратно на поднос так, что тот звякнул. Ей пришло в голову, что можно бы вернуться в постель, но она уже слишком завелась. Последние полгода одна головная боль сменяла другую, не говоря уж о вреде, нанесенном душе. Иногда Селесте казалось, что она — боксерская груша Господа. Она знала, что много раз в жизни поступала низко и нечестно, но расплата за грехи оказалась весьма своеобразной.
— Что-нибудь еще? — спросила Таня. Темные глаза смотрели неотрывно и бесстрастно.
— Нет, все. — Но не успела Таня дойти до массивной полированной двери красного дерева, как Селеста передумала. — Погоди. Сейчас.
— Да, сеньора?
— Только что… я не хотела на тебя наехать. Просто… знаешь, такие времена.
— Я понимаю, сеньора.
— Хорошо. Послушай, как вам с Мигелем захочется отпереть бар для себя, валяйте. — Она пожала плечами. — Какой смысл спиртному пропадать зря.
— Я запомню, миссис Престон.
Селеста знала, что это не так. Ни Таня, ни ее муж не пили. Впрочем, все равно: у кого-то в этом доме должна оставаться ясная голова хотя бы для того, чтобы не подпускать стервятников в человеческом образе. Глаза Селесты встретились с Таниными.
— А знаешь, тридцать четыре года ты зовешь меня или «миссис Престон», или «сеньора». Тебе ни разу не хотелось назвать меня «Селеста»?
Таня замялась. Покачала головой.
— Не раз, сеньора.
Селеста засмеялась; это был искренний смех женщины, которая хлебнула нелегкой жизни, когда-то гордилась грязью, остававшейся у нее под ногтями после родео, и знала, что победа и проигрыш — две стороны одной медали.
— Ну и фрукт же ты, Таня! Я знаю, что ты всегда любила меня не больше, чем пердеж пьяницы, ну да ничего. — Улыбка Селесты растаяла. — Мне по душе, что вы остаетесь здесь в эти последние месяцы. Вы не обязаны.
— Мистер Престон всегда очень хорошо к нам относился. Мы хотели вернуть долг.
— Вы его вернули. — Миссис Престон прищурилась. — Скажи-ка мне одну вещь, только не ври: первая миссис Престон управилась бы с этой говенной заварухой лучше?
Лицо второй женщины не выражало никаких чувств.
— Нет, — сказала она наконец. — Первая миссис Престон была красивой, изящной женщиной… но вашей смелости у нее не было.
Селеста хмыкнула.
— Да, зато с головой все было в порядке. Потому-то сорок лет назад она и удрала из этой чертовой дыры, задрав хвост!
Таня резко свернула на знакомую почву.
— Что-нибудь еще, сеньора?
— Не-а. Но очень скоро я ожидаю шерифа, так что прислушивайтесь.
Таня, держась очень прямо и чопорно, покинула комнату и простучала каблуками по дубовому полу длинного коридора.
Селеста слушала, понимая, как пусто и гулко в доме без мебели. Конечно, кое-что еще осталось — например, кровать, туалетный столик и обеденный стол внизу — но немного. Она перешла через комнату, достала из филигранной серебряной коробочки тонкую черную сигару. Хрустальная французская зажигалка уже отправилась с аукциона, поэтому Селеста прикурила от спички из коробка с рекламой клуба «Колючая проволока» с шоссе N 67. Потом вернулась на балкон, выдохнула едкий дым и подняла лицо к безжалостному солнцу.
Она подумала: «Опять будет пекло». Но ей случалось переживать и худшее. И еще придется. Неразбериха с юристами, администрацией штата Техас и налоговой инспекцией рассеется, как облако под сильным ветром, а потом она заживет по-своему.
— По-своему, — сказала она вслух, и морщины вокруг рта стали резче. Селеста задумалась, как далеко ушла от деревянной лачуги в Гэлвистоне. Теперь она стояла на балконе тридцатишестикомнатной гасиенды в испанском стиле, на ста акрах земли — пусть даже в доме не осталось мебели, а угодья были каменистой пустыней. В гараже стоял желтый, как канарейка, кадиллак — последняя из шести машин. На стенах дома, там, где раньше висели полотна Миро, Рокуэлла и Дали, зияли пустоты — картины ушли с аукциона одними из первых, вместе со старинной французской мебелью и коллекцией Уинта, насчитывавшей почти тысячу чучел гремучих змей.
Банковский счет Селесты был заморожен крепче, чем шарики эскимо, но над проблемой трудился целый полк далласских юристов, и она знала, что теперь в любой день ей позвонят из конторы с семеркой фамилий и скажут «Миссис Престон? Хорошие новости, золотко! Мы отследили недостающие фонды, и Налоговое управление согласилось взять налоги задним числом, посредством ежемесячных выплат. Конец неприятностям! Да, мэм, старый Уинт все ж таки позаботился о вас!»
Насколько Селеста знала, старый Уинт был таким скользким, что куда там совиному дерьму. Он выплясывал вокруг правительственных уложений о вкладах и сводов законов о налогах, вокруг корпоративных законов и президентов банков, как техасский смерч, а на второй день декабря старика отправил на тот свет удар, и расплачиваться с бандой осталась Селеста.
Она посмотрела на восток, в сторону рудника и Инферно. Шестьдесят с лишним лет назад на юг из Одессы, разыскивая в степи золото, явился Уинтер Тедфорд Престон с мулом по кличке Инферно. Золото от него ускользнуло, но он отыскал малиновую гору, про которую мексиканские индейцы рассказали, что она сделана из священной целебной пыли. У Уинта была сноровка к металлургии, хотя его официальное образование закончилось седьмым классом, и его нос учуял, что пахнет не священной пылью, а богатой медью рудой. Рудник Уинта начался с одной-единственной дощатой хижины, пятидесяти мексиканцев и индейцев, пары фургонов и уймы лопат. В первый же день раскопок вырыли дюжину скелетов, и тогда-то Уинт понял, что мексиканцы больше ста лет хоронили в горе своих мертвецов.
