Ночные кошмары и фантастические видения (повести и рассказы) - Кинг Стивен (бесплатные полные книги txt) 📗
– Боже мой, начинается, – вздохнула Мэри. Она уже задремала, когда Кларк остановил машину у неожиданной развилки, и испытывала потому раздражение к нему. – Хочешь выслушать мой совет?
– Нет, – ответил он. В его голосе тоже звучало раздражение. – Но я знаю, что все равно получу его. И мне страшно не нравится, когда ты вот так закатываешь глаза. Я говорю это на всякий случай – вдруг ты не заметишь.
– Как я закатываю глаза, Кларк?
– Словно я старый пес, который только что пернул под обеденным столом. Давай, говори. Выкладывай все. Твоя очередь.
– Давай вернемся, пока не поздно. Вот мой совет.
– Угу. А теперь тебе не хватает только поднять плакат: «Раскайся».
– Мне нужно смеяться?
– Я не знаю, Мэри, – сказал он угрюмо и затем молча сидел за рулем, посматривая то на ветровое стекло, усеянное разбившейся о него мошкарой, то на карту местности. Они были женаты почти пятнадцать лет, и Мэри знала его достаточно хорошо. Она понимала, что Кларк, без сомнения, настоит на том, чтобы ехать дальше. Не просто проигнорирует неожиданную развилку на дороге, а именно из-за нее.
Когда Кларк Уиллингем попадает в трудное положение, он не отступает, подумала она. И тут же приложила ладонь ко рту, чтобы скрыть улыбку.
Но ей не удалось сделать это достаточно быстро. Кларк взглянул на нее, приподняв одну бровь, и Мэри пришла в голову мысль, заставившая ее испытать смятение: если она после всех этих лет читает его мысли с такой же легкостью, как детскую книгу, то, может быть, и он способен на то же самое в отношении ее.
– Что-то интересное? – спросил он, и его голос стал чуть тоньше. В этот момент – еще перед тем, как она задремала, поняла теперь Мэри – она увидела, что рот Кларка становится меньше. – Расскажи мне, посмеемся вместе, милая.
– Просто захотелось кашлянуть, – покачала она головой. Кларк кивнул, поднял свои очки на лоб и поднес карту к лицу так, что она почти касалась его носа.
– Ну что ж, – произнес он, – ехать нужно по левой дороге от развилки, потому что она ведет на юг, в направлении Токети-Фоллза. Вторая ведет на восток, к какому-нибудь ранчо или чему-нибудь еще.
– Дорога, ведущая к ранчо, с желтой полосой посредине?
Рот Кларка стал еще меньше.
– Ты просто не представляешь, какими зажиточными бывают хозяева некоторых ранчо, – заметил он.
Ей захотелось напомнить ему, что времена скаутов и разведчиков-пионеров остались в далеком прошлом, что он еще не попал в по-настоящему трудное положение. Затем она решила, что неплохо еще подремать в лучах вечернего солнца, и этого ей хочется гораздо больше, чем ссориться со своим мужем, особенно после такой приятной двукратной любви прошлой ночью. В конце концов, они все равно куда-нибудь приедут, верно?
С этой утешительной мыслью в голове, слушая Лу Рида" поющего о последнем великом американском ките, Мэри Уиллингем заснула. К тому моменту, когда выбранная Кларком дорога начала становиться хуже, она спала беспокойно и ей снился сон, что они снова находятся в кафе в Окридже, где останавливались на ленч. Она пыталась вложить монету в четверть доллара в музыкальный автомат, но щель была забита чем-то похожим на человеческую плоть. Один из мальчишек, катавшихся на асфальтовой площадке для стоянки автомобилей, в шапочке с надписью «Трейлблейзерз», повернутой назад козырьком, проходил мимо нее с роликовой доской под мышкой.
– Что случилось с этой штукой? – спросила его Мэри.
Мальчишка подошел, посмотрел на музыкальный автомат и пожал плечами. «А, ничего страшного. Это просто тело какого-то парня, разорванное на части для вас и для многих других, – объяснил он. – У нас здесь не какая-то мелкая операция, мы занимаемся масс-культурой, крошка».
Затем он протянул руку, ущипнул ее за сосок на правой груди – довольно грубо, между прочим, – и ушел. Когда Мэри снова взглянула на музыкальный автомат, то увидела, что он наполнен кровью и смутно видимыми плавающими предметами, подозрительно похожими на человеческие органы.
Может быть, пока воздержаться от прослушивания альбома Лу Рида, подумала она. Но в луже крови за стеклом на проигрыватель опустилась пластинка – словно в ответ на ее мысль, – и Лу начал петь «Полный автобус веры».
Пока Мэри снился этот все более неприятный сон, дорога становилась все хуже и хуже. Ухабы делались все более частыми и наконец слились в один сплошной ухаб. Альбом Лу Рида – весьма продолжительный – закончился, и включилась перемотка. Кларк не заметил этого. Приятное выражение лица, с которым он начал день, теперь полностью исчезло. Его рот уменьшился до размеров бутона розы. Если бы Мэри бодрствовала, она сумела бы много миль назад убедить его повернуть обратно. Он знал это, равным образом знал, как она посмотрит на него, когда проснется и увидит эту узкую полоску раскрошенного асфальта. Назвать ее дорогой можно только в самом снисходительном смысле слова. Сосновые леса по обеим сторонам вплотную прижались к залатанному полотну, дорога все время находилась в тени. Они не встретили ни одного автомобиля, едущего в противоположном направлении, начиная с того момента, как свернули с шоссе 42.
Он знал, что должен повернуть обратно – Мэри очень не нравилось, когда он попадал в такое вот дерьмо. Она всегда забывала случаи, весьма многочисленные, когда он безошибочно по незнакомым дорогам приезжал к месту назначения (Кларк Уиллингем принадлежал к миллионам американцев, твердо уверенных, что в их головах находится компас). И все-таки он продолжал ехать вперед, сначала упрямо веря в то, что они должны выехать к Токети-Фоллзу, затем просто на это надеясь. К тому же нигде не попадалось место, позволявшее развернуться. Если бы он попытался сделать это, он посадил бы «принцессу» до ступиц колес в один из болотистых кюветов, протянувшихся по обеим сторонам этой так называемой дороги… И один Бог знает, сколько времени понадобится, чтобы дождаться здесь аварийного грузовика, или сколько миль придется пройти, чтобы вызвать его по телефону.
И вот наконец место, где можно было бы развернуться – еще одна развилка на дороге, – но он решил не делать этого. Причина была простой: хотя дорога, уходящая направо, была проселочной, покрытой гравием с растущей посреди травой, та, что вела налево, снова оказалась широкой, с хорошим покрытием и с ярко-желтой осевой полосой. Согласно компасу в голове Кларка эта дорога вела прямо на юг. Он прямо-таки чувствовал запах Токети-Фоллза. Еще десять миль, ну, может быть, пятнадцать, самое большее двадцать.
И все-таки он действительно подумал о том, что лучше повернуть назад. Когда он потом сказал об этом Мэри, то увидел сомнение у нее в глазах, но это было действительно правдой. Он решил ехать дальше, потому что Мэри начала шевелиться и он был уверен, что на ухабистой, неровной дороге, по которой он только что проехал, она проснется, если он повернет назад. Тогда она посмотрит на него своими большими прекрасными глазами. Всего лишь посмотрит Этого будет достаточно.
К тому же зачем ему тратить полтора часа, возвращаясь обратно, когда Токети-Фоллз совсем рядом? «Посмотри на эту дорогу, – подумал он. – Ты думаешь, что такая дорога может вести в никуда и просто исчезнуть?» Он включил сцепление «принцессы», поехал по дороге, ведущей налево, и – как вы думаете? – дорога начала ухудшаться. Сразу за первым подъемом желтая разделительная полоса исчезла. После второго подъема пропало покрытие, и они оказались на бугристом проселке с темным лесом, прижимающимся с обеих сторон еще теснее прежнего. А солнце – Кларк впервые обратил на это внимание – соскальзывало на противоположную сторону неба.
Асфальтовое покрытие кончилось так внезапно, что Кларку пришлось затормозить, чтобы осторожно съехать на грунт. Этот резкий толчок, когда пружины подвески сжались до самых ограничителей, разбудил Мэри. Она вздрогнула, выпрямилась и огляделась с удивлением вокруг.
