Валентайн - Сомтоу С. П. (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
— Слушай меня. — Симона тщательно подбирала слова. Когда общаешься с существами из потусторонних миров, всегда балансируешь на тонкой грани. Одно неверное движение — одно неверное слово, — и ты пропал. — Скоро мы тебя накормим. У тебя будет царский пир — из дерьма царя мира. Да, царя мира. Пусть даже это калиф на час.
Это был уже следующий этап. На протяжении многих лет Симона трудилась над претворением в жизнь своего грандиозного плана, но некоторые детали были еще не ясны. И вот теперь недостающие части встали на место. Дамиан Питерс объявил себя новым мессией — если угодно, Антихристом. Его никто не заставлял. Он это сделал без принуждения, по доброй воле. В древние времена, когда миром правили жрицы, именно так выбирали того, кто станет царем — странника и чужака, по воле случая забредшего в поселение. Он становился земным воплощением живого бога. А теперь пришло время для ритуального убийства царя; хотя, разумеется, будет убит царь подложный, ибо вселенские силы — они беспредельно доверчивы и всегда принимают подобие за реальность.
И подложный царь был уже рядом. Симона слышала шаги снаружи. Интересно, кого Дамиану удалось заманить к ним на этот раз? Вся штука в том, что жертва должна вступить в их владения — в данном случае номер — по доброй воле. Симона очень надеялась, что Дамиан не забыл надеть амулет, дающий его обладателю неотразимое обаяние и дар убеждения, — белладонну, смоченную в крови ворона.
— Жак! — крикнула она, вызывая слугу из соседней комнаты. — Принеси мешки для мусора.
Он принес тринадцать мешков (по числу лунных месяцев года) и разложил их вокруг круга силы, с внешней стороны.
В дверь постучали.
Симона приотворила дверь, не снимая цепочки.
— Это я, — сказал преподобный Питерс. — И у меня для тебя сюрприз. Не какая-нибудь безделушка, а действительно ценный подарок. Ты будешь довольна. — Веселье в его глазах всколыхнуло в душе Симоны гадливое отвращение, но в то же время оно было до странности заразительным. Она быстро достала из сумки платок, пропитанный хлороформом, и с улыбкой открыла дверь.
Дамиан Питерс вошел в комнату.
Дамиан Питерс остался стоять снаружи.
Первый Дамиан Питерс сказал:
— Он пришел по своей воле. Совершенный двойник.
Голос второго Дамиана Питерса был настолько похож на голос первого, что в этом было даже что-то зловещее.
— О Симона Арлета, королева медиумов. Вот уж не ожидал встретить вас здесь, хотя... если учесть все апокалипсические обстоятельства, это, наверное, закономерно...
Больше он не успел ничего сказать, потому что первый Дамиан заломил руки ему за спину, а Симона прижала к его лицу платок с хлороформом. Когда он осел на пол, она ударила его по голове ритуальным молотом.
— Но как... — Она не находила слов. — Это же идеально. Лучше и не придумаешь.
— Это Джейсон Сирота. — Дамиан открыл «дипломат» Сироты. — Замечательно, — сказал он. — Сценарий. Если наш план остается в силе, то он мне понадобится.
Она рассмеялась.
— Никогда раньше не приносила в жертву кого-то из знаменитостей. И он собирался играть тебя! Вживался в роль по методу Станиславского. — Она склонилась над распростертым на полу телом и провела рукой ему по волосам. — Ага. Седина не настоящая. Значит, он еще не такой ветхий, как ты. И... — она принялась раздевать безвольное тело, — ...он явно покрепче тебя. Наверняка занимается на тренажерах.
Она раздела актера уже до трусов. С трусами возиться не стала — просто разрезала их ножницами по бокам. Фи красу взвыл дурным голосом.
— Помоги мне, — сказала она Дамиану. — Надо перетащить его в кресло.
Вместе они посадили актера в кресло. Он слабо зашевелился, и Симона еще раз тюкнула его молотком по голове. Потом она облачилась в свои ритуальные одежды — золотой плащ, расшитый древними символами — и водрузила на голову Сироте заранее подготовленную бумажную корону.
— Ты никогда не узнаешь, какой великой была твоя последняя роль, — сказала она, гладя его по волосам. Такие мягкие... интересно, сколько поклонниц мечтали вот так вот притронуться к этим волосам. Корона — явная дешевка, была к тому же вся оборванная. Симона подобрала ее на каком-то дурацком шоу, посвященном Средневековью. Но корона сама по себе не имела значения. Важна была только символика.
— Долгие лета, царь, — сказала она, преклонив колени перед актером в глубокой отключке.
— А это действительно необходимо? — спросил Дамиан. — Я хочу сказать, эти шаманские выкрутасы, они, конечно, впечатляют непосвященного зрителя, но тут все свои...
— Посерьезней, пожалуйста! — оборвала его Симона. — Мы не в игрушки играем! Не забывай, наш ритуал — посвящение богу Осирису, который умер и возродился! Посвящение Таммузу и Адонису! Да тому же Иисусу, последнему из вереницы богов-царей, начало которой теряется в плотных туманах времени!
Она достала ритуальный кинжал и выпотрошила актера, аккуратно вспоров ему живот. Дымящиеся внутренности она бросила в круг. Пока фи красу насыщался, она взяла бронзовый лабрис, церемониальный боевой топор, который использовали жрицы Луны Древнего Крита, и разрубила тело актера на тринадцать частей. Крова залила ее золотой плащ, легла алыми брызгами на лицо. Она оставалась бесстрастной, а Дамиан весь позеленел, как будто его сейчас вырвет. Она раскидала окровавленные куски на разложенные мусорные пакеты, и Жак молча обошел круг, завязывая пакеты и вытирая кровь губкой. Когда губка набухла, он выкинул ее в мусорку, не выжимая. В комнате была жуткая, какая-то даже потусторонняя тишина, нарушаемая лишь громким чавканьем фи красу. Последней Жак подобрал голову. Взмахнул отрубленной головой, так чтобы кровь из обрубка шеи окатила Симону и Дамиана. Симона даже не поморщилась. Кровь у нее на губах была теплой. У нее был вкус жизни — не смерти.
— Долгие лета, Осирис, да будет царствие твое вечным, — сказала Симона.
Потом она молча сняла с себя жреческий плащ и облачилась в траурные одежды для следующей части обряда — скорби по умершему царю. Теперь плащ был черным, без единого украшения. Она заранее изорвала его в лохмотья, чтобы сберечь время.
— Царь умер, — сказала она и залилась слезами. И в этих слезах не было лицемерия и фальши. Как и все, что происходило из ее темной магии, эти слезы питались глубинной истинной у нее в душе, из детских травм и потерь, спрятанных глубоко в подсознании. Может быть, она думала о своем отце. Но у нее, разумеется, не было никакого отца. Биологически — да. Может быть. Но такие женщины, как она, рождаются от западного ветра, когда необузданные кобылицы тьмы, имя которым — кошмары, мчатся во весь опор к царству мертвых. Она плакала, собирая слезы в хрустальный пузырек. Потом она обошла круг и окропила своими слезами все мусорные мешки — по капельке на каждый кусок разрубленного тела.
— Ну вот, — сказала она. — Все компоненты у нас присутствуют. Теперь нам надо снести материал в машину. Надеюсь, мальчики, вы мне поможете... и, я вас очень прошу, постарайтесь вести себя как ни в чем не бывало...
— В жизни не слышал ничего более нелепого, — сказал Дамиан.
— Оставь при себе свой сарказм, — огрызнулась Симона. — Нам еще надо закончить с матерью Эйнджела... она ждет тебя у себя в трейлере.
• поиск видений •
Вечером накануне: белый «порше» припаркован в тени большого дерева. Леди Хит наблюдает за тем, как Пи-Джей сооружает шалаш из камней и веток. В какой-то момент она задремала, прислонив голову к переднему бамперу. Это был сон без сновидений. Ее убаюкала музыка ночи: музыка, которую она услышала в первый раз, но все равно знакомая и родная, как колыбельная, которую няня пела ей в детстве. Давным-давно. Еще до того, как ее отправили учиться в Америку.
На рассвете: он разбудил ее поцелуем, взял за руку и отвел в свой шалаш. Это было похоже на сауну: горячие камни дымились паром, пахло горькими травами.
Он сказал:
