Сердце ангела - Хортсберг Вильям (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗

Вербное Воскресенье было сонным и чувственным: я засыпал и просыпался, то рядом с Эпифани, то на полу, среди разбросанных кушеточных подушек и скрученных простыней. В камине осталась единственная обугленная деревяшка. Я поставил на огонь кофейник и принес в комнату газеты, оставленные почтальоном на коврике у входа. Эпифани проснулась раньше, чем я разделался с комиксами.

— Ты хорошо спал? — шепнула она, уютно устраиваясь на моих коленях. — Никаких кошмаров?

— Вообще ничего. — Я погладил ее гладкое коричневое бедро.

— Это хорошо.

— Может быть, заклятье разрушилось?

— Может. — Ее теплое дыхание согревало мне шею. — Прошлой ночью он приснился мне.

— Кто? Сифр?

— Сифр, Эль Сифр, называй как хочешь. Мне снилось, будто я в цирке и он — инспектор манежа. А ты был одним из клоунов.

— И что дальше?

— Ничего особенного. Приятный сон. — Она села прямо. — Гарри, как он связан с Джонни Фаворитам?

— Не уверен, что знаю. Кажется, я очутился между двух враждующих магов.

— Сифр нанял тебя, чтобы найти моего отца?

— Да.

— Гарри, будь осторожен. Не доверяй ему. “А тебе можно доверять?” — подумал я, обнимая ее изящные плечи.

— Я люблю тебя. И не хочу, чтобы случилось что-то плохое.

Я подавил в себе горячее желание откликнуться на эти слова о любви бесконечным эхом.

— Это лишь увлечение, свойственное недавним школьницам, — заметил я, но сердце мое забилось быстрее.

— Я не ребенок. — Она пристально уставилась мне в глаза. — Я принесла свою девственность в жертву Бака, когда мне было двенадцать.

— Бака?

— Это злой лоа , очень опасный и плохой.

— И твоя мать позволила это?

— Это было большой честью для меня: ритуал совершил самый сильный из хунганов Гарлема. И он был старше тебя на двадцать лет, так что не говори мне, что я слишком молода.

— Мне нравятся твои глаза, когда ты сердишься. Они горят как угли.

— Разве я могу сердиться на такого симпатягу, как ты? Она поцеловала меня. Я ответил на поцелуй, и мы предались любовным забавам, сидя в мягком кресле, в окружении газетных страниц с воскресными комиксами.

Позже, после завтрака, я отнес стопку библиотечных книг в спальню и растянулся на постели, решив заняться “домашней Работой”. Эпифани устроилась рядом, сидя на коленях в моем махровом халате и своих очках.

— Не теряй времени на разглядывание картинок, — сказала она, беря из моих рук книгу и закрывая ее. — Вот, — она подала мне другую, чуть тяжелее обычного словарика. — Глава, которую я отметила, полностью о Черной Мессе. Литургия описана во всех подробностях, от обратной латыни до лишения девственности на алтаре.

— Похоже на то, что случилось с тобой.

— Да. Здесь есть сходные моменты. Жертвоприношение, танцы. Пробуждение необузданных страстей, как в Обеа . Различие в том, что в одном случае силу зла умиротворяют, а в другом поощряют.

— Ты в самом деле веришь, что существует такая вещь, как “сила зла”?

Эпифани улыбнулась.

— Иногда ты кажешься мне ребенком. Разве ты не ощущаешь ее, когда Сифр управляет твоими снами?

— Предпочитаю “ощущать” тебя. — Я потянулся к ее гибкой талии.

— Будь серьезным, Гарри, это не обычная шайка мошенников. Эти люди владеют силой, демонической силой. Если не сможешь защититься, считай себя пропавшим.

— Ты намекаешь на то, что пора взяться за книжки?

— Всегда полезно знать, с чем сталкиваешься. — Эпифани постучала по открытой странице пальцем. — Прочти эту и следующую главы, они касаются заклятий. Затем, кое-какие места — я пометила их — в книге Кроули. Реджинальда Скотта можешь пропустить. — Она выстроила стопку, исходя из важности материала — иерархия ада — и оставила меня наедине с книгами.

Я изучал этот “любительский курс” сатанинских наук, пока не стемнело. Эпифани развела в камине огонь и, отклонив приглашение поужинать у “Кавано”, волшебным образом вдохнула жизнь в тушеную рыбу по-французски, которую приготовила, пока я был в больнице. Мы поужинали при зажженном камине, и наши тени метались по стенам, словно проказливые духи. Мы почти не разговаривали; все было сказано ее глазами, и они были самими прекрасными из всех, какие я когда-либо видел.

Даже лучшие из мгновений должны кончаться. Около половины восьмого я начал готовиться к работе. Я оделся в джинсы, темно-синий свитер с глухим воротом и грубые туристские ботинки на каучуковой подошве. Затем зарядил свою черную “лейку” кассетой “трайэкс” и вынул револьвер из кармана плаща. Растрепанная Эпифани, завернувшись в одеяло, молча следила за мной, сидя у огня.

Я выложил все это на обеденный стол: фотокамеру, запасные кассеты с пленкой, револьвер, наручники из моего “дипломата” и мои незаменимые “железки”. Я добавил на кольцо для ключей “универсал” Говарда Нусбаума. В спальне, под стопкой рубашек, я нашел коробку с патронами и увязал пять штук в угол носового платка. Повесив “лейку” на шею, я надел кожаную летную куртку, оставшуюся у меня с войны. Все служебные нашивки с нее были спороты. Ничего блестящего, способного отражать свет. Подбитая овчиной, она наилучшим образом годилась для слежки в холодные зимние ночи. “Смит-и-вессон” отправился в правый карман вместе с запасными патронами; наручники, кассеты и ключи — в левый.

— Ты забыл свое приглашение, — заметила Эпифани, когда я, просунув руки под одеяло, привлек ее к себе в последний раз.

— Обойдусь без него. Заявлюсь на эту вечеринку без спроса.

— А как насчет бумажника? Думаешь, и он не понадобится?

Она была права. Я оставил его в кармане пиджака с прошлой ночи. Мы оба рассмеялись и тут же начали целоваться, но она, вздрогнув, оттолкнула меня и покрепче завернулась в одеяло.

— Уходи, — сказал она. — Чем раньше уйдешь, тем раньше вернешься.

— Постарайся не волноваться.

Она улыбнулась мне, показывая, что и не подумает волноваться, но глаза у нее были большие и влажные.

— Береги себя.

— Это мой девиз.

— Я буду ждать тебя.

— Не снимай цепочку с двери. — Я достал свой бумажник и вязаную матросскую шапочку. — Пора трогаться.