Большая книга ужасов – 50 - Русланова Марина (читаем книги txt) 📗
За окном уже стемнело. Я вылез из-под парты, с кряхтеньем размял спину и конечности и подергал за ручку двери. Она не подавалась – Прокопьева закрыла ее на замок. Я метнулся к окну, намереваясь выпрыгнуть из него, но передумал – прыгать с четвертого этажа на асфальт может только самоубийца или ненормальный. А я себя не относил ни к первой, ни ко второй категории. И потом, как назло, поблизости на уровне четвертого этажа не росли деревья, на которые можно было прыгнуть и слезть по веткам на землю.
Меня охватила жуткая паника и даже страх от осознания перспективы – просидеть всю ночь в школьном кабинете. Я уже не боялся оборотня, как все горожане, ведь оборотень, как выяснилось, мой отец, а я сын того, перед кем трепещет весь город. Теперь я боялся вполне обычной вещи – не ночевать дома.
И я решился на отчаянный шаг.
Мне повезло, что следующим по расписанию в тот день был урок труда, где мы, мальчишки, выпиливали кораблики из ДВП. Я извлек из пакета лобзик и пристроил его к области замка. Тут же выяснилось, что, собственно, лобзик не пролезает между дверью и косяком. Тогда я выкрутил из лобзика пилку и вставил в щель ее. Полотно врезалось в пальцы, выскальзывало из руки, но я стиснул зубы и, стараясь не думать о боли, начал выпиливать замок.
«Хорошо, что сторожиха баба Люба глухая, а то она живо бы меня повязала и сдала в милицию».
Древесина, как назло, была твердая и пилилась с трудом, но я видел, что замок постепенно начинает описывать пропиленная борозда, и пилил, пилил, пилил дальше. Неожиданно замок вывалился из двери и упал на горку опилок.
– Наконец-то… Неужели я это сделал…
Я отдышался. Схватил рюкзак, пакет с лобзиком и побежал на первый этаж к выходу из школы. И вдруг, пробегая мимо столовой, я услышал приглушенное пение и характерную вибрацию басов.
– «Я выпью твою кровь, и вместе с ней придет любовь…» – донеслось до моих ушей.
– Что за чертовщина? – изумился я, прогнал в голове еще раз только что услышанные строчки и нервно хихикнул: – А, ну да, слова сильно репертуарчик «Вкуса крови» напоминают…
Удивившись, как в пустой школе может играть музыка, а заодно и всем остальным странностям, цепочкой идущим за этим фактом, я ради интереса прислушался и понял, что пение исходит из школьного подвала, где в дневное время проводится стрельба из воздушек на уроках ОБЖ.
Я пошел на звук. По мере моего приближения к школьному подвалу он становился громче и отчетливей. Я прислонился ухом к двери. Она закачалась. Значит, железная дверь, мною же выкрашенная на летней практике в зеленый цвет, была… открыта.
– Вот так номер… – пробормотал я, забыв, что сейчас поздний вечер и я нахожусь в пустой школе. Впрочем, в пустой ли?..
«Входить или не входить?» – терзал меня вопрос. Вроде бы и зайти интересно, а с другой стороны – надо домой.
Понимая, что, скорее всего, поступаю неправильно, я приоткрыл дверь и осторожно, стараясь не создавать лишнего шума, прошел вперед по темному коридору. Хотя меры предосторожности я соблюдал зря – тут так громко пели и играли на музыкальных инструментах, что меня попросту не было слышно. В конце длинного коридора светились разноцветные лампы. Красные, белые и синие вспышки следовали одна за другой. Вместе с этими вспышками в моей голове вспыхивали все новые и новые вопросы.
Наконец я добрался до конца коридора.
Выглянул из-за угла.
То, что я увидел, поразило меня до глубины души: участники группы «Вкуса крови» позировали перед камерами и пели под фонограмму. Как я понял по обстановке, они снимали новый видеоклип. На черном стуле напротив декораций сидела… Прокопьева и раздавала указания:
– Повернись! Подними голову! Сделай лицо помрачнее! Тьфу на вас! Так! Стоп!
Музыка стихла. Тишина из-за резкого звукового контраста показалась звенящей.
«Ну и ну! – подумал я, осторожно выглядывая из-за угла. – Что же тут творится?»
– Да что ты стоишь, как статуя? – тем временем надрывала свой и без того грубый голос Лилия Владимировна. – Двигайся, двигайся! А ты, Рома? Шапку натяни поглубже! Какие же вы безмозглые! Все мне надо делать за вас! Одно слово – идиоты! Нет, два слова: безмозглые идиоты! Самое оно!
За такие слова всякий уважающий себя человек дал бы Прокопьевой в глаз (или в ухо – кому как удобней), а Рома вжал голову в плечи и виновато пролепетал:
– Вы уж простите нас, Лили… Но не все наши и на такое способны, – заметил он.
Прокопьева махнула рукой – мол, что с тебя взять, – и с чувством сказала:
– Тюф-ф-фяк… Переигрываем эту сцену заново.
Съемки продолжились, крики начались снова. Лилия Владимировна курила одну сигарету за другой и выражалась грязными словечками.
«И после этого она смеет искать в наших карманах сигареты?» – диву дался я.
Внезапно музыка оборвалась. Рома опустил гитару. Другой участник группы по прозвищу Малява замер вместе с занесенными над барабаном палочками. Парни (кстати, мои сверстники) повели носами.
– Чего остановились? – рявкнула Прокопьева. – Так ведь все хорошо было на этот раз!
– Я чувствую запах человека! Чужака! – провозгласил Рома.
– Да?! – Прокопьева принялась оглядываться, нечаянно выронив сигарету на пол.
Я отступил в глубь коридора, краем глаза поглядывая за происходящим в одной из комнат подвала.
За несколько секунд музыканты превратились из людей в оборотней. Одежда на них лопнула, музыкальные инструменты отлетели в сторону. Оборотни шумно вдыхали воздух, определяя, откуда исходит запах человека.
– Где?! Где он?! – вопила перепуганная Прокопьева и обратила внимание на легкий дымок, поднимающийся вверх откуда-то из под ее ног: – Ой, пожа-а-ар! Быстро несите воду, надо затушить огонь! Ловите чужака! Ну-у!
– Ррры! – откликнулся один из оборотней. Кто-то кинулся за мной, кто-то бросился за водой, чтобы потушить огонь, разожженный сигаретой. Причем никто не обратил внимания, что прямо перед носом, на стене, висит огнетушитель.
«Черт! Попался!» – досадливо подумал я. Развернулся и что есть силы помчался прочь из подвала, устремившись к выходу из школы. Когда я выбежал из коридора, то очень предусмотрительно захлопнул за собой железную дверь. Она ударилась о косяк со страшной силой и оглушительным грохотом, который должна была бы услышать даже самая глухая сторожиха на свете – наша баба Люба.
Щелкнули замки. Но сразу вслед за этим дверь загремела, затряслась – ее пинали с внутренней стороны. Отличительная черта оборотней – сила. Проявилась она и сейчас: дверь тряслась так, что со стены сыпалась штукатурка и железная махина грозила вот-вот сорваться с петель или попросту вывалиться наружу вместе с частью стены.
– Божечки мои! – послышалось издалека громкое кудахтанье бабы Любы. Она всегда кричала, так как считала, что если она глухая, то все остальные люди в мире тоже ничего не слышат. – Что там творится? Конец света, что ли? Роман про любовь почитать не дают…
«Старая тетеря! – буквально затрясся я от злости. – Ты романы про любовь читаешь, а у меня оборотни за спиной носятся!»
И вот на горизонте замаячил выход из школы. Со всего размаху я ударился в дверь, ожидая, что она раскроется. Но не тут-то было: на петлях висел добротный замок и словно говорил: «Отсюда нет выхода!» Я чуть не поседел от ужаса.
Сзади раздавалось рычание оборотней, уже выбивших подвальную дверь, а впереди – тоже дверь, но на замке. Безвыходное положение. Впору было превратиться в оборотня и выбить «свою» дверь, но я не знал, во-первых, как нужно перевоплощаться, а во-вторых, хватило бы у меня времени на перевоплощение?
– Что там такое? – Крик бабы Любы становился громче. А рычание оборотней повергало меня в ступор.
В смятении я оглянулся по сторонам и снова чуть не поседел – на этот раз от радости: на столике, за которым днем сидит охранник, лежала связка ключей и поблескивала металлом. Я стремительно схватил ее и начал тыкать каждый ключ в замок. Рычание раздавалось уже где-то неподалеку от меня, и, когда я совсем уже распрощался с жизнью, ключ повернулся в замке.