Гиви и Шендерович - Галина Мария Семеновна (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
И тогда царевич велел спутникам своим насыпать этому человеку столько золота, сколько весит сама Ясмина, а чего не хватало, то добавляли серебром и самоцветами, и дорогим оружием, пока у того человека разум не улетел от такого богатства, и он, ступив за завесу, не вывел Ясмину за руку, не подвел ее к царевичу, сказав «Вот твой господин и хозяин!». И Ясмина с опущенной головой, не говоря ни слова, пошла за царевичем, а он был без ума от радости и приписывал ее молчаливость тому, что грустит она, расставаясь с отцом. Ничего, думал он, я сумею развеять ее печаль, ибо она будет жить так, как ей привычно и ни в чем не знать отказа, и есть лучшие яства и пить лучшие напитки, и когда я скажу ей стих с изысканным редифом и чеканным слогом, она, возрадовавшись, мне в ответ скажет два, ибо тот, кто обучен этому искусству, чахнет, когда не может его применить.
С подобными мыслями он посадил девушку на седло позади себя и направился со своими спутниками во дворец. И все были весьма рады тому, что царевич, наконец, обратил свои взоры к женской половине, а пуще того — сам царевич и отец его. Однако ж отец был человек мудрый и повелел он старшей няньке царевича осмотреть девушку, дабы убедиться, что нет в той скрытого изъяна. И старшая нянька царевича осмотрела девушку и нашла, что члены у нее соразмерные, грудь высокая, бедра тяжелые, руки и ноги маленькие, лик светел, а волосы и глаза черны, и что нет в ней не единого изъяна. Однако ж, заметила она, что девушка грустна и со щек ее исчезла краска, и что не радуется она своему новому положению, а чахнет, и пульс ее не наполнен.
С этим она и пришла к царевичу, который весьма взволновался и велел позвать дворцового лекаря, и тот осмотрел девушку и подтвердил сказанное, однако же не нашел никаких видимых причин такому печальному ее состоянию. Он велел давать ей побольше сладкого, чтобы развеселилось ее сердце, и острого, чтобы разгорячилась кровь, и слушать целительную музыку, чтобы привести в гармонию все субстанции ее тела. Царевич исполнил сказанное, однако ж, девушка чахла день ото дня, и как он ни осыпал ее драгоценностями и нарядами, как ни услаждал ее слух, позвав лучших певцов и сказителей, и музыкантов, девушке становилось все хуже, и, наконец, она совсем слегла, и мир для нее исчез.
И царевич тогда впал в великую печаль, и прогнал музыкантов и сказителей, и позвал лучших лекарей со всего царства, однако ж, никто не мог назвать ни причины болезни наложницы, ни способ ее исцеления. И по всей стране была великая печаль, и царевич забыл про игры и забавы, и не выходил из дворца, и побледнел ликом, и сам начал чахнуть.
И, видя то, царь, его отец, вновь воззвал к Всевышнему, Всемилостивейшему, и провел ночь в молитвах, а день — в воздержании, и молил он так — вот, любви пожелал я для своего единственного сына, однако ж, любовь опалила его, точно губительное пламя, и мой сын чахнет и слабеет, а возлюбленная его, прекрасная ликом и совершенная членами, лежит без движения и разум ее улетел, и кончина ее не за горами, и что станет тогда с моим единственным сыном, не знаю и не ведаю, ибо о сем даже страшно подумать…
И в следующую ночь было ему такое сонное видение — предстал перед ним старец в белых одеждах и сказал: не грусти, скоро дни твоей печали исполнятся и придет исцеление девушке, а с ней — и царевичу. Завтра постучится в твои ворота нищий лекарь, последний из последних, но ты его не гони, а открой ему.
И чуть лишь воссияло утро, царь послал людей к городским воротам, и они увидели, как бредет по дороге нищий лекарь с посохом и ноги его босы и в пыли, а сам он — в рубище. Однако же, помня наставления своего владыки, они подошли к нему со всем вежеством и склонились в поклоне и пригласили во дворец. И царь принял его благосклонно и велел накормить лучшими яствами и позвал музыкантов, и танцовщиц, и сам сидел с ним за столом, и лишь когда нищий лекарь отдохнул и насытился, и омыл руки в розовой воде, поведал ему о таком несчастьи.
«Этой беде я могу помочь, — сказал нищий лекарь, — поскольку болезнь прекрасной Ясмины — внутренняя. Однако же мне нужно ее осмотреть».
«О, лекарь, это девушка нежная, гаремная, лик ее скрыт от посторонних», — возразил тогда царь.
«Ничего, — успокоил его лекарь, — мне достанет лишь одной ее маленькой руки, которую служанка откроет из-за завесы. Ибо как в капле воды для мудрого отражается весь океан, так по состоянию части тела можно сделать вывод о целом».
С этими словами они проследовали в покой, где лежала Ясмина (а царевич сидел подле нее, потеряв всякую надежду), и позвали служанку, которая всегда была при ней, и служанка выпростала ее руку по запястье, и лекарь взялся за пульс и покачал головой, поскольку пульс был весьма слаб.
Однако же лекарь не убрал руку, а, продолжая уловлять пульсы, стал называть всякие города и когда он дошел до слова «Магриб», он почувствовал, как пульс девушки усилился. Тогда он начал перечислять всякие магрибинские улицы, и когда дошел он до улицы, на которой жили чеканщики, и ювелиры, и золотых дел мастера, пульс девушки ускорился еще пуще. Тогда начал он перечислять всяческие мужские имена, и когда прошел он «Алеф» и «Бет» и дошел до имени «Джафар», то услышал он из-за завесы тихий вздох, а пульс стал глубокий и ровный. Тогда отпустил он руку девушки, и сказал так:
«В Магрибе есть некая улица, где работают золотых дел мастера и чеканщики, и есть там лавка и мастерская некоего Джафара, мастера искусного и пригожего, и этот Джафар уловил ее сердце в золотые силки, и когда нужда погнала семью девушки из Магриба, рассталась она с любимым, оттого и страдает, и чахнет, и ежели не воссоединится она с любимым, то и зачахнет совсем».
И царевич услышал это, и зарыдал, и спросил, что же ему делать.
«Ежели ты хочешь, чтобы твоя возлюбленная жила, и радовала глаз стройным станом, а ухо — нежным смехом, то привези ты этого Джафара и покажи ей, а когда она очнется и встанет на ноги и укрепится, то жени его на ней, ибо нет никакого средства против несчастной любви, кроме как воссоединение влюбленных, о чем ты и сам теперь ведаешь, ибо и тебе сии страдания знакомы».
«Однако же, — спросил царевич, — ежели я отдам ее этому Джафару, что станется со мной?»
«На то воля Господа, — отвечал нищий лекарь, — однако, ежели не отдашь ты ее этому Джафару, она умрет от тоски. Вот и выбирай!»
И царевич свесил голову и думал, а потом хлопнул в ладоши и сказал: «Быть посему! Сам я изведал муки любви, не мне ли знать, как жгут они — точно огнем они жгут, так неужто я позволю, чтобы моя любимая, услада моих очей, свет вселенной, погибла в этом огне! Пусть поскачут в Магриб, да приведут этого проклятого Джафара, да поскорее!»
И вот что было с царевичем.
Что же до этого Джафара, то он работал в лавке, и чеканил железом по меди, и вдруг слышит — топот копыт по мостовой, и поднял он голову, и увидел всадников, которые скачут по дороге в туче пыли, и вот, смотрит он, прискакали всадники к его лавке и самый главный из них остановил коня и спешился и крикнул громким голосом: «Кто тут Джафар?». И Джафар ответил: «Это я!» «Скажи, кто ты таков — ювелир ли? Чеканщик ли?» И Джафар отвечал утвердительно, и посланец сказал: «А коли ты и есть тот самый ювелир и чеканщик Джафар, то знай, что слухи о тебе дошли до самого дворца и царь требует тебя к себе, ибо хочет оказать тебе милость великую».
А надо знать, что этот Джафар и впрямь был весьма искусный чеканщик, и хорош собой, и ловок, и силен, и не знал он за собой ничего дурного, так что он решил, что царь хочет заказать ему какую-то особенную работу, вот, он и взял свои инструменты, собрался и с великой гордостью и с пышной свитой прибыл во дворец, и все расступились, когда он вошел, и он еще пуще преисполнился уверенности, и шел так с гордо поднятой головой, хотя и с видом весьма почтительным, и когда увидел он царя на троне, то склонился перед ним в поклоне и сказал: «По твоему повелению прибыл Джафар во дворец, о, царь!».
