Дом малых теней - Нэвилл Адам (полная версия книги .txt) 📗
Ее замешательство и накатывающая сонливость, вызванная жарой и цветочной пыльцой снаружи, лишь усилились в этом душном, темном помещении, мешаясь, сбивая с толку. Она протянула руку и дотронулась до стены.
Неясная фигура наверху рассматривала ее в молчании, наливавшемся напряжением и тяжестью, которые так угнетали Кэтрин, что она представила себя ребенком, трепещущим перед суровым учителем в каком-нибудь допотопном частном лицее для девиц.
— Мод сопроводит вас в гостиную.— Сказав это, женщина чуть отодвинулась от перил. Кэтрин сумела разглядеть пятно, слишком белое для лица, поверх той самой садовой тачки, скорей всего, на самом деле инвалидным креслом. Что же у нее такое было на голове? Неужто шляпка?
Фигура откатилась назад с пугающей внезапностью. Заскрипели колеса и половицы.
Кэтрин осталась одна в устье коридора — сбитая с толку, не понимающая, что чувствует: обычную свою неловкость в общении с незнакомцами или же страх, порождающий острое нежелание сделать еще хоть один шаг в глубь Красного Дома, который со всех сторон взирал на нее мрачно и пристально и… с плохо скрываемой враждебностью.
На резкий звон колокольчика что-то откликнулось — там, в глубине багрового тоннеля, начинавшегося у входной двери, пересекавшего обшитый деревом холл и уходящего куда-то в дальние залы просторного дома. Из далекой тьмы надвигались приглушенные шаги. Шаркающая походка наводила на мысль, что к ней сейчас шествовал кто-то старый, с трудом передвигающийся под гнетом лет. К уже полученным неприятным ощущениям добавилось острое нежелание оказаться лицом к лицу с этим кем-то. Надо полагать, это будет Мод. Домоправительница.
Через проем входной двери, а может быть, через световой люк над лестницей пробивалось немного дневного света, облаченного в багровую дымку. На этом размытом фоне вскоре проступил белый силуэт и принялся надвигаться на Кэтрин из коридора внизу. Силуэт этот, казалось, парил над полом, не имея конечностей, и продвигался к холлу толчками, словно медуза в воде.
Не успело замешательство Кэтрин перерасти в страх, как перед ней материализовалась дородная женщина в белоснежном фартуке — именно ее в полумгле она на мгновение приняла за привидение. Женщина с трудом ворочала свое грузное тело, ее белые кудряшки, похожие на чепец, болтались из стороны в сторону при каждом шаге. Домоправительница неотвратимо близилась, и, когда на нее упало чуть больше света, Кэтрин, не сводившая с нее глаз, невольно приоткрыла рот.
На круглом, изборожденном морщинами лице, явившемся пред ее очи, не осталось ни следа женственности. Кэтрин никогда еще, насколько могла припомнить, не видела столь мрачного лица, разве что на военных черно-белых фотографиях узников за колючей проволокой. Волосы женщины, белые, как шерсть ягненка, выглядели так, словно она сама обрезала их тупыми ножницами по кромке надетого на голову горшка. Под фартуком дыбились необъятные бедра, живот и грудь. Из-под накрахмаленного подола выглядывали мужские ботинки на шнуровке. Сверху одеяние домоправительницы дополнялось стоячим воротничком, едва заметным за массивным двойным подбородком. Не говоря ни слова, она сверлила Кэтрин тусклым взором выцветших глаз из-под косматых бровей. Выражение ее было совершенно мрачным, в нем явственно читалось раздражение и нечто вроде осуждения.
Кэтрин улыбнулась, откашлялась и, выступив вперед на шажок, протянула руку:
— Я Кэтрин. Кэтрин Говард
Странное существо повернулось, заковыляло к лестнице и принялось подниматься, не ответив на предложенное рукопожатие и вовсе не сказав ни слова.
Кэтрин смотрела, как женщина, пыхтя, поднимается. Сзади то, что она приняла за фартук, на деле оказалось юбкой с высокой талией, доходящей до толстых лодыжек. Строгая одноцветная блузка, пересеченная лямками фартука, отделялась от юбки толстым кожаным поясом. И юбка, и блузка были сшиты из грубой серой ткани вроде парусины; манжеты на мешковатых рукавах были перепачканы. Так одевались фабричные работницы веке эдак в девятнадцатом, и Кэтрин подумала, что эксцентричность, издавна культивируемая в сельской глуши (а Красный Дом стоял в самом глухом уголке, который можно отыскать на границе с Уэльсом), в наши дни определенно утратила свой шарм. Картины упадка она видела много раз, но чтобы до такой степени… От немой домоправительницы тянуло тем едким запахом, который Кэтрин почувствовала в прихожей.
На полпути ко второму этажу домоправительница обратила к Кэтрин свой бледный лик и молча уставилась на нее, ожидая, когда та последует за ней. Кэтрин неуверенно ступила в деревянный колодец лестничного пролета и словно оказалась внутри необычной церковной башни с древними, обшитыми дубом стенами. В нем было два этажа, и, задрав голову, она увидела закругленные кромки перил. Огромное слуховое окно гневно взирало на лестничный колодец своим багровым оком.
— Вы Мод? — на всякий случай уточнила Кэтрин. Женщина не ответила и продолжила восхождение к высотам Красного Дома.
Они дошли до нижнего угла Г-образного коридора второго этажа, столь же тускло освещенного. Все внутренние двери были закрыты, отчего свет в коридор не поступал, а дом хранил молчание и словно застыл в напряжении, изрядно давившим на Кэтрин.
Сквозь дурман полированной древесины и неизбежной затхлости старой мебели как-то пробивались нотки жасмина, розы и лаванды — флер хозяйки дома, которую, видимо, только что провезли на каталке по этому коридору. Возможно, в одну из этих комнат ее провез тот ребенок, которого она увидела в окне. Кэтрин вспомнилась кукла, сидевшая у нее на коленях в гостевом домике во Флинтшире. Тот же аромат.
Стены второго этажа были деревянными, как и в холле внизу, что лишь добавляло тусклости, а все двери, которые она могла видеть, имели по шесть панелей, причем две верхних — всегда из красного стекла. Мод пошла к двери в углу коридора, прислушалась на мгновение и лишь потом постучала.
— Войдите,— откликнулся далекий голос.
С выражением угрюмого недовольства на морщинистом лице служанка отворила дверь перед Кэтрин. Следуя за габаритной домоправительницей, Кэтрин сумела разглядеть некоторые мелочи в комнате, освещенной куда лучше, чем холл, лестница и коридор. Вдоль стен и на стенах расположилась уйма всяческой интересности. Кэтрин не успела сделать и несколько шагов, как замерла в полном изумлении.
Ей показалось, что она попала в другой мир — на какую-нибудь лужайку зачарованного и жуткого искусственного викторианского леса. Такого, в котором на нее отовсюду смотрели десятки маленьких ярких глаз.
Глава 7
Лишившись дара речи, она стала озираться по сторонам. Рыжие белки во фраках застыли на крышке рояля — их лапки держали орешки в миллиметре от крошечных ртов. А в другой стороне ей ухмылялась лиса, крадущаяся прямо по журнальному столику. На каминной полке замер на задних лапках парадный строй крыс в военных нарядах. В стороне — за стеклянными дверьми высокого шкафчика — ей на глаза попалось семейство милых кошечек в красочных платьицах. Кто-то пил чай, кто-то застыл в застенчивом книксене.
Гостиная была забита животными. Все они замерли в молчании, словно застигнутые врасплох ее вторжением… и лихорадочно теперь раздумывающие, что предпринять дальше. От них в гостиной было яблоку негде упасть.
У огромного мраморного камина одиноко восседала в старинном инвалидном кресле Эдит Мэйсон. Похоже, реакция гостьи ей пришлась по душе. Рядом с хозяйкой растянулся длинный красный сеттер. Собака наблюдала за Кэтрин одним влажным коричневым глазом, приподняв бровь, рубиновая ее шерсть мерцала в солнечном свете, падавшем через арочные окна. Ну хотя бы собака явно настоящая.
— Даже теперь чудеса, сотворенные дядей, не утратили способности иной раз изумить меня, а я-то вижу их каждый день. Но вы, полагаю, совсем язык проглотили от изумления.
