Кричащая лестница - Страуд Джонатан (первая книга .txt) 📗

– Ну, Фейрфакс, как вы правильно догадались, мы обнаружили кулон на теле Анни Вард и практически сразу же узнали, что оно было подарено ей убийцей.

– Постойте! – вскинул руку Фейрфакс. – Вы говорите, что узнали об этом. Как?

– Благодаря парапсихологическим способностям Люси, – ответил Локвуд. – Прикоснувшись к кулону, она распознала сильную эмоциональную связь между Анни Вард и ее неизвестным обожателем в момент смерти девушки.

Большая голова медленно повернулась, на меня уставились внимательные темные глаза.

– Ах, наша проницательная мисс Карлайл… – Если честно, мне очень не понравился тон, которым он это сказал, – у меня по коже сразу побежали мурашки. – Однако такие «откровения», строго говоря, доказательствами не являются, их не примет ни один суд.

– Совершенно верно, – согласился Локвуд. – Поэтому я решил расшифровать надписи на кулоне. На внешней его стороне было выгравировано «Tormentum meum, laetia mea» — «Моя боль, моя радость», или какая-то похожая чушь. Эта надпись мало о чем нам рассказала, разве что о том, что кулон подарил какой-то самовлюбленный прыщавый юнец с претензией на оригинальность. Но ведь такое можно сказать о многих убийцах, верно, Фейрфакс? А нам нужно было узнать больше, гораздо больше.

В библиотеке повисло молчание. Старик сидел неподвижно, вцепившись узловатыми пальцами в подлокотники своего кожаного кресла, напряженно наклонив голову вперед.

– Затем, – продолжал Локвуд, – мы нашли кое-что и внутри кулона. Если не ошибаюсь, там была такая надпись: «А*В; Г.II.2.115». Три буквы плюс загадочный набор цифр. Поначалу буквы сбили нас с толку, более того – привели к серьезной ошибке. Мы были уверены, что «АВ» – это инициалы Аннабел Вард, а «Г» в таком случае – первая буква имени ее возлюбленного. В газетах того времени много писали о связи Анни Вард с Гуго Блейком. Казалось, все сходится. Он был последним, кто видел Анни живой, и единственным подозреваемым в деле. О Блейке в полиции тоже вспомнили, даже спустя полвека, и вскоре арестовали его. Но на самом деле Блейк – это ложный след. К этому выводу я пришел, внимательно анализируя надпись на кулоне. Первая странность: инициалы Анни Вард состоят из двух букв, а ее возлюбленный поставил только первую букву своего имени. Почему? И что означают цифры II.2.115? Шифр? Дата? Должен признаться, я долгое время находился в тупике. – Локвуд мельком взглянул на часы, затем с усмешкой посмотрел в мою сторону и продолжил: – Решающую улику добыла Люси, Фейрфакс. Она отыскала групповой снимок, на котором вы сфотографированы вместе с Анни Вард. Я понял, что вы лгали нам с самого начала. Тогда, в поезде, я прочитал о вашей юношеской карьере в театре и вспомнил, что Анни Вард тоже была актрисой. Мне захотелось узнать, пересекались ли ваши с Анни дорожки и на сцене тоже. Кроме того, я обратил внимание на то, что на сцене вы играли под своим средним именем – не «Джон», а «Вильям Фейрфакс». Теперь мне не составило труда понять, что «А*В» – это не «Анни Вард», а «Анни и Вильям».

Старик по-прежнему сидел неподвижно, разве что чуть ниже опустил голову. Глаза его были в тени, их выражения я не видела.

– Последнюю часть надписи я расшифровал только вчера вечером, – сказал Локвуд. – Мы в то время находились на Кричащей лестнице, и я был несколько занят, поэтому у меня еще не было времени проверить свою догадку. Однако я думаю, что надпись «Г.II.2.115» имеет отношение к одной из пьес, в которой вы играли вместе с Анни Вард. Готов поспорить, что это ссылка на какую-нибудь слюнявую реплику, которая каким-то образом связывала вас и может доказать, что вы с Анни очень, очень близко знали друг друга, – он взглянул на фотографии на стене. – Если бы меня спросили, какая пьеса первой мне приходит на ум, я бы ответил: «Гамлет». Я знаю, что это ваша любимая пьеса, но прав я или нет, можете сказать только вы сами, – Локвуд улыбнулся, закинул ногу на ногу, обхватил руками колено и весело спросил: – Ну что, Фейрфакс? Прав я или нет?

Фейрфакс не шелохнулся. Уснул, что ли? А что, мог и уснуть, ведь Локвуд так долго говорил. Стоявший у книжных полок Греб нетерпеливо переступил с ноги на ногу, шевельнул стволом пистолета и сказал:

– Почти половина пятого, сэр.

В ответ из кресла донесся надтреснутый голос:

– Да-да. Всего один вопрос, мистер Локвуд. Вы обнаружили надпись на кулоне – почему же сразу не пошли с ней в полицию?

– Из гордости, наверное, – немного помолчав, ответил Локвуд. – Хотелось расшифровать ее самому. Хотелось прославить агентство «Локвуд и Компания». Это была ошибка.

– Понимаю, – поднял голову Фейрфакс. Если до этого он выглядел просто старым, то теперь напоминал покойника – остекленевший взгляд, обтянувшая кости черепа серая кожа. – Гордость страшные вещи творит с людьми, страшные. В вашем случае гордость обернется смертью для вас и ваших компаньонов. В моем случае гордость обернулась пожизненным раскаянием. Да, – вздохнул он, – ваши доказательства хороши, но еще лучше ваша интуиция. Последняя часть надписи – это действительно ссылка на «Гамлета», в котором когда-то, давным-давно, мы играли вместе с Анни. Я был принцем Гамлетом, она – Офелией, его возлюбленной. А надпись на кулоне означает: II акт, 2-я сцена, строки со 115 по 118-ю. Это слова, которые Гамлет говорит Офелии:

Старик замолчал, уставившись в темноту. Потом заговорил снова:

– Гамлет хочет этим сказать, что его любовь к Офелии сильнее всего во Вселенной. И это в принципе верно, хотя Офелия утопилась, а сам Гамлет погиб от яда. Но эти строчки – о страстной любви между Гамлетом и Офелией… Такой же страстной, какой была наша любовь с Анни.

– Однако это не помешало вам ее убить, – подала я голос впервые за время всего разговора.

Фейрфакс посмотрел в мою сторону тусклыми, как камни, глазами:

– Вы все еще ребенок, мисс Карлайл. Вы ничего не знаете о подобных вещах.

– Неправда, – не сдерживая больше своего презрения, возразила я. – Я точно знаю, что переживала Анни Вард. Притронувшись к кулону, я ощутила все.

– Очень мило, – сказал Фейрфакс. – Знаете, я всегда думал, что такой Дар, как у вас, должен приносить больше забот, чем пользы. Чувствовать предсмертную боль и муку другого человека? Не приведи Господь.

– Я ощутила не только ее смерть, – тихо сказала я, – но и все чувства, которые она испытала, пока носила ожерелье. Я знаю все, через что ей пришлось пройти с вами.

Воспоминания с трудом покидают нас. Я до сих пор помнила истерику Анни, ее дикую ревность, горе, гнев, и в самом конце…

– Забавным вы Даром обладаете, – сказал Фейрфакс. – Тревожащим и совершенно бесполезным. Однако благодаря ему вы должны знать, что собой представляла Анни Вард. Сумасбродная, ветреная, со змеиным характером – но в то же время неотразимо прекрасная. Мы играли вместе с ней во многих любительских спектаклях – это давало нам официальное право часто быть вместе, сохраняя при этом в секрете наши истинные отношения, наш роман. Строго говоря, Анни была девушкой не нашего круга – дочь портного или что-то в этом роде, – так что узнай о ней мои родители, они лишили бы меня наследства. Но потом Анни потребовала, чтобы мы открыто объявили всем о наших отношениях. Я, разумеется, отказался это сделать – даже одна мысль об этом представлялась мне невозможной.

Фейрфакс сделал попытку улыбнуться – получился оскал, в котором блеснули посеребренные зубы.

– На время она перекинулась на Гуго Блейка, – продолжал он. – На этого хлыща, никчемного щеголя. Он был ей не пара, и она прекрасно понимала это. Довольно скоро Анни возвратилась ко мне. – Он тряхнул головой и, повысив голос, двинулся к концу своей истории. – Как я уже говорил, Анни была капризной и своенравной. Она нарочно, в отместку мне, путалась с людишками, которых я не одобрял, включая Блейка, с ним я строго-настрого запретил ей видеться. Теперь мы с ней спорили и ссорились все чаще и все сильнее. Однажды ночью я тайком пробрался к ней в дом. Анни не было. Я решил дождаться ее. Представьте мой гнев, когда я увидел, что ее провожает до дверей не кто иной, как Гуго Блейк собственной персоной. Как только Анни вошла, я набросился на нее с упреками. Мы разругались, заходя все дальше во взаимных оскорблениях. В конце концов я утратил контроль над собой и ударил Анни. Она замертво упала на пол. Одним ударом я сломал ей шею.