Сияние (др. издание) - Кинг Стивен (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
(убить ее)
Эта мысль, обнаженная, ничем не прикрашенная, поднялась ниоткуда. Страстное желание вышвырнуть ее, голую, недоумевающую, еще не проснувшуюся, из постели и душить — большие пальцы на дыхательном горле, остальные давят на позвонки; вцепиться в шею, как в зеленый побег молодой осинки; вздернуть голову Венди и с силой опустить на дощатый пол, еще, еще раз, со стуком и треском, кроша и круша. Танцуем джаз, детка. Встряхнись-повернись. Джек заставит ее получить по заслугам, свое лекарство Венди получит. До капельки. До последней горькой капли.
Джек смутно сознавал, что где-то за пределами его жаркого, лихорадочного внутреннего мирка слышен приглушенный шум. Он бросил взгляд через комнату — Дэнни снова воевал в постели, крутился, сминая простыни. Из глубины гортани несся стон — тихий, сдавленный звук. Какой-то кошмар? Лиловая, давно умершая женщина шаркает ему вдогонку по извилистым коридорам отеля? Джек отчего-то думал, что это не так. За Дэнни во сне гналось что-то другое. Пострашнее.
Горькую плотину эмоций прорвало. Он вылез из кровати и подошел к мальчику, чувствуя дурноту и стыд за себя. Надо было думать о Дэнни — не о Венди, не о себе. Только о Дэнни. Не важно, в какую форму Джек загнал факты, — в глубине души он знал, что Дэнни увезти необходимо. Он расправил простыни и укрыл мальчика пледом, лежавшим в изножье кровати. Дэнни уже опять успокоился. Джек дотронулся до лба спящего
(что за чудовища беснуются прямо под костной перегородкой?)
и нашел его теплым, но в меру. К тому же мальчик снова мирно спал. Странно.
Он забрался обратно в постель и попытался уснуть. Безуспешно.
Как несправедливо, что дела приняли такой оборот — похоже, к ним подкралось невезение. Переехав сюда, они в конечном счете не сумели от него отделаться. К тому времени, как завтра днем они прибудут в Сайдвиндер, золотой шанс уже улетучится. Уйдет за синим замшевым ботинком, как имел обыкновение выражаться давний однокашник Джека, с которым он делил комнату. Подумать только, если они не уедут, если как-нибудь продержатся, все будет совсем иначе. Он, не одним, так другим способом, закончит пьесу. Приделает какую-нибудь концовку. Может быть, его неуверенность относительно героев придаст первоначальному варианту финала заманчивый оттенок неопределенности. Вполне вероятно, ему удастся на этом подзаработать. Но и без пьесы Эл отличным образом может убедить стовингтонский совет снова взять Джека на работу. Разумеется, целых три года ему придется оттрубить в качестве профессионала-преподавателя, но, если удастся воздерживаться от спиртного и не бросать творчество, то, вероятно, весь этот срок оставаться в Стовингтоне не придется. Конечно, раньше он за Стовингтон и гроша ломаного не дал бы, он чувствовал, что задыхается, что похоронен заживо. Но то была незрелая реакция. Более того — как может человеку нравиться преподавать, если каждые два-три дня на первых трех уроках череп разрывает похмельная головная боль? Такого больше не будет. Джек был уверен, что сумеет куда лучше справиться со своими обязанностями.
Где-то на середине этой мысли все стало рассыпаться на кусочки и Джек уплыл в царство сна. Вслед ему колокольным звоном полетела последняя мысль:
Похоже, здесь мне удастся обрести покой. Наконец-то. Если только мне позволят.
Когда Джек проснулся, он стоял в ванной комнате номера 217.
(снова бродил во сне? — почему? — здесь нет приемника, который можно разбить)
В ванной горел свет, комната за спиной тонула во мраке. Длинная ванна на львиных лапах была затянута занавеской. Коврик для ног возле нее смялся и отсырел.
Ему стало страшно, но страх был призрачным, как во сне, и Джек догадался, что все это не наяву. В «Оверлуке» призрачным казалось очень многое.
Он подошел к ванне, не желая лишить себя возможности ретироваться.
И откинул занавеску.
В ванне лежал совершенно голый Джордж Хэтфилд. Он покачивался на воде, словно ничего не весил, и в груди у него торчал нож. Сама вода окрасилась в ярко-розовый цвет. Глаза Джорджа были закрыты. Вяло плавающий пенис напоминал водоросль.
Джек услышал собственный голос:
— Джордж…
При этих словах Джордж медленно раскрыл глаза. Серебряные. В них не было ничего человеческого. Белые, как рыбье брюшко, руки Джорджа нащупали края ванны, он подтянулся и сел. Воткнутый точно между сосками нож торчал в груди. Края раны уже стянулись.
— Ты переставил таймер вперед, — сказал Джордж с серебряными глазами.
— Нет, Джордж, нет. Я…
— Я не заикаюсь.
Теперь Джордж поднялся на ноги, по-прежнему не сводя с Джека серебряных нечеловеческих глаз, а его рот растянула мертвая улыбка-гримаса. Он перекинул через фарфоровый бортик ванны ногу. Белая, сморщенная ступня оказалась на коврике.
— Сперва ты пытался переехать меня, когда я катался на велосипеде, потом перевел вперед таймер, а потом пытался насмерть заколоть меня, но я все равно не заикаюсь. — Джордж шел к нему, вытянув руки со слегка скрюченными пальцами. От него пахло сыростью и плесенью, как от прелых листьев.
— Ради твоей же пользы, — выговорил Джек, пятясь. — Я перевел его вперед для твоей же пользы. Более того, я случайно знаю, что ты смошенничал с итоговым сочинением.
— Я не мошенник… и не заика.
Руки Джорджа коснулись его шеи.
Джек развернулся и кинулся бежать, но вместо этого, словно сделавшись невесомым, медленно поплыл, как частенько бывает во сне.
— Нет, ты мошенник! — в страхе и ярости выкрикнул он, минуя неосвещенную спальню-гостиную. — Я докажу!
Руки Джорджа снова оказались на его шее. Страх заполнял сердце Джека, и ему показалось, что сейчас оно лопнет. А потом наконец его рука ухватила дверную ручку, та повернулась, и Джек распахнул дверь настежь. Он вынырнул из комнаты, но не в коридор третьего этажа, а в подвал позади арки. Горела затянутая паутиной лампочка. Под ней стоял его складной стул — застывшая геометрическая форма. Вокруг, куда ни глянь, громоздились миниатюрные горные хребты из коробок и ящиков, перевязанных пачек накладных и Бог знает чего еще. Джека пронизало облегчение.
— Я найду его! — услышал он собственный крик. Он схватил отсыревшую, заплесневелую картонную коробку, та развалилась у него в руках, выплеснув водопад желтых тоненьких листков. — Оно где-то здесь! Я найду его! — Погрузив руки в глубь бумаг, он одной вытащил высохшее, словно бумажное, осиное гнездо, а другой — таймер. Таймер тикал. От его задней стенки тянулся длинный провод, к другому концу которого был прикреплен заряд динамита. — Вот! — взвизгнул Джек. — Вот, получи!
Облегчение превратилось в полное торжество. Он не просто убежал от Джорджа — он победил. Пока у него в руках такие талисманы, Джордж никогда не тронет его снова! Джордж в ужасе обратится в бегство.
Он начал оборачиваться, чтоб можно было встретить преследователя лицом к лицу, — и тут-то на шее Джека сомкнулись руки Джорджа. Пальцы стиснули горло, перекрыли кислород. Он в последний раз судорожно втянул воздух, широко разевая рот, и перестал дышать.
— Я не заика, — донесся из-за спины шепот Джорджа.
Джек выронил осиное гнездо, и оттуда яростной желто-коричневой волной хлынули осы. Легкие горели. Перед глазами все колыхалось, но взгляд Джека упал на таймер, и чувство торжества вернулось, а с ним — вздымающийся вал праведного гнева. Вместо того чтобы соединять таймер с динамитом, провод тянулся к золотому набалдашнику массивной черной трости, вроде той, которую завел себе отец Джека, попав в аварию с молоковозом.
Джек ухватил ее, и провод отделился. Руки ощутили тяжесть трости — здесь она казалась на своем месте. Он широко размахнулся. На обратном пути трость зацепила провод, с которого свисала лампочка, и та закачалась из стороны в сторону, отчего тени, окутывающие комнату, пустились отплясывать на полу и стенах какой-то чудовищный танец. Опускаясь, палка ударила обо что-то очень твердое. Джордж завизжал. Пальцы, сжимавшие горло Джека, ослабли.
