Ночные кошмары и фантастические видения (повести и рассказы) - Кинг Стивен (бесплатные полные книги txt) 📗
Но она не была темной. Что-то копошилось в этой черноте, лезло вверх через эту узенькую дырочку, чтобы приветствовать своего друга Говарда Митлу.
– Вот тебе! – закричал Говард, наклонив флакон с «Ракушкой» над отверстием. Синевато-зеленая жидкость полилась в дыру как раз в тот момент, когда появился палец.
Она подействовала немедленно и страшно. Вязкая масса покрыла ноготь и кончик пальца. Он взбесился, выплясывая, словно дервиш, по краям небольшой окружности слива и разбрызгивая «Ракушку» сине-зеленым веером. Несколько капель попали на голубую рубашку Говарда и моментально прожгли в ней дыры. По их обгоревшим краям образовалось темное ожерелье, но рубашка была ему велика, и на грудь или живот ничего не попало. Другие капли обожгли правую ладонь, но он этого не почувствовал. Адреналин не просто поступал в кровь – он шел бурным потоком.
Палец начал высовываться из дыры – сустав за суставом. Он дымился, будто резиновый сапог, поджаренный на огромном вертеле.
– Вот тебе! Кушать подано, сволочь! – вопил Говард, продолжая лить жидкость, а палец тем временем поднялся уже сантиметров на тридцать над отверстием, будто кобра из корзинки укротителя. Он почти достиг горлышка пластикового флакона, вроде бы вздрогнул и вдруг мгновенно втянулся обратно в дыру. Говард нагнулся над раковиной и увидел лишь, как что-то белое промелькнуло в глубине. Столбы дыма еще валили оттуда.
Он глубоко вздохнул, и это было ошибкой. Он втянул слишком много паров «Ракушки». Его вдруг отчаянно затошнило. Он вырвал в раковину и отошел в сторонку, все еще кашляя и тужась.
– Я это сделал! – торжествующе закричал он. Его мутило от смешанных ароматов крепкой щелочи и горелого мяса. Тем не менее он был в восторженном состоянии. Он боролся с врагом и, благодарение Богу и всем святым, победил его. Одолел!
– Ура! Ура, мать его так! Я его одолел! Я…
Комок снова подступил к горлу. Он дополз до унитаза, все еще крепко сжимая бутылку «Ракушки» в правой руке, и слишком поздно понял, что Вай опустила бублик и крышку, когда утром вставала с трона. Его вырвало прямо на розовую крышку унитаза, и он рухнул без чувств прямо головой в свои собственные извержения.
Вряд ли он долго был без сознания, потому что солнечный свет даже в разгар лета держался в ванной не более получаса – потом его заслоняли соседние здания, и помещение снова погружалось во мрак.
Говард медленно поднял голову, ощущая, что все лицо у него вымазано липкой, вонючей дрянью. Еще лучше он ощущал другое. Царапающий звук. Он исходил откуда-то снизу и приближался.
Он медленно повернул голову, тяжелую, словно мешок с песком. Глаза у него расширились. Он захлебнулся и хотел закричать, но звук застрял в горле.
Палец охотился за ним.
Он достиг уже не менее двух метров и становился все длиннее. Он вытекал из раковины жестокой дугой, образованной не менее чем дюжиной суставов, опускался до пола и снова загибался кверху («Двойные суставы!» – с интересом отметил некий посторонний комментатор в его воспаленном мозгу). Теперь, постукивая по линолеуму, палец приближался к нему. Последние двадцать-тридцать сантиметров были обесцвечены и дымились, ноготь приобрел зеленовато-черный цвет. Говард подумал, что под первой фалангой должна обнажиться белая кость. Он был сильно обожжен, но никоим образом не растворился.
– Убирайся, – прошептал Говард, и на мгновение все это чудовищное скопище суставов остановилось, напоминая картинку новогодней вечеринки, нарисованную сумасшедшим художником. Потом потянулся к нему. Последние полдюжины суставов изогнулись, и конец чудовищного пальца обвился вокруг лодыжки Говарда Митры.
– Нет, – взвизгнул он, когда дымящиеся браться Гидроксиды Калия и Натрия проели ему нейлоновый носок и обожгли кожу. Он резко рванул ногу. Какое-то мгновение палец удерживал ее – он был очень силен, а потом отпустил. Говард пополз к двери; слипшаяся от рвоты копна волос застилала ему глаза. На ходу он попробовал оглянуться, но ничего не увидел сквозь этот колтун. Горло разблокировалось, и он издавал какие-то лающие, жуткие звуки.
Он не видел палец, по крайней мере временно, но слышал, как тот быстро гонится – тук-тук-тук-тук – вслед за ним. Все еще пытаясь оглянуться, он ударился левым плечом о стену. Полотенца снова свалились с полки. Он начал подниматься на ноги, и тут палец ухватил его своим обугленным, дымящимся концом за вторую лодыжку.
Палец потащил его назад к раковине. Именно поволок назад.
Говард издал животный вопль – такой звук никогда прежде не исходил из вежливых голосовых связок аудитора – и ухватился за край двери. Вцепившись в него правой рукой, он отчаянно рванулся. Рубашка выбилась из-под ремня, и шов под правой подмышкой треснул с тихим мурлыканьем, но ем удалось высвободиться, оставив врагу только обрывок носка.
Он вскочил на ноги, обернулся и увидел, что палец снова на ощупь пробирается к нему. Ноготь на его конце сильно треснул и кровоточил.
«Тебе нужен маникюр, дружок», – подумал Говард и выдавил смешок. Потом побежал в кухню. *** Кто-то колотил в дверь. Изо всех сил.
– Митла! Эй, Митла! Что там у вас происходит?
Фини, сосед по лестничной площадке. Здоровенный, шумливый, вечно пьяный ирландец. Извините: здоровенный, шумливый, вечно пьяный, всюду сующий свой нос ирландец.
– Я сам тут разберусь, мой друг из болотной глуши! – крикнул Говард, направляясь в кухню. Он рассмеялся и отбросил волосы со лба. Попытка удалась, но через полминуты тот же колтун свалился на глаза. – Сам разберусь, уж не сомневайтесь! Можете пойти в банк и положить мои слова на свой счет!
– Как ты меня назвал? – спросил Фини. Голос его, прежде подозрительный, сделался откровенно враждебным.
– Заткнись! – заорал Говард. – Я занят!
– Прекрати кричать или я вызову полицию!
– Отвали! – рявкнул на него Говард. Не до него. Он убрал волосы со лба, и бац! – они снова там.
– Я не намерен слушать такое дерьмо, тварь ты четырехглазая!
Говард провел пятерней по склеенным рвотой волосам, а затем распустил их перед лицом небрежным, истинно галльским жестом – мне, мол, наплевать. Бесформенные осклизлые куски пищи разлетелись по всем белым кухонным шкафам Вайолет. Говард не обратил на это внимания. Отвратительный палец хватал его за лодыжки, и теперь они горели, словно он прыгал через огненные кольца. Это его тоже не волновало. Он схватил коробку с электрическими садовыми ножницами. На картинке улыбающийся джентльмен с трубкой в зубах подстригал кусты вокруг родового поместья.
– У вас там наркоманы собрались, что ли? – допытывался Фини на лестнице.
– Проваливай, Фини, а то я тебя представлю моему другу! – крикнул Говард. Это высказывание показалось ему необычайно остроумным. Он подпрыгнул, ударившись головой о потолок кухни; волосы его торчали во все стороны острыми зубцами и илами, отблескивая желудочным соком. Он походил на человека, только что провернувшего бурное любовное дельце с тюбиком бриолина.
– Ну ладно, – процедил Фини. – Ладно. Я вызываю полицию.
Говард его не слушал. Деннису Фини придется подождать; нам надо поджарить рыбку покрупнее. Он достал электрические ножницы из коробки, лихорадочно осмотрел их, увидел отделение для батареек и раскрыл его.
– Сухие элементы, – со смехом бормотал он. – Прекрасно! Замечательно! Никаких проблем!
Он с такой силой рванул один из ящичков слева от мойки, что сорвал стопор: ящик перелетел через всю кухню, ударился о плиту и, перевернувшись, упал на пол с ужасающим лязгом и грохотом. Среди разной ерунды – плоскогубцы, ножи для рыбы, терки, разделочные ножи и мешки для мусора – там было и сокровище – коробка с батарейками, в основном девятивольтовыми, и сухими элементами. Все еще смеясь – видимо, он уже не мог перестать смеяться, – Говард опустился на колени и принялся разрывать эту кучу. Он успел сильно порезать ладонь лезвием разделочного ножа, когда доставал два сухих элемента, но обратил на это не больше внимания, чем на ожоги, полученные в единоборстве с пальцем. Теперь, когда Фини наконец заткнул свою ослиную ирландскую глотку, до Говарда снова донеслось постукивание. Но теперь не о раковину, хотя… нет, не там. Поврежденный ноготь стучал в дверь ванной… а может, и прихожей. Он же забыл захлопнуть дверь, вспомнилось ему.
