Большая книга ужасов – 51 (сборник) - Артамонова Елена Вадимовна (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Звякнули тарелки в раковине, зашумела струя воды, с напором вытекавшая из крана, – так и не дождавшись моего ответа, мама начала мыть посуду, лицо при этом у нее было мрачное и сосредоточенное. Наверное, она гадала, как поступить со своей странной, непутевой дочерью, переставшей отличать действительность от бредовых видений.
– Нет, не из-за Толика, – нарушила я затянувшееся молчание. – И даже не из-за Катерины, хотя, признаюсь, вспоминала о ней. Просто пытаюсь немного разобраться в собственной голове. Я какая-то странная, не такая, как все. Пусть у меня никогда не было сестры-близнеца, но откуда взялся этот образ? Почему приходит эта маленькая утонувшая девочка, уверенная в том, что имеет право занять мое место в жизни? Наверное, это какие-то психологические комплексы, проблемы переходного возраста, о которых любят рассуждать психологи. Пусть Катерины никогда не существовало, но этот образ свидетельствует о наличии какой-то проблемы у меня в голове. А еще мне снятся странные сны, да и воображение слишком сильно развито. Даже Толик так считает, хотя он и сам большой фантазер. Может быть, я просто потихоньку свихиваюсь?
– Эх, Таня-Танюшка, – оставив тарелки, мама подошла ко мне, обняла за плечи, погладила по голове, как маленького несмышленого ребенка. – Если бы ты действительно сходила с ума, то не замечала бы этого. Думаю, все это из-за переутомления – в школе задают слишком много уроков плюс бессонные ночи за компьютером. Скорей бы уж наступили каникулы! Плюнем на все дела и укатим на море на все три месяца. У меня три недели неиспользованных можно к отпуску добавить. А потом папа меня сменит. Будем загорать на солнышке, купаться, есть фрукты…
– Ладненько, доживем до каникул, а там все наладится. – Выбравшись из маминых объятий, я направилась в свою комнату.
– Таня! – неожиданно окликнула меня мама. – Вернись! Я должна кое-что рассказать. О твоем детстве…
Сердце екнуло в груди. Родители сумели убедить меня в том, что Катерины никогда не существовало, мое прошлое безоблачно и ясно, словно весенний денек, и вдруг… Что собиралась сказать мне мама? Неужели она сейчас признается во лжи и расскажет о том, как маленькая Катерина утонула в бассейне по моей вине?!
– Пойдем лучше в гостиную, сядем на диван и спокойно все обсудим. Кухня не место для серьезных разговоров.
– Идем, мама.
Проходя через прихожую, я мельком взглянула в громадное зеркало, занимавшее простенок между дверьми. В глазах отражения мелькнула торжествующая ухмылка. Момент истины настал. Катерина, похоже, от души потешалась надо мной.
– Я думала, мне никогда не придется говорить об этом, – мама села на диван, рассеянно теребя в руках бахрому пледа. – Тебе еще трех не исполнилось, и я надеялась, что все случившееся быстро сотрется из детской памяти. Но, похоже, то, что остается в подсознании, забыть не дано. Надо было рассказать тебе об этом стразу, как только ты увидела «Катерину».
– Мам, не тяни! Мне уже страшно.
– Ты тогда… Ну, в общем, ты пережила клиническую смерть.
– Я?!
– Ты, Танюшка. По моей вине. Мы гуляли в парке, я отвлеклась, беседуя со знакомой, а ты выбежала на замерзший пруд и провалилась в полынью. Сразу несколько человек ринулись на помощь, но зимнее пальто мгновенно намокло, став тяжелым как камень… В общем, тебя нашли только через двадцать минут. Мертвую. Почти мертвую.
Мама замолчала, сжав изо всех сил в кулаке край пледа. Я окончательно растерялась и только смогла повторить то, что когда-то слышала на уроке биологии:
– Но это невозможно! От недостатка кислорода мозг погибает на четвертой минуте или около того.
– Как правило, да. Но когда человек тонет в ледяной воде, он словно в анабиоз погружается, все процессы резко замедляются, и мозг может дольше продержаться без доступа кислорода. Так мне потом объяснили.
Мы словно научный доклад обсуждали, а в душе все противилось и кричало – я не могла представить, что речь идет обо мне, о моем мозге, лишившемся кислорода, о том, что все это происходило на самом деле.
– Когда тебя достали из полыньи, ты не дышала и кто-то кричал: «Она мертва, мертва! Ее нельзя реанимировать!» – но я делала тебе искусственное дыхание до тех пор, пока ты не открыла глаза. В этот миг я словно сама заново родилась. Ты сказала: «Мама!» – и заплакала. Все обошлось, разрешилось чудесным образом, ты даже не заболела, несмотря на переохлаждение, и мы с папой решили тебе ничего не рассказывать.
– Но я двадцать минут была мертва!
– Настоящая смерть безвозвратна. Это билет в один конец. Но ты вернулась, а значит, и не уходила слишком далеко, находилась на границе жизни и смерти. Называй это комой, анабиозом, но не смертью. Думаю, из-за кошмарной истории, случившейся в раннем детстве, и появилась «Катерина». Она – твои искаженные воспоминания. Я себя никогда не прощу за свою беспечность и легкомыслие.
– Ладно, мам, все быльем поросло. Не расстраивайся. Я же жива и здорова. В конце концов, ты меня в воду уронила, ты меня оттуда и вытащила. Проехали.
– Спасибо, Танюша.
Странно, но как только первое волнение прошло, я стала воспринимать сногсшибательную новость совершенно спокойно. Она не затронула чувств, только дала повод к раздумьям. Кажется, картина начала проясняться…
– Ладно, дочь. Пора спать ложиться. Завтра в школу. Надеюсь, теперь, когда ты знаешь всю правду, «Катерина» больше не потревожит тебя. Спокойной ночи и сладких снов!
– Спасибо, мама. И тебе спокойной ночи!
В школе Толик Стоцкий явно меня избегал, делая вид, что тщательно штудирует учебник, не замечая ничего вокруг. Наверняка он продолжал играть в «Ухмылку мертвеца» и ему не хотелось вновь возвращаться к этой теме в разговорах. А я и не пыталась вновь изображать из себя ясновидящую Кассандру, имевшую способность предсказывать всевозможные беды и неприятности. Переубедить Толика было невозможно, следовало искать другой способ оградить его от смертельной опасности, а проще говоря – уничтожить проклятую игру. Вот только как?
– Андреева, привет! – Яша широко улыбнулся, шагнул навстречу. – Что новенького в загробном мире?
– Как всегда, статы повышают. Я, между прочим, познакомилась с создателем игры.
– И он там?
– В первых рядах. Подробности – после занятий.
Все шесть уроков я наблюдала за тем, как Абрамов вертится на своем месте, сгорая от любопытства. Однако, поскольку разговор предстоял серьезный, я решила отложить его до конца учебного дня. Наконец прозвенел последний звонок, все дружно ринулись вон из класса, спеша поскорее покинуть здание школы. Яша догнал меня на лестнице, мы вместе зашли в раздевалку, оделись и неторопливо пошли в сторону моего дома. Интересно, когда же все-таки в этом году наступит весна? Все чаще раздавались шуточки о том, что на дворе пятьдесят второе февраля, снегопад и гололед не прекращались, навевая обреченность и равнодушие. В конце концов, можно было жить и без весны, больше не вспоминая о первых листочках и цветочках…
– И что же тебе рассказал программист? – допытывался заинтригованный Яша.
– Признался, что не может контролировать игру, – ответила я, в общих чертах пересказав наш разговор с Безликим Программистом. – Но самое важное даже не это. Кажется, я поняла, почему вижу «Ухмылку мертвеца» так, как если бы была мертва. Однажды я уже оказалась за гранью.
– В смысле?
– Двадцать минут в черном ледяном омуте, без дыхания, без жизни. Клиническая смерть. Можно сказать, что я вижу этот дом изнутри на вполне законных основаниях.
Абрамов слушал мой рассказ, едва не раскрыв от изумления рот, а потом произнес фразу, повергшую в шок уже меня:
– Так, значит, Катерина – это ты?
– Я?!
– Если точнее, часть твоей души, оставшейся в загробном мире после того случая.
Удивительно, но прежде эта простенькая и логичная мысль не приходила мне в голову. Я всегда воспринимала Катерину как злобного чужака, прикидывавшегося невинным отражением и стремящегося заполучить то, что ему не принадлежало. Но Яша, судя по всему, был прав. А он тем временем продолжал развивать свою мысль:
