Круг - Страндберг Матс (библиотека книг .txt) 📗
Черное зимнее небо куполом раскинулось над церковным кладбищем. Холодно так, что ноздри слипаются на вдохе. В такие дни Ванессе кажется, что она больше никогда не увидит солнца. Сложно представить, что оно по-прежнему есть – где-то там в космосе.
Они идут к новой части кладбища. Большинство могил здесь помечено неброскими каменными плитами, плотно вжатыми в землю. Как будто, в отличие от огромных старых надгробий, эти могилы не хотят привлекать к себе внимания.
На плече у Густава большая спортивная сумка. Она качается в такт его шагам. Он идет быстро, словно куда-то торопится, и Ванесса вынуждена почти бежать, чтобы успеть за ним.
Он сворачивает на нерасчищенную дорожку. За некоторыми могилами явно ухаживают родственники, в то время как другие могилы скрыты под снежным покровом. Ванесса начинает беспокоиться: вдруг Густав услышит, как скрипят по снегу ее шаги, вдруг оглянется и увидит следы Ванессы? Она старается ставить ноги в следы Густава и идти как можно тише.
Густав опускает сумку на землю, и та тонет в снегу. Он медленно проходит последние несколько шагов и садится на корточки перед квадратным черным могильным камнем с именем Ребекки. Рядом – похожая плита с именем Элиаса Мальмгрена. Ванесса дрожит, но не так, как дрожат от холода.
Густав снимает варежку и проводит рукой по имени Ребекки, высеченному в камне и выгравированному золотом.
– Здравствуй, – шепчет он.
Потом он замолкает. Ванесса стоит неподвижно. Она пихает руки в карманы, чтобы согреться.
– Прости, что я пришел только сейчас, – говорит Густав. – Я думал, что здесь лежишь все равно не ты… В смысле, что ты не здесь. Но я не нахожу тебя нигде. И вот я тут. Не знаю, слышишь ли ты меня, но я надеюсь, что ты чувствуешь, что я здесь, и знаешь, что я думаю о тебе каждый день. Я так скучаю по тебе. Я разговариваю с тобой каждый вечер перед сном. Ты знаешь, да?
Голос Густава срывается. Он прерывисто дышит, по щеке скатывается несколько слез.
– Я не знаю, что мне делать без тебя, – продолжает он. – Я больше не знаю, где небо, где земля. Мне так тебя не хватает, что я скоро заболею от этого. И я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Пожалуйста, ты должна простить меня.
Густав наклоняется, так что Ванессе больше не видно его лица. Слова исчезают в сдавленном плаче. Это невыносимо. Это слишком личное. Но не так-то просто тихонько уйти по скрипящему снегу.
– Ты должна простить меня, прости меня…
Густав повторяет эти слова длинным скулящим речитативом.
Ванесса опускает глаза и чувствует, как по ее собственным щекам катятся слезы. Когда она снова поднимает взгляд, Густав уже поднялся на ноги. Прежде чем уйти, он кладет что-то на могилу. Ванесса смотрит ему вслед, пока он не исчезает из виду. Потом она подходит к могиле. На черном мраморе лежит цепочка с маленькими кроваво-красными камнями.
Это очень хорошо, что Ида наконец смогла прочесть запись в Книге Узоров, уговаривает себя Мину. И разумеется, у меня тоже есть сила. Вот у Линнеи есть элемент, но нет силы, ей должно быть еще хуже, чем мне.
На улице темно как ночью. Мину пытается обходить стороной ледяные островки. На земле лежат остатки новогодних ракет. Электрические подсвечники и рождественские звезды горят в окнах домов, мимо которых она проходит.
Она не встретила еще ни одного человека с тех пор, как вышла из парка. В этом городе легко поверить в то, что ты последний живой человек на земле.
Она останавливается и прислушивается. Кругом тихо-тихо. Ничего, кроме темноты, снега и унылых домов.
И несмотря на это, она чувствует, что она не одна.
Она оборачивается, и ей кажется, что она видит силуэт, черный на черном фоне улицы.
Мину ускоряет темп. Пытается сделать это естественно, не показывая, что боится.
Когда она заходит под виадук у железнодорожной станции, она слышит те – другие – шаги, помимо своих собственных. Они отдаются эхом от каменных стен тоннеля.
Мимо проезжает одинокая машина, и после ее исчезновения мир кажется еще более пустынным. По другую сторону виадука нет жилых домов, только ряд заброшенных бензоколонок, которые едва видны в темноте. От фонаря до фонаря идти долго, и Мину думает о черном дыме, о том, что под покровом темноты он может подкрасться к ней незаметно.
Она идет еще быстрее, почти бежит.
Те, другие шаги приближаются.
Приближаются.
– Мину, подожди!
Это Густав. Она останавливается и оборачивается.
– Прости, я напугал тебя? – спрашивает он.
Нет смысла убегать. Мину пытается заставить себя улыбнуться, как будто встретить его здесь – это приятный сюрприз. Она чувствует, что должна сказать что-то еще, но когда она пытается произнести хоть слово, выходит только странное покашливание.
– Нет, – удается выдавить ей, когда он останавливается всего лишь в метре он нее.
Это Густав. И все равно как будто не Густав. В нем есть что-то странное, в том, с каким бесконечным восхищением он на нее смотрит.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает онa, пытаясь заставить себя говорить естественно.
Получилось, однако, не очень правдоподобно.
– Я просто вышел прогуляться, – говорит Густав.
Он продолжает сверлить ее взглядом. Такое ощущение, что она пушистый ягненок, а он – голодный волк.
– Я думал о тебе, – говорит он. – Когда мы говорили на лестнице… Как будто сложился пазл.
– Что ты имеешь в виду?
Мину будто находится в каком-то странном сне. Все вокруг хорошо знакомо, однако все не так, как должно быть. Густав подходит ближе, пока их толстые куртки не соприкасаются.
– Я постоянно думаю о тебе, – говорит он. – Сначала я думал, это потому, что ты так напоминаешь мне о ней. Но теперь я наконец-то понял. Я понял.
То, что происходит, не может быть правдой, она с каждой секундой все больше и больше убеждается в этом. Она попала в один из параллельных миров, о которых упоминала директор.
– Ты мне нравишься, – продолжает Густав. – Очень, очень нравишься.
Когда он наклоняется к ней и целует ее, она сначала не понимает, что происходит. Она успевает заметить, какие нежные у него губы, они как будто сливаются с ее губами. И хотя это незнакомые, чужие губы, они не кажутся ей чужими. И какая-то маленькая частичка в ней жалеет, что отталкивает его.
– Ты что делаешь? – говорит она.
Он тихонько шикает и берет ее за куртку, чтобы притянуть к себе.
Мину вырывается, и Густав, потеряв равновесие, поскальзывается на обледеневшем асфальте и падает на колени. Он смотрит на нее отчаянным взглядом.
– Неужели ты не понимаешь, что Ребекка умерла? Мы должны жить дальше!
То, что он говорит, омерзительно. Это прогоняет ощущение сна, хочется вытереть рот, стереть все следы этого поцелуя.
– Прости, – говорит он. – Я не понимаю, что на меня нашло.
– Я тоже не понимаю, – отвечает она, отступая назад.
– Мину…
– Оставь меня, – говорит она и, повернувшись к нему спиной, уходит по ледяному тротуару, до смерти боясь поскользнуться именно сейчас.
Ей хочется вымыть рот с мылом, прополоскать с хлоркой. Она слышит, как Густав снова зовет ее.
Мерзкая гадина, мерзкая, мерзкая гадина, думает она.
И не знает, кого она имеет в виду – Густава или себя.
И вспоминает Ванессу. Невидимую тень Густава.
Которая наверняка была свидетелем всему этому.
Ванесса почти дошла до ворот кладбища, когда откуда ни возьмись появился кот. Он смотрел на нее своим единственным зеленым глазом. По-видимому, собаки и кошки могут видеть ее, когда она невидима. Им даже необязательно иметь в сохранности оба глаза.
– Чего тебе? – спрашивает Ванесса раздраженно.
Кот мяукает и сворачивает в узкий, почти занесенный снегом проход между старыми могильными камнями. Потом оборачивается и смотрит на Ванессу, словно желая удостовериться, идет ли она следом.
