Девятый Будда - Истерман Дэниел (читать книги без .txt) 📗
Они связали весь багаж. Среди маленькой кучки оставшегося в гон-канге оружия Кристофер нашел короткий ржавый меч и засунул его за пояс.
— Уильям, — позвал он.
Мальчик был рядом, не собираясь больше выпускать отца из виду. Кристофер порылся в своей чубе и вытащил что-то мягкое. Это был маленький и старый плюшевый медвежонок.
— Я привез из Карфакса старину Сэмюэля, — пояснил Кристофер, протягивая мальчику потрепанную игрушку. — Я подумал, что тебе понравится, если он будет с тобой. Чтобы напоминать тебе о доме.
Мальчик схватил медведя и прижал к груди. Он всегда был его любимой игрушкой, всегда спал вместе с ним, и за последние несколько лет медведя чинили, заново набивали и зашивали не меньше десятка раз. Он посмотрел на отца, и в первый раз за все это время на лице его появилась улыбка. Вместе с Сэмюэлем ему не страшны были никакие опасности.
Самдап с изумлением следил за ними. Подобные игрушки он видел и раньше, хотя именно такой ему видеть не приходилось. И зачем мальчику-чужеземцу нужно нести ее с собой? Может быть, это какой-то бог?
Уильям убрал Сэмюэля в свою сумку.
— Скоро мы вернемся в Карфакс, Сэмюэль, — сказал он.
Кристофер улыбнулся. Ему очень хотелось поверить в это.
Они скатали несколько ковров, лежавших перед алтарем. Внизу оказался узкий, врезанный в пол люк с медным кольцом.
Кристофер повернулся к Чиндамани. В окружавшем их болезненном свете щеки ее пылали, глаза блестели. Он с трудом осмелился посмотреть ей в лицо.
— Тебе не надо идти с нами, — сказал он. — И тебе и Самдапу. Я уверен, что здесь ты будешь в безопасности. Царонг Ринпоче мертв. Ты представляла угрозу только для него. Для Замятина лучше, чтобы ты оставалась в живых. Он будет использовать тебя как символ, но не причинит тебе вреда. И мальчик нужен Замятину живым, а не мертвым. Ты не знаешь, что ждет нас там, внизу. Или во время путешествия.
— Я виновата в смерти Ринпоче, — ответила Чиндамани. — По крайней мере, так скажет монах, находившийся в комнате. Его сторонники так этого не оставят. И Самдап не будет в безопасности рядом с Замятиным. Ты это знаешь. И ты знаешь, почему.
Он ничего не мог на это возразить. Она была права: он знал, почему.
— Отлично, — ответил он. — Мы идем вместе. Мы не можем позволить себе задерживаться здесь — они уже повсюду ищут нас. Я не знаю, что ждет нас внизу, под этим люком. Может быть, там ничего нет; может быть, то, что там есть, опаснее Замятина и его людей. Но у нас нет выбора. Если мы уходим из монастыря, это единственный путь, который открыт для нас.
Он повернулся к Самдапу и впервые за все это время заговорил с ним:
— А как ты, Самдап? Ты готов к путешествию?
Мальчик ответил не сразу. Он посмотрел на Кристофера с беспокоящей его серьезностью. С тех пор, как его признали трулку и привезли в Дорже-Ла, никто не обращался с ним как с ребенком. Он быстро пришел в себя после того, что случилось в комнате Чиндамани.
— Ты не должен называть меня «Самдап», — сказал он наконец. — Мое настоящее имя Дорже Самдап Ринпоче. Ты можешь называть меня Самдап Ринпоче, или, если предпочитаешь, повелитель Самдап. Только очень близкие мне люди могут называть меня просто по имени. Обращаясь ко мне, ты должен следить за своей речью.
Во взгляде мальчика и тоне его голоса была такая взрослая серьезность, на какую вряд ли способны английские дети его возраста. Кристофер почувствовал, что получил достойный отпор.
— Извините... мой повелитель, — произнес он. — Есть много вещей, которым мне предстоит научиться.
— Не беспокойся, — ответил мальчик. — Я научу тебя. А что касается твоего вопроса, то я не думаю, что у нас осталось много времени.
Кристофер ничего не сказал. Жребий был брошен. Им предстояло спуститься в туннель под гон-кангом. Он нагнулся и правой рукой взялся за кольцо на крышке люка.
Люк был тяжелым. Он поднялся медленно и беззвучно.
Глава 38
Внизу не было ничего, кроме тьмы — черной, сырой, холодной. Из ямы пахнуло затхлостью: возможно, это была смесь запахов, но воздух, пахнувший снизу, был враждебным и цеплялся за ноздри с мрачным упорством. Чиндамани отвернулась, закашлявшись. Кристофер закрыл шарфом нос и рот. Остальные последовали его примеру.
— Я пойду вперед, — прошептал Кристофер. — Затем Уильям, затем повелитель Самдап. Затем Чиндамани. Каждый понесет по лампе, и если у кого-то лампа потухнет, он должен немедленно об этом сказать, и мы снова зажжем ее. Старайтесь не шуметь. И захлопните за нами люк.
Опустив в дыру лампу — большую лампу, которую Чиндамани нашла сбоку от алтаря — Кристофер различил первые ступени деревянной лестницы.
Они медленно начали спускаться. Спустившись, они оказались на три метра под полом гон-канга. Когда Кристофер, Уильям и Самдап оказались внизу, Чиндамани сбросила им свою поклажу и опустила люк.
Царила полная темнота, превратившаяся в нечто материальное, нечто большее, чем отсутствие света. Казалось, тьма живет, дышит и с каждой минутой становится все сильнее. Тьма поглощала свет ламп, делая его слабым и несущественным. Свет окружал их тусклым ореолом, изрезанным и разрушенным тьмой. Они оказались в маленькой душной комнатке — примерно пять метров на три метра. Кристофер различил силуэты лакированных сундуков и коробок. Рядом с ними стоял огромный, инкрустированный драгоценными камнями трон. Он шагнул к большому ящику, украшенному орнаментом с изображением ярко-красных пионов, и поднял крышку. На мгновение ему показалось, что отбрасываемый лампой свет разлетелся на тысячу осколков. В сундуке лежали рубины, изумруды, бриллианты и аметисты — с такой обыденностью, словно это была галька с пляжа Брайтона.
Кристофер зачерпнул пригоршню камней и растопырил пальцы, чтоб они просочились обратно. Они были холодными на ощупь и странно легкими, словно вся их материальность заключалась в цвете и яркости. Цвета менялись и разлетались в разные стороны, как колибри на лесной поляне, внезапно оказывающиеся на пути солнечного луча.
Он взял еще пригоршню. Для путешествия им понадобятся деньги. А после окончания путешествия деньги понадобятся для того, чтобы обеспечить Чиндамани и мальчика. Снаружи, в том мире, который Кристофер считал реальным, быть представительницей богини или воплощением Майдари Будды не значило абсолютно ничего.
— Ты голоден? — Это был голос стоявшего рядом Самдапа.
Кристофер покачал головой.
— Нет, мой повелитель, — ответил он.
— Ты испытываешь жажду?
— Нет.
— Тогда они тебе не нужны. В наших сумках есть еда: мы не умрем с голоду. Снаружи есть снег: мы не умрем от жажды. Если ты возьмешь их, они станут тяжелой ношей, более тяжелой, чем весь монастырь Дорже-Ла.
Кристофер снова растопырил пальцы, и камни один за другим попадали обратно в ящик. Теперь, по какай-то непонятной для него причине, они стали казаться ему тривиальными, словно это были разноцветные кусочки теста или красные и зеленые леденцы, которые он увидел глазами голодного ребенка. Он захлопнул крышку и снова поднял лампу.
На стенах словно ожили покрывшие их рисунки: среди привычных богов и демонов были ярко раскрашенные мандалы и амулеты в форме цветков лотоса, покрытые изящными буквами. Через определенные интервалы висели маленькие квадратные флажки с изображением крылатого коня, несущего на спине загадочный драгоценный камень; флажки выцвели, обтрепались, покрылись пылью. Повсюду висели толстые паутины, некоторые из них были древними и обтрепанными, как молитвенные флажки, некоторые были свежими.
Они напрягли слух, стараясь разобрать, нет ли здесь кого-нибудь или чего-нибудь живого, но ничего не услышали. Кристофер начал думать, что все разговоры о страже вряд ли были чем-то большим, чем попыткой отпугнуть потенциальных воров. Но если это так, почему история держалась в таком секрете?
Напротив двери, через которую они вошли в комнату, был вход в широкий туннель. Очевидно, им давно не пользовались: он был почти полностью затянут толстой и пыльной паутиной.
