Вампирский Узел - Сомтоу С. П. (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗

Слова повторялись опять и опять. Мысли Брайена как будто плыли по поверхности криков, вздымающихся как волна…

Смерть… иллюзия… смерть… иллюзия…

Он добрался до первого ряда. В этот момент четверо стервятников, парящих над сценой, принялись швырять в публику останки собаки-робота. Послышались восторженные вопли охотников за сувенирами. А потом стервятники распахнули крылья, и над зрительным залом пронеслись четыре громадные тени наподобие теней летучих мышей. Толпа взорвалась криками ужаса и восторга.

Подсвеченный алым дым залил сцену и поглотил парящие фигуры. Теперь сцена была пуста. На секунду толпа умолкла, а потом разразилась медленным речитативом:

Тимми! Тимми! Мы хотим Тимми!

Брайен достал из сумки заостренный кол.

Ждать осталось недолго.

— Господи, — сказал сэр Фрэнсис Локк, отвернувшись от телеэкранов. — И это они называют музыкой.

— Они вроде бы там затихают, — заметил принц. — Похоже, сейчас будет самое главное.

— Да, — сказала Мьюриел. — У меня все готово. Передай мне вон те пакеты, Стивен.

Они опять взяли привычку гонять его и помыкать им, как будто он снова стал десятилетним мальчишкой из далекого прошлого. Но он все-таки встал и принес Мьюриел пакеты.

Там были бумажные короны для трех норн. Конусы из картона, оклеенные вырезками из журналов: звездами, солнцами, лунами и кометами.

— По виду так просто дешевка, — сморщился сэр Фрэнсис.

— В магии, как и во всем остальном, — наставительно проговорила Мьюриел, — имеет значение не антураж, а настрой.

— Кстати, насчет антуража… может быть, парочка человеческих жертв? — сказал принц.

— Ха! Мы принесем в жертву самого монстра!

— Так какой у нас план? — спросил Локк.

— Ты разве не чувствуешь? — Мьюриел повела рукой. — Рев толпы, он возбуждает нашего идола. Я уже с трудом удерживаю половинки, чтобы они не соединились раньше времени. Какая сила! Целое племя погибло, чтобы мы с вами смогли сыграть в эту игру — последнюю в жизни игру. Если подумать, то это жутко. Но и красиво тоже. И теперь мы повернем вспять ритуал, который мы совершили шестьдесят лет назад.

— То есть, как я понимаю, — сказал принц Пратна, — вместо молоденькой девственницы мы принесем в жертву старую шлюху?

— Ну и шуточки у тебя! — проговорила Мьюриел с притворной обидой, надевая на голову бумажную корону. — Помоги мне с плащом, прислужник.

Стивен без слов подошел и помог. Широкий плащ из тонкой гофрированной бумаги накрыл все кресло, так что казалось, что Мьюриел составляет единое целое со своей коляской. Впечатление, надо сказать, жутковатое.

— Замечательно выглядишь, милая, — заметил принц Пратна, облачаясь в такой же плащ.

— А ты, Майлс, пока последи за экранами, — сказал Локк. — Время близится. — Он достал из пакета кадило, наполнил его какой-то золой из шелкового кисета и зажег. — Твоя чаша силы, прислужник.

Стивен забрал у него кадило и принялся помахивать им из стороны в сторону. Оттуда воняло серой и горящим мясом. Он не решился спросить, что это за смесь.

Кашляя, он наблюдал за экранами. Со сцены уже убрали парчовое небо, так что теперь стало видно настоящее небо. Красивое небо в россыпи звезд. Над морем висела полная луна. Включилась приятная переливчатая музыка, которая смыла кошмарное впечатление от того безобразия, что творилось на сцене раньше. Толпа, которая еще минуту назад выкрикивала имя Тимми, теперь притихла в ожидании.

— Нам еще не пора? — спросил Пратна нетерпеливо.

— Нет, еще не пора. Пусть сначала наш общий друг споет пару песен. Дадим ему шанс напоследок, — хихикнула Мьюриел.

Спускаясь на сцену за белым роялем на летучей платформе, Тимми не столько играл вступительную мелодию, сколько игрался с клавишами — добавляя то новый аккорд, то мелизму [27]. Один край его вампирского плаща был наброшен на голову наподобие капюшона; второй край развевался у него за спиной на искусственном ветру, придавая ему этакий байроническо-романтический вид.

Он пока еще не начал петь, но вступление к его первой песне уже заиграло — обманчиво тихое, как бы на втором плане. Оно будет повторяться опять и опять, пока он не даст знак музыкантам. Пока он не будет готов. Он ждет, пока публика не успокоится после бешеного представления разогревочной группы. Готовится очередная буря, и он наслаждается кратким затишьем. Рояль, парящий над многотысячной толпой; случайные блики света отражаются от его почти зеркальной поверхности… И он плывет на потоке людских эмоций, на ночном ветру, под полной луной.

Музыка становится громче, но лишь чуть-чуть. Это пока еще не совсем музыка. Она похожа на жалобный вой китовых песен вдали, на голос стихий. По залу проносится гул. Им уже невтерпеж, думает Тимми. Они ждут, когда он запоет. Но он еще не готов. Ему страшно. Хотя он знает, что не должен показывать им свой страх. Показать страх — значит признать поражение.

Он нажимает на кнопку пульта, скрытого под крышкой рояля, — дает знак помощнику режиссера, что он еще не совсем готов.

Рояль снова взмывает над сценой. Этот полет продлится не более двух-трех минут, и Тимми старается растянуть для себя это краткое время, чтобы оно не кончалось подольше. Он пристально изучает лица в толпе, хотя его взгляд останавливается на каждом не дольше тысячной доли секунды. Но они все равно чувствуют на себе его взгляд, и их пульс учащается. Кровь закипает. Так много крови, так много… и их слитые воедино эмоции… какой мощный поток… Он ощущает его как свободное и радостное течение тысячи маленьких речек — чистых, прозрачных, живых.

А потом ему снова становится страшно.

Почему?

Он пытается вспомнить: когда-то я не знал ни вины, ни жалости. Я убивал, потому что я тот, кто я есть. Мне нужно вернуть то, что я потерял, и вновь стать бездумной стихией.

Он думает о стариках в той служебной студии. Их он не боится. Но у них есть одна вещь… они даже сами не знают, какая в ней заключена сила. Только Тимми способен ее почувствовать.

Пусть они попытаются меня убить! — думает он. И еще этот бедный Брайен Дзоттоли, обезумевший от горя. Даже если мне суждено умереть, я поймаю последнюю долю секунды моей нежизни и растяну ее в вечность — так, чтобы момент моего умирания все приближался и приближался, и все-таки оставался недостижимым, как скорость света. И внутри этой доли секунды я буду жить вечно. И, быть может, узнаю, что означает вечность.

Рояль опускается на сцену. Тимми начинает петь. Слова и мелодия вполне банальны — на самом деле он скомпилировал эту песню, собрав и обработав темы из наиболее популярных песен о любви прошлого года, — но его голос вдыхает жизнь в избитые фразы, и песня приобретает звучание. Каждая нота — воздушная, легкая, горько-сладкая — наполнена обжигающей чувственностью. Где-то на середине песни за сценой включаются вентиляторы, и его черный плащ развевается, так что зрители видят кроваво-алый подбой.

Музыка медленная, переливчатая. Сжатая пружина. Кошка, готовящаяся к прыжку. Временами, когда он дает себе волю и впивает энергию зала, он обращается черным котом, который расхаживает взад-вперед по клавишам, и зрители замирают, ошеломленные превращением — магией мастеров сценических спецэффектов. )

Постепенно музыка ускоряется, ритм становится рваным, нарочито сбивчивым. На заднем плане включается голографическое шоу. Теперь Тимми как бы внутри видеоигры, составленной по его песням. Мчится на поезде внутри запутанного лабиринта, выпевает слова второй песни, и в его голос едва уловимо вплетаются нотки кошачьего мява:

Приходи ко мне в гроб

Я не люблю спать один

и двадцать призрачных образов Тимми на двадцати призрачных поездах сходятся на узловом пересечении видеорельсов в небе над сценой, и Тимми стремительно мчится к земле на «русских горках» зрительских мыслей, и шорох прибоя сливается с визгом гитарных запилов, барабаны гремят как набат, ветер с моря соперничаете искусственным ветром — кому раздувать черный плащ Тимми, — и плащ развевается на ветру, хлопает у него за спиной наподобие расправленных крыльев; единственный прожектор направлен на Тимми, он один в круге света, певцы на подпевке имитируют вой волков и рев ветра, а Тимми танцует — крошечная фигурка посреди беснующейся бури, изящное и безмятежное существо в урагане света.