Зов Лавкрафта (Антология хоррора) - Кабир Максим (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Гоша пересек помещение, прошел за стойку.
В это время Частицы начали поднимать тело Ловца. Они будто белые мохнатые насосы, подключенные к волшебному генератору, закачивали в Ловца жизненные соки. Ловец чувствовал, как напрягаются его мышцы, как скользит по венам кровь, как наливаются силой руки и ноги. Гусеницы дрожали от напряжения, перекатывались под одеждой. Потом они вывалились, с треском порвав рубашку. От невероятного давления следом за рубашкой порвался и живот. Вместе с Частицами вывалились внутренности — кишки, печень, кусок легкого, желудок. Все это шлепнулось на пол бурой дымящейся кучей. В ноздри ударил тошнотворный запах. Ловец отстраненно отметил, что пар над внутренностями поднимается, будто дым над водой.
Частицы Первенца опоясали его тело и заставили двигаться. Ловец наступил на собственный желудок. Тот лопнул с чавкающим звуком. Под ногой разлилась жижа вперемешку с непереваренной пищей. Впрочем, Ловец не заметил. В это мгновение он полностью утратил контроль над собственным телом. Им двигали, как марионеткой.
Правая рука сжалась на бутылке с пивом, которую адепт забыл на стойке. Взмах. Гоша начал поворачиваться. Удар. В этом помещении все просто помешаны на ударах сзади.
Носитель тяжело рухнул на пол.
Гоша пришел в себя, когда затекли ноги. Боль растеклась от ступней к коленкам, перекинулась на поясницу.
Мир вокруг, погруженный в черноту, трясся и подпрыгивал, звенел и грохотал. Мерзко пахло выхлопными газами и кислятиной, будто кто-то здесь хорошенько наблевал. Может быть, сам Гоша. От шума мотора заложило уши.
Он попробовал пошевелиться — плечи уперлись во что-то твердое и горячее, а ноги давно и прочно застряли.
Багажник.
Гоша кое-как вытянул руку из-под собственного живота, затылком ударился о металлический выступ, поскреб ногтями вокруг, пытаясь разобрать в темноте, как лежит и где что находится. Нащупал стык и что есть силы ударил по нему кулаком. Удар вышел несильный, крышка багажника тяжело ухнула и, конечно же, не поддалась. От нахлынувшей внезапно панической злости Гоша заколотил кулаком, чувствуя, как сдирается кожа и как звонко пронзает болью разбитые костяшки.
Чтоб тебя! Чтоб тебя! Чтоб тебя!
Это надо же было так вляпаться!
Кое-что вспомнив, он полез пальцами в рот, все еще не чувствуя челюсти и собственных прикосновений к лицу. Нащупал пальцами мягкое вертлявое тельце.
Проклятый паразит. Не дал добраться до тебя с ножом, так, думаешь, по-другому не доберусь?
Машина снова подпрыгнула и челюсти Гоши неожиданно сильно сомкнулись. Хрустнули пальцы. Извивающийся уродец юркнул куда-то вглубь рта. Воздух с хрипом вырвался из Гошиного горла. Он выдернул пальцы из рта, отчаянно рыча — все, что оставалось делать в нынешних условиях. Рычать, как собака!
Машина завихляла и начала притормаживать.
Долго ли ехали Гоша не знал. Ноги затекли капитально. Затылок, руки, живот — все ныло и болело, не давая возможности сосредоточиться.
Остановились. Заглох мотор. Хлопнула дверца.
Гоша повернулся боком, сжал в кулаки здоровые пальцы. Если только получится поймать момент… Если бы только выбраться отсюда…
Багажник со скрипом поднялся. В глаза брызнул яркий свет. Гоша подался вперед, целясь в показавшийся темный силуэт, но промахнулся и тяжело вывалился на землю. Попытался вскочить — подкосились ноги. Упал лицом в пыль, собрал щекой гравий. Перевернулся.
Подходи! Подходи!
А потом увидел, что перед ним стоит Ильич.
Только это был мертвый Ильич. Лицо его разбухло и потемнело. Кожа сползала вниз, свисала тяжелыми лиловыми складками с подбородка и щек. Наполненные влагой глаза были похожи на две перезрелые сливы. Губы потрескались и вздулись, на них обильно налипла подсохшая кровь.
Гоша сглотнул. Тошнить было уже нечем. Он закрыл и вновь открыл глаза, пытаясь убедиться, что не спит и не сошел с ума. Хотя, всякое может быть.
Грудная клетка у Ильича была раскрыта, и внутри, между ребер и остатков сосудов, копошились мокрые гусеницы. Они переползали из грудной клетки в область живота — раскрытую, будто кровавый порванный мешок, с болтающимися кишками и чем-то еще. Гусеницы складывались в клубочки, поднимались, судорожно вытягивая тельце, ощупывали желтоватую кожу старого рокера длинными усиками. Другие гусеницы ползали по плечам, рукам и ногам Ильича. Складывались гармошкой, дрожали от напряжения и вытягивались.
Ильич пошатывался, похожий на марионетку. Все его конечности слабо вздрагивали. Казалось, Ильич пытается сохранить равновесие.
Он разлепил губы и сказал множеством голосов:
— Пойдешь со мной!
Из рта вывалилась гусеница, сантиметров пять длиной, зацепилась за штанину, проползла по ней и забралась в раскрытую ширинку.
— Пойдешь со мной, — повторил старый мертвый рокер, едва шевеля губами. — Тебе надо есть и спать. Надо вырастить Ребенка, который станет Частицей Бога нашего Гатаноа, первенца Ктулху, оставленного на Земле миллиарды лет назад. Пришло его время.
Гоша ничего не понял, кроме того, что если сейчас не встанет, то тут же и умрет. Он поднялся, опираясь о багажник автомобиля. Пришлось простоять какое-то время в ночной тишине, дожидаясь, пока к ногам придет чувствительность.
Находились где-то в лесу. Кругом нависали деревья. На звездном небе прямо над головой плыла полная летняя луна, похожая на гниловатое яблоко. Гоша помотал головой, вдыхая носом прохладный воздух. Почувствовал, как шевелиться во рту гусеница.
Услышала своих друзей, сука.
— Пойдешь…
Ильич неумело развернулся на заплетающихся ногах и пошел вглубь леса. Носки ботинок едва казались земли, руки тряслись, голова болталась из стороны в сторону.
Гоша поплелся следом. В этот момент он понял, что убежать уже не получится. Отсюда, знаете ли, не убегают. Что бы это ни было.
И не надо. Все мы так или иначе ходим под древними Богами.
Шли долго, погружаясь в ночную темноту Где-то за спиной исчез свет автомобильных фар. Деревья обступали со всех сторон, а под ногами хрустели ветки и чавкал мох.
Потом мир неуловимо преобразился, расступился и обнажил перед Гошей поляну, где в самом центре стояла некая овальная конструкция неправильной формы, внешне напоминающая лежащее на боку яйцо, только размером метров шесть в диаметре.
Ильич сделал еще несколько шагов и вдруг тяжело рухнул в траву. Гоша остановился. Он увидел, что прямо под ногами распласталось еще одно человеческое тело. Старые джинсы, белые кроссовки, рубашка. На месте лица — свернувшаяся клубком гусеница. Она подняла мохнатую мордочку и направила в сторону Гоши длинные усики. Его словно ударило током. Не в силах сопротивляться, Гоша встал на колени. Голова начала медленно склоняться к гусенице. Открылась челюсть. Его, Гошина, гусеница радостно подалась вперед, и эти две мохнатые твари переплелись друг с дружкой усиками.
Дети встретились, какое счастье!
В голове у Гоши вспыхнули миллиарды светлячков. Его разум наполнился знаниями. Он узнал о первом сыне Ктулху, которого оставили на Земле пришельцы с планеты Юггот. Узнал о битве людей и Бога, об осквернении и уничтожении его храмов. Увидел, как люди раздирают Гатаноа на миллионы частей, разносят его по всему свету, отправляют к звездам. Он узнал о Ловцах, что многие сотни лет собирали детей Гатаноа и искали для них человеческие инкубаторы, чтобы вырастить в них Частицы. Долгий, долгий процесс. Частицы нужно было соединить в целое. Вернуть божеству его облик и его силу.
Когда Частицы оторвались друг от друга, Гоша больше не хотел сопротивляться. Он чувствовал, как клокочет в нем энергия Бога. Он стал частью цепочки возрождения. Он теперь не просто человек. Скорее всего он станет Адептом.
Гоша побрел к гигантскому темному силуэту. Это было незаконченное тело бога. Его собирали не один год, привозя Частицы со всего света. Бог был почти возрожден. Оставалось немного.
Гоша подошел к Телу Первенца на расстоянии двух метров, задрал голову, разглядывая. Улыбнулся. В бледном свете луны он хорошо видел аккуратное переплетение обнаженных гниющих тел. Это были мужчины и женщины, дети и старики, толстые и худые, безногие и безрукие. Они сплелись между собой в некоем волшебном узоре, создавая плотную и непроглядную ткань. Гниющая плоть скрепила всех между собой, подобно клею. Изо рта каждого человека — каждой нити — торчала Частица, соединяющийся тельцем с другой такой же.
