Странные Эоны - Блох Роберт Альберт (читаем книги txt) 📗
Но были еще и другие аспекты, которых он не мог понять. Три биографии существенно отличались одна от другой. Уиллис Коновер писал мемуары о человеке, с которым он вел переписку, с позиций заинтересованного подростка: перед нами фигура доброго эрудированного дедушки. «Последние годы Лавкрафта» — это Лавкрафт 1930-х годов.
«Мечтатель с ночной стороны» Лонга — книга, сосредоточенная на 1920-х годах и на жизни в Нью-Йорке, где оба они — автор и герой — проводили время вместе. Образ высокого, худощавого, со впалыми щеками ГФЛ представлял собой фигуру отца, обрисованную в теплых красках нежных и трогательных воспоминаний.
Длинная книга Де Кампа говорит о совершенно другом ГФЛ. Эти два человека никогда не встречались, но «Лавкрафт: Биография» представляет собою подробное исследование собственно жизненного пути и образа жизни героя. Созданный автором портрет Лавкрафта подробно живописует его без всяких прикрас; подробно рассматриваются эксцентричность и аффектация, которые создавали психологическое основание для различных фантазий.
Взятые вместе, эти три книги представляются парадоксальными и противоречивыми. И все они блекнут перед черным сиянием творений Лавкрафта.
Кейт стал читать ранние поэтические опыты, но вскоре обнаружил, что целиком опутан более мрачными темами — декадентскими ужасами в старых городах Новой Англии и еще более устрашающими ужасами их обитателей.
Лавкрафт придумал воображаемые места действия для своих рассказов. Наиболее будоражащим был населенный нечистой силой город Аркхэм, где находился Мискатоникский университет. В его библиотеке находилась редчайшая копия «Некрономикона» — богохульной книги по черной магии, содержащей откровения о силах зла, которые размножаются и все еще таинственно правят нашей вселенной.
В густых лесах за городом был рожден странный отшельник, который на протяжении восемнадцатого века вел противоестественную жизнь, занимаясь каннибализмом; в пустынных холмах неподалеку от деревни Данвич эксцентричный фермер практиковал колдовство; он отдал слабоумную девочку некоему нездешнему существу, в результате чего на свет появился омерзительный выродок — получеловек, полумонстр.
Другие гибриды притаились в заброшенном порту Иннсмут; тамошние обитатели-моряки встретились и вступили в связь с тварями, живущими в океанских глубинах Полинезии, которым поклонялись местные туземцы. Постепенно потомство от этих противоестественных союзов утрачивало человеческие качества и становилось похожим на рыб или на лягушек; в конце концов, у них развились жабры и они ушли в море. А до этого они скрывались в полуразрушенных домах забытого города, служа странным богам, обнаруженным в южных морях и уничтожая случайных нечастых гостей, случайно оказавшихся в этих местах.
Во «владениях» Лавкрафта крылатые пришельцы с других планет часто появлялись в пустынных холмах Вермонта и на горных пиках. При помощи людских выродков они устраивали заговор против человечества. У других людей сложился всемирный культ служения Ктулху — одному из величайших Старых Богов, который правил землей в древнейшие времена, а теперь спал на дне моря в затопленном городе Р’льех. Когда извержение вулкана подняло Ктулху из глубин, он выскользнул из своей каменной могилы, готовый править и расправляться. Однако по случайному стечению обстоятельств он, казалось бы, снова был низвергнут и погрузился в каменный город на дне моря; но он все еще жив и ждет того дня, когда его последователи найдут заклинание, чтобы вызвать его из морских глубин.
Все поздние произведения Лавкрафта отталкиваются от этой легенды о расе монстров, которые некогда правили на земле, но были изгнаны, однако продолжают жить где-то вовне или в безднах и вернутся при поддержке тех отщепенцев человеческого рода, которые поклоняются им, исполняя ритуалы тайной магии. Мифы Ктулху показывают мир, в котором цивилизация со всей ее технологией бессмысленна и эфемерна. Современный человек, поглощенный нескончаемым прогрессом, не в состоянии избегнуть власти и могущества Великих Старых Богов, которые некогда правили и вскоре возвратятся, чтобы править снова. Кейт три дня жил в этом мире — туманном выдуманном мире жизни Лавкрафта и кошмарном мире его рассказов.
Затем звонок Уэверли вернул его назад, в реальность.
Ну и что ты теперь думаешь о Лавкрафте?
Уэверли удобно устроился в кресле, отхлебнул глоток бренди, в то время как они оба глядели на закат из окна убежища Кейта.
Кейт пожал плечами. — У него чудовищное воображение, в этом нет никаких сомнений.
Никаких?
Что ты хочешь этим сказать?
А вот что: я полагаю, то, что он писал, — не выдумка, — Уэверли подался вперед. — Я полагаю, что он пытался предупредить нас.
О чем? Не говори мне, что ты веришь в нечисть.
Но ведь кто-то верит, — глаза Уэверли сузились под стеклами темных очков. — Кто-то украл твою картину. Кто-то убил продавца, у которого ты ее купил.
А что говорит полиция?
Полиция не говорит ничего, — Уэверли подергал свою бороду. — Ничего не последовало за этим убийством — ни строчки в газетах за три дня, — и, я думаю, что ни одной строчки не будет. Убийца не оставил ключей к разгадке. Если бы мы не нашли тот клочок бумаги…
Это ничего не доказывает. Также как и картина, — Кейт сделал глоток бренди. — Многие художники рисуют монстров, но это вовсе не означает, что подобные создания существуют на самом деле. Многие люди совершают странные и загадочные ритуалы; среди них вполне могут быть таинственные мистические культы вроде тех, что описывает в своих историях Лавкрафт. Но все, чему они поклоняются, — это только суеверие, не больше и не меньше. Это ясно и просто.
Я не думаю, что это ясно, и не думаю, что это просто, — Уэверли потянулся к графину с бренди и вновь наполнил свой стакан. — То же касается и Лавкрафта — все его биографы соглашались в том, что он был последовательным материалистом. Я убежден, что он писал фантастические истории, чтобы прикрыть факты.
Какие же факты?
Факты смешения рас, — Уэверли кивнул. — Лавкрафт по-пуритански относился к сексу, однако эта тема красной нитью проходит сквозь его рассказы. Даже в ранних историях его болезненная неприязнь к чужим указывает на то зло, что таится в смешении разных кровей, то зло, что разрушит основы цивилизации и повергнет человечество на дочеловеческий уровень.
Вспомни выродившуюся подземную расу, описанную в «Притаившемся ужасе» и «Крысах в стенах» В «Артуре Джермине» он рассказывает о потомке обезьяны и человека, но я думаю, он, действительно, сталкивался с чем-то худшим. Затем, в «Модели Пикмана» он открыто говорит о вампирах, тварях, которые пожирают мертвых, и, по всей видимости, рождены в сообществе некрофилов.
Но все это только прелюдия к подлинному ужасу не спаривание высшего с низшим, человека с животным, живого с мертвым, — но нечто еще более устрашающее: спаривание человека с монстром.
Вспомни Уилбура Уэнтли и его брата-близнеца из «Данвичского ужаса» — детей Йог-Сотота и матери-женщины. Подумай о деревенских жителях в «Мороке над Иннсмутом», которые поклонялись полинезийским богам Канаки, используя сексуальные обряды, в результате которых возникала раса отродий, которые жили на земле до тех пор, пока у них не развивалась иннсмутская внешность — рыбьи глаза и лягушачьи лица, и которые, в конце концов, ускользали в море, чтобы там, на глубине, присоединиться к Великому Ктулху, — Уэверли залпом осушил стакан с бренди. — Вот о чем пытался Лавкрафт рассказать нам в своих историях: монстры существуют среди нас.
Кейт поставил свой стакан на стол.
Если Лавкрафт и вправду верил во всю эту сверхъестественную чепуху, почему же в его рассказах вымысел?
Уэверли сжал губы под бородой.
В словах, которые ты выбираешь, уже есть ответ. С самого начала времен существовало множество подобных созданий. Греческая и вавилонская мифологии говорят нам о гидре, Медузе, минотавре, крылатых людях-драконах. В африканском фольклоре мы обнаруживаем людей- леопардов и людей-львов; эскимосы говорят о людях-медведях, у японцев есть женщина-лисица, жители Тибета рассказывают о йети, так называемом снежном человеке. Европейцы знают вер- вольфа — волка-оборотня; наши собственные индейцы боятся Биг Фута и змеиных людей, что шипят и шепчутся в лесах. Всегда бывает так, что немногие это признают, и лишь некоторые этому поклоняются, но большинство продолжает рассуждать в твоем духе. Это голос разума, который клеймит все как суеверие, а тех, кто верит в это, называет либо невеждами, либо безумцами. Лавкрафт знал об этом, и ему не хотелось разделять судьбу тех самых немногих. Но и молчать он не мог, поэтому он решил скрыться под маской фантастики.
