Ночной мир - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Так почему бы не ввести лицензию для будущих родителей?
Не важно, к какому классу он принадлежит – высшему, среднему или к низам общества. Он уже больше не живет там, где вырос, будь то Бойс или Бронкс, он пришел сюда, в Центральный парк, и являет собой такую же угрозу, как бомба замедленного действия, готовая взорваться в определенное время. И теперь уже не важно, что там с ним делали в детстве – унижали, игнорировали, – все это в прошлом, и Джек уже ничего не может с этим поделать. Важно теперь то, что парень этот сейчас стоит перед ним в Центральном парке, вооружен, опасен и несет с собой смерть. Вот с чем приходится считаться в настоящий момент.
– У тебя что, с головой не в порядке? – спросил парень, повысив голос. – Давай сюда кошелек, а то кишки из тебя выпущу. Ты этого добиваешься?
– Нет, – ответил Джек, – я как-то не жажду, чтобы ты выпустил из меня кишки, – Он вытащил смятые купюры. – Слушай, я кошелек дома забыл. Может, это тебя устроит?
У парня округлились глаза. Он вытянул вперед свободную руку:
– Давай сюда.
Тут Джек убрал руку в карман.
– Не дам.
– Ах ты, мудак трахнутый!
Парень рванулся вперед, метя острием ножа в живот Джеку. Тот быстро отступил, оставив себе достаточно места для маневра. Не то чтобы он ждал особых сюрпризов от этого парня. Судя по виду, дряблые мускулы и замедленная реакция. Но с ножом, похожим на зубчатую пилу, не поспоришь. С ним шутки плохи.
Парень неуклюже повернулся и снова бросился на Джека, на этот раз метя повыше – в лицо. Джек завернул его руку назад, схватил за запястье, перехватил второй рукой и с силой дернул. Парень вскрикнул от боли, его рука, сжимавшая нож, оказалась вывернутой. Он уперся каблуком Джеку в голень и рванулся назад. Джек поморщился от боли и, стиснув зубы, вышиб из-под себя ногу грабителя, продолжая выворачивать ему руку, а когда тот упал, поставил ногу ему на плечо, как бы пригвоздив к земле.
Затем он остановился и сосчитал до десяти.
Джек знал, что в такие моменты рискует потерять над собой контроль. В слепой ярости он готов был сделать с этим парнем все что угодно, мог выместить на этом ничтожестве накопившуюся злость и тоску.
Они накапливались в нем день за днем, пока он жил здесь. И на душе становилось все гаже, все тяжелее.
Город стал неуправляемым. Казалось, ни у кого не осталось ни капли гордости или самоуважения. Они были готовы совершить любой самый недостойный поступок. Даже вырвать кошелек у старухи или отнять у малыша банку с леденцами. Для них не существовало больше ни мелочных деяний, ни низких поступков. Все средства хороши, если можно что-то урвать. Ведь не пойман – не вор. Такова была новая этика поведения. Мое – это то, что я могу взять и сохранить. Что плохо лежит, станет моим, главное – ловко стащить и вовремя смыться. Человек цивилизованный чувствует себя теперь как загнанный зверь. Кто смог – тот уехал, остальные самоустранились, стали пассивными, реже выходят из дому и появляются в общественных местах. А несчастные, которым приходится выходить на улицу и ездить в метро, превратились в добычу для хищников. И знают об этом.
Вечером этого дня по дороге в парк Джеку то и дело попадались машины с табличкой «Без радио» за стеклом. На каждой улице их было множество. Типичный пример, как жители города реагируют на действия хищников. Не веря в способности городских властей защитить их на улицах города, они снова сделали шаг назад в направлении, в котором двигались последние два десятилетия. Припарковав автомобиль, они вынимали из него радио и уносили в крепость со стальными дверями и зарешеченными окнами, которую называли родным домом. Еще один осажденный бастион пал. Предыдущее поколение жителей города убрало с улиц все, что им принадлежало. После того как кусты перед домом неоднократно выкапывали или вырывали с корнем, люди просто перестали их сажать, а самые крупные приковали цепями.
Джек был сыт по горло уступками и отступлениями. Дальше отступать он не собирался. И когда кто-то из этих тварей попадался ему, как попалась сегодня эта сволочь, этот кусок дерьма, ему хотелось вбить проклятую мразь в землю, чтобы мокрого места не осталось. Поэтому, чувствуя прилив слепой ярости, он считал до десяти, пытаясь загнать это чувство поглубже. Существовала невидимая граница, линия, вдоль которой он шел осторожно, на цыпочках, старался ее не переступить. Переступить – это уподобиться им.
Джек перевел дыхание и посмотрел на лежащего перед ним грабителя.
Тот жалобно поскуливал:
– Слушай, ты что, шуток не понимаешь? Я ведь только...
– Брось нож!
– Все, все, бросаю!
Его пальцы разжались, и нож с огромным лезвием, выскользнув из перчатки, упал на землю.
– О'кей. Я выбросил нож, о'кей. Может, отпустишь меня?
– А ну-ка, выверни карманы!
– Да ладно тебе...
Джек придавил его к земле ботинком.
– Я сказал: выверни карманы.
– Хорошо, хорошо.
Грабитель достал из заднего кармана брюк истрепанный кошелек и пододвинул Джеку.
– Выкладывай все!
Перекатываясь с боку на бок, парень вытащил из передних карманов две мятые пачки денег и бросил поверх бумажника.
– Ты что, из полиции?
– Думай что хочешь.
Джек опустился на корточки, просмотрел все, что выложил грабитель: около сотни наличными, с полдюжины кредитных карточек, золотое колечко, какие обычно носят студентки. В бумажнике лежали два банкнота по двадцать долларов, три однодолларовые, а удостоверения личности не было.
– Вижу, ты хорошо поработал сегодня.
– Ранней птичке червячок достается.
– Сам ты червяк. Это все за сегодня?
– Слушай, ты меня без ножа режешь. Знаешь, как мне нужны эти деньги?
– Детишкам больше нужны.
Да, детской лиге они очень пригодятся. Из года в год дети из местных команд, играющие здесь, в Центральном парке, обивали пороги в поисках средств на спортивную форму и снаряжение. Последние пять-шесть лет у Джека вошло в традицию помогать им, коллекционируя подобные ночные приключения в парке. Если другие участвовали в марафонах, то у него ежегодно проходил своеобразный «паркофон». Единственная польза от всей этой мрази, которой по ночам кишел Центральный парк, это то, что им приходилось делать добровольные пожертвования на ребятишек, которые играли здесь днем. Так, по крайней мере, виделось Джеку.
