Почти как «Бьюик» - Кинг Стивен (читать книги полные .txt) 📗

— Посмотрите! — глаза у Неда горели, как у маленького мальчишки, увидевшего что-то удивительное. — Какой отличный старый автомобиль! Даже лучше отцовского «Белэра» note 6 . Это «бьюик», судя по радиаторной решетке и форме воздухозаборников. Должно быть, модель середины пятидесятых.

Согласно Тони Скундисту, Кертису Уилкоксу и Эннису Рафферти, это была модель 1954 года note 7 . Почти 54-го. Потому что, при ближайшем рассмотрении, становилось ясно, что это не модель 1954 года. И не «бьюик». И вообще не автомобиль. А что-то еще, как мы говорили в дни моей далекой юности.

Теп временем, Нед трещал, как пулемет.

— И он в прекрасном состоянии, это видно даже отсюда. Все так странно, Сэнди! Я заглянул внутрь и увидел что-то укрытое брезентом. Начал мыть окна. Потом раздался какой-то звук. Вернее, два звука. Сначала что-то зашуршало, потом упало. Брезент соскользнул с автомобиля, пока я мыл окна! Словно автомобиль хотел повидаться со мной! И это тоже более чем странно.

— Странно, согласен с тобой, — я прислонился лбом к стеклу (как прислонялся десятки раз), ладонями прикрыл глаза от дневного света. Да, стоявший внутри объект выглядел почти как «бьюик», это точно, и находился в прекрасном состоянии, как и отметил парнишка. Эта знаменитая радиаторная решетка смотрела на меня, как пасть хромированного крокодила. Шины с белыми боковинами. Выступающие из корпуса крылья задних колес. «Ты, крошка, слишком крут для школы», — помнится, говорили мы. В полумраке гаража Б он выглядел черным. На самом деле был темно-синим.

«Бьюики» модели «Роудмастер» 1954 года красили в том числе и в темно-синий цвет, Скундист проверял, но при этом определенно использовалась другая краска. Эта на ощупь казалась чешуйчатой.

"Там сейсмоопасная зона ", — раздался голос Кертиса Уилкокса.

Я подпрыгнул. Уж год как мертвый или нет, говорил он мне прямо в ухо.

— Что с вами? — спросил Нед. — Вы словно увидели призрака.

«Услышал», — едва не ответил я, но с языка слетело другое слово: «Ничего».

— Вы уверены. Вы подпрыгнули.

— Наверное, гусь прошел по моей могиле. Я в порядке.

— Так откуда взялся этот автомобиль? Кому он принадлежит?

Ну и вопросик он задал.

— Не знаю, — честно ответил я.

— А почему он стоит в темном гараже? Черт, если бы у меня был такой красавец, да еще на ходу, я бы никогда не держал его в грязном, старом сарае, — тут его осенило. — Это автомобиль преступника? Вещественное доказательство по какому-то делу?

— Считай, что так. Задержан за кражу, — так мы, во всяком случае, говорили между собой. Не слишком убедительное объяснение, но, как однажды заметил Кертис, чтобы повесить шляпу нужен всего один гвоздь.

— Кражу чего?

— Бензина на сумму в семь долларов, — я не мог заставить себя сказать, кто закачивал в бак этот бензин.

— Семь долларов? Всего-то?

— Ну, — ответил я, — чтобы повесить шляпу, нужен один гвоздь.

Он в недоумении смотрел на меня. Я, молча, на него.

— Можем мы войти? — спросил он. — Взглянуть поближе?

Я вновь прижался лбом к стеклу, прочитал показания термометра, висевшего на потолочной балке, круглого и бесстрастного, как лик луны. Тони Скундист купил его в магазине «Реальная цена» в Стэтлере, заплатив из собственного кармана, а не из расходного фонда патрульного взвода Д. И отец Неда повесил его на булку. Как шляпу на гвоздь.

— Не сейчас, — ответил я.

— Почему? — потом, словно поняв, что он слишком уж нетерпелив, а где-то и груб, Нед добавил. — Почему мы не можем войти в гараж прямо сейчас?

— Потому что это опасно.

Он несколько секунд смотрел на меня. Любопытство исчезло с его лица, вновь я увидел в нем того же мальчишку, что и в день, когда он получил письмо из Питтсбургского университета. Мальчишку, сидевшего на скамье для курильщиков с катящимися по щекам слезами, который хотел знать то же самое, что хочет знать каждый мальчишка, когда внезапно у него отнимают самое дорогое: почему это происходит, почему это происходит со мной, есть для этого причина или все решает некое рулеточное колесо? Если в этом есть какой-то смысл, что я должен делать? Если смысла нет, как мне это вынести?

— Это связано с моим отцом? — спросил он. — Это автомобиль моего отца?

Его интуиция пугала. Нет, он видел перед собой не автомобиль его отца… как такое могло быть, если в гараже Б стоял совсем не автомобиль. И все же, это был автомобиль его отца. И мой… Хадди Ройера… Тони Скундиста… Энниса Рафферти… Возможно, прежде всего Энниса Рафферти. С Эннисом в этом смысли мы сравняться не могли. Да и не хотели. Нед спросил, кому принадлежал этот автомобиль, и я полагаю правильный ответ тут один: патрульному взводу Д дорожной полиции штата Пенсильвания. Он принадлежал всем патрульным, бывшим и нынешним, которые знали о том, что находится в гараже Б. Но большую часть тех лет, что «бьюик» простоял в гараже, им занимались Тони и отец Неда. Они были его кураторами, главными исследователями «роудмастера».

— Нельзя сказать, что он принадлежал твоему отцу, — похоже, я слишком долго колебался. — Но он о нем знал.

— А что тут можно знать? Мама тоже знала?

— Об этом не знал никто, кроме нас.

— Вы хотите сказать, патрульного взвода Д.

— Да. И так должно быть и дальше, — сигарета по-прежнему дымилась в моей руке. Я и не помнил, когда успел закурить. Бросил на асфальт, растоптал. — Это наше внутренне дело, — я глубоко вдохнул. — Но, если ты хочешь об этом знать, я тебе расскажу. Ты теперь один из нас… можно сказать, почти на службе. Ты даже сможешь войти в гараж и посмотреть.

— Когда?

— Когда поднимется температура.

— Я не понимаю. Причем здесь температура?

— Сегодня я заканчиваю в три, — ответил я и указал на скамью для курильщиков. — Встретимся там, если не начнется дождь. Если начнется, сможем поговорить наверху или в закусочной «Кантри уэй», на случай, что ты проголодаешься. Полагаю, твой отец согласился бы со мной в том, что ты должен все знать.

Хотел бы он этого? Тогда я не имел ни малейшего понятия. Однако, меня таки распирало от желания рассказать, что указывало то ли на интуицию, то ли на приказ свыше. Я — не религиозный человек, но верю, что такое возможно, и я подумал о стариках, которые говорили, или умрет, или вылечится, любопытство до добрара не доведет, но все-таки это не порок, а потому его надо удовлетворять.

Знание приносило удовлетворенность? По моему личному опыту, редко. Но я не хотел, что в сентябре Нед уезжал в Питтсбург в таком же настроении, как и в июле, когда свойственная ему солнечная улыбка вспыхивала лишь изредка, словно не до конца вкрученная лампочка. Я подумал, что он имеет право знать некоторые ответы. Я понимал, что всех ответов у меня нет, но какими-то мог с ним поделиться. И хотел поделиться, несмотря на риск.

"Сейсмоопасная зона , — сказал мне в ухо Кертис Уилкокс. — Там сейсмоопасная зона, так что будь острожен ".

— Гусь опять прошел по вашей могиле, Сэнди? — спросил меня Нед.

— Если и прошел, то не гусь, теперь я это понял, — ответил я. — Но кто-то прошел.

Дождь так и не пошел. Когда я вышел из здания, чтобы присоединиться к Неду на скамье для курильщиков, стоявшей напротив гаража Б, там сидел Арки Арканян, курил и говорил с юношей о шансах «пиратов» в национальном первенстве по бейсболу. Арки собрался уйти, увидев меня, но я предложил ему остаться.

— Я собираюсь рассказать Неду о «бьюике», который мы держим в том гараже, — я глянул на гараж Б по другую сторону автостоянки. — Если он решит позвонить людям в белых халатах, потому что у сержанта патрульного взвода Д съехала крыша, ты сможешь подтвердить мои слова. В конце концов, ты при этом присутствовал.