Зомби - Баркер Клайв (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
— Ну, так что происходит? — спросил я, стараясь быть рассудительным.
— Только не надо говорить таким тоном! — раздраженно бросила она, останавливаясь передо мной с крепко сжатыми кулачками и перекошенным лицом. — Ты говоришь так, будто я испугалась какой-то глупости! Я сказала, что это он, и это действительно он!
Но я уже разозлился.
— Ты хочешь сказать, что он здесь? — сердито спросил я.
— Я хочу сказать, что он где-то неподалеку, — ответила она, гневно сверкая широко распахнутыми глазами. — Или хотя бы его отдельные части!
А потом она снова разразилась этими захлебывающимися рыданиями, которых я не могу выносить, и я еще раз уложил ее на кровать.
— Дорогая, — сказал я, — расскажи мне обо всем по порядку, и я постараюсь разобраться. Я обещаю.
— Правда, Артур? О, как я на это надеюсь!
Я поцеловал ее и попытался снова подтолкнуть к рассказу:
— Ну, давай, расскажи с самого начала.
— Я… я была в ванне, прихорашивалась перед встречей с тобой, надеясь, что на этот раз мы сможем провести тихий спокойный вечер вдвоем, а потом и ночь. Я уже успела намылиться, как вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. И это был он! На краю ванны! Это был Джереми!
— Джереми, — спокойно повторил я, не сводя с ее лица хмурого взгляда. — Джереми… человек?
— Нет, как же ты глуп, — его проклятый глаз!
Она сорвала обертку с коробки конфет (ее любимых, с ликером) и начала торопливо набивать себе рот сладостями. Вот тогда я впервые подумал: "А может, у нее нервный срыв?"
— Хорошо, — произнес я, поднялся с кровати, подошел к комоду и выдвинул ящик, где оставил обитую бархатом коробочку, — В таком случае…
Коробочка лежала на месте, но раскрытая и абсолютно пустая. В ту же секунду раздался незабываемый звук катящегося шарика. Ни за что бы не поверил, но отвратительный глаз выкатился из ванной комнаты, заскочил на ковер и остановился, злобно глядя на меня.
А потом: Бам! Бам! — из гардеробной, и снова БАМ! Последний оглушительный удар сорвал дверь с петель, и появилась нога Джереми, она царапала пол, как клешня, оторванная от еще живого краба! Да, она не просто лежала там, а… двигалась! Проклятый протез то сгибался, то разгибался в коленном шарнире, как живой!
От изумления я, широко раскрыв рот, попятился от этого чуда — пятился, пока не сел на кровать, не в силах произнести ни слова. Анжела все видела, и теперь ее глаза грозили выпасть из орбит; из уголка дрожащего рта вытекла струйка слюны, смешанной с шоколадом, но рука механически потянулась за очередной конфетой. Только на этот раз ей попалось нечто другое.
Пытаясь ее предупредить, я взмахнул рукой и пробормотал что-то нечленораздельное. Но язык как будто прилип к нёбу, и слов не получилось. "Крак!" — это все, что я сумел выдавить, да и то слишком поздно. Анжела уже закинула в рот то, что она принимала за конфету. Это был глаз Джереми — но не стеклянный глаз!
Боже, какое безумие и отчаяние овладели ею, когда она его раскусила! Горло у нее все еще было заполнено шоколадом, лицо посинело, зрачки бешено вращались, а пальцы судорожно вцепились в простыню.
— Акх… акх… акх!
Я стал массировать ей шею, а проклятая нога поскакала по полу прямо к кровати, кошмарный стеклянный глаз как сумасшедший метался из стороны в сторону и вертелся, словно его хозяин хохотал!
Потом… Анжела вцепилась в мою рубашку и, падая с кровати, разорвала ее снизу доверху. Глаза у нее выпучились, словно кнопки органа, лицо стало фиолетовым, скрюченные пальцы прошлись по голой груди и оставили по пять кровоточащих полосок с каждой стороны. А я едва заметил это, потому что керамическая нога Джереми все еще колотилась на полу, а глаз продолжал смеяться.
Я тоже расхохотался, когда пинком отправил протез обратно в гардеробную и запер дверь, а стеклянный глаз загнал под туалетный столик Анжелы. Я смеялся, смеялся и смеялся, пока не начал рыдать, и, возможно, так и не смог бы остановиться.
Но что это?
Что это за шум за дверью, на лестничной клетке?
Оно — он — Джереми и сейчас еще там и продолжает стучать. Он заблокировал окна, чтобы я не смог убежать, но я успел забаррикадировать дверь, чтобы он не мог войти; и теперь мы крепко связаны друг с другом. Правда, у меня есть преимущество: я могу видеть, а он совершенно ослеп! То есть я знаю, что он ослеп, потому что стеклянный глаз у меня, а настоящий проглотила Анжела! И его нога, я уверен, вот-вот выбьет дверь гардеробной, но, как только она выскочит, я прыгну на нее и разобью на куски.
И вот он бьется там, на площадке, слепой, как летучая мышь, — плюх-шлеп, плюх-шлеп — и воняет как сама преисподняя! Вот тебе, Джереми Джонсон Клив! Я не собираюсь отсюда выходить. Я не собираюсь открывать дверь ни тебе, ни горничной, которая должна прийти утром, ни кухарке, ни полиции, никому.
Со своими подушками, одеялами и своим большим пальцем я останусь здесь, где тепло, уютно и безопасно. Здесь, под кроватью.
"Ты слышишь меня, Джереми?
Ты слышишь меня?
Я — не — собираюсь — выходить!"
Говард Филлипс Лавкрафт
Герберт Вест, реаниматор
Говард Филлипс Лавкрафт (1890–1937), возможно, самый выдающийся из всех писателей-фантастов двадцатого века, которые обращались в своих произведениях к сфере сверхъестественного и по чьим стопам двинулось множество последователей. И ныне едва ли не каждый автор, чье творчество связано с литературой ужасов, так или иначе испытывает влияние Лавкрафта. Это тем более замечательно, что сам Лавкрафт никогда не был особенно плодовит, и при жизни писателя его рассказы, эссе и поэмы публиковались главным образом в любительских изданиях и дешевых журналах, рассчитанных на непритязательный вкус, вроде, например, "Weird. Tales".
Спустя два года после безвременной кончины Лавкрафта двое его молодых протеже, Август Дерлет и Дональд Вандрей, основали издательство "Arkham House", в котором подготовили и осуществили публикацию посмертного собрания произведений своего учителя под заглавием "Посторонний и другие". В конце концов им удалось вернуть читателю все творческое наследие Лавкрафта.
Рассказ "Герберт Вест, реаниматор", по общепринятому мнению, является одной из первых профессиональных работ писателя, а потому лишен еще той творческой мощи, которой кипят его более поздние произведения. В 1921 году к Лавкрафту обратился один коллега, такой же, как он сам, журналист-любитель по имени Джордж Джулиан Хьютен, и предложил ему написать цикл рассказов в жанре, хоррор, связанных общим сюжетом. Хьютен обещал напечатать их в своем новом профессиональном журнале "Home Brew". Рассказы эти были впервые опубликованы, под общим заглавием "Страшные истории" в январском и последующих выпусках 1922 года. Известно о жалобах Лавкрафта на "ярмо каторжного труда" и на "бессмысленность и пагубность службы золотому тельцу", однако он согласился принять вознаграждение в сумме пять долларов за каждый рассказ (иными словами, по четверти цента за слово, или тридцать долларов за весь объем, — сумма ничтожная даже по тем временам). Но на этом унижения не закончились: аккуратно выплатив гонорар за первые два фрагмента, издатель заставил Лавкрафта долгие месяцы дожидаться основной части суммы.
Трудно представить себе, чтобы Лавкрафт мог предвидеть (а уж тем более одобрить) тот факт, что этот рассказ ляжет в основу возмутительного, но невероятно популярного фильма "Реаниматор", снятого в 1985 году режиссером Стюартом Гордоном и ставшего настоящим хитом, а также его не менее несуразного сиквела "Невеста реаниматора" (1989), где Джеффри Комбс сыграл роль не признающего смерти студента-медика Герберта Веста.
I
Возвращение из тьмы
О Герберте Весте, с которым в ранней юности мы были друзьями, ныне я не могу говорить без крайнего ужаса. И ужас этот не столько связан со зловещими обстоятельствами его недавнего исчезновения, сколько порожден родом его деятельности. Впервые мне стало по-настоящему страшно семнадцать лет назад, когда мы вместе учились на втором курсе медицинского факультета Мискатонского университета в городе Аркхеме. Пока Вест был рядом, чудесная и демоническая природа его экспериментов вызывала во мне живейший интерес, и потому я принимал в них самое активное участие. Теперь, когда он исчез и чары рассеялись, все чувства затмил страх: воспоминания прошлого и таинство грядущего, как никогда, туманны, вытеснены кошмаром реальности.
