Суеверие - Амброуз Дэвид (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
После ее подозрительной смерти он вернулся в Америку, с чего и начался третий долгий период его жизни. Богатый, успевший приобрести лоск и изящество дворянина, он стал преуспевающим банкиром; и, наконец — даже известным филантропом. Если же, случалось, проходил шепоток о его ужасном прошлом и отвратительной репутации, он возвращался в Европу и тот, кто распространял эти слухи или исчезал при загадочных обстоятельствах, или отрекался от своей лжи и начинал жить в роскоши, в качестве старательного и послушного слуги всесильного Адама Виатта.
Сэм взглянул в темноту за тем самым окном, на котором лишь несколько дней назад так таинственно появились слова «joie de vivre» — расхожее выражение, которое Адам извратил и таким странным образом сделал своим собственным.
— О Боже, — пробормотал Сэм — и тут же спросил себя, не хотел ли он подсознательно вознести молитву?
И решил, что, возможно, хотел.
Глава 55
Их обоих разбудил грохот. Ральф включил свет и одним движением сбросил ноги с кровати. Он взял свою одежду и посмотрел на Джоанну, которая сидела в постели, бледная от испуга.
— Никуда не выходи, — сказал он и пошел к двери.
— Ральф, осторожнее. Кажется, в доме кто-то есть.
— После такого шума — вряд ли.
Он спустился по лестнице, зажигая по пути все лампы. Нигде больше не раздавалось ни звука и не было заметно никакого движения. На втором этаже он открыл все комнаты одну за другой, включая и музыкальную, где он работал. Там он взял свою старую бейсбольную биту, стоявшую в углу, и спустился на первый этаж. Выйдя в коридор, он остановился.
Старинная вешалка, которая обычно стояла возле подножия лестницы, сейчас валялась футах в двадцати от своего места. На входной двери была глубокая царапина, будто в нее, как снаряд, ударилось что-то тяжелое.
Ральф осторожно приблизился, держа наготове бейсбольную биту — на случай, если тот, у кого хватило сил швырнуть на такое расстояние вешалку, еще скрывается где-то в доме. Но он никого не увидел и не услышал.
То и дело оглядываясь и держась ближе к стене, чтобы избежать нападения сзади, он подошел к чугунной вешалке и, наклонившись, потянул ее на себя одной рукой, словно хотел убедиться, что она по-прежнему весит столько же, сколько всегда. Ему было страшно даже подумать о том, какая нужна сила, чтобы бросить эту махину на такое расстояние, не говоря уж о том, чтобы с этой силой бороться. Это бессмысленно.
Казабон перешагнул через вешалку, даже не попытавшись поставить ее вертикально. За полуоткрытой дверью в гостиную было темно. Пригнувшись, Ральф приблизился к двери; он держал биту обеими руками и был готов бить, заметив любое движение. Войдя, он ударил битой по стенам с обеих сторон от двери, а потом быстро повернул выключатель.
Комната была пуста; ничего не было опрокинуто или сдвинуто с места. Он обошел гостиную, чтобы удостовериться, что никто не скрывается за креслами или диваном. Никого.
Ральф выпрямился и в раздумье потер переносицу. Внезапно он почувствовал какое-то движение сзади. Он обернулся, одновременно замахиваясь битой, — и только испуганный крик Джоанны удержал его от удара. Уронив биту, Ральф обнял жену.
— Ради Бога, Джо, я чуть тебя не убил! Я же велел тебе оставаться в спальне.
— Я боялась.
Он чувствовал, как она дрожит.
— Все хорошо, Джо... Здесь никого нет...
— Как вешалка очутилась там?
— Не знаю.
— Ральф, наверное, все-таки в доме есть кто-то.
Казабон не ответил; он не знал, что сказать. Вдруг он почувствовал, как напряглась Джоанна, почувствовал ее крик прежде, чем она закричала. Она увидела что-то через его плечо.
Ральф обернулся вовремя, чтобы увидеть, как большое венецианское зеркало, которое висело над каминной полкой, сорвалось с места и полетело через комнату, словно игральная карта, брошенная невидимой гигантской рукой. Оно задело углом диван — послышался звук рвущейся ткани — и разбилось о старинный письменный стол у противоположной стены.
Повисла какая-то неестественная тишина; Ральф и Джоанна слышали только звук собственного дыхания и биение сердца. Они ухватились друг за друга, и мысли их были об одном: то, чему они мгновение назад стали свидетелями — невозможно.
— Я видела человека, — прошептала Джоанна. Ее голос дрожал.
— Где?
— В зеркале. Перед тем, как оно сорвалось со стены. Это была женщина; она стояла там и смотрела на нас.
Они оба поглядели в направлении, которое указала Джоанна. Никого.
— Ты можешь ее описать? — спросил Казабон.
— Я видела ее не больше секунды. Примерно моего возраста, темные волосы, легкое пальто. Взгляд дикий, будто она наполовину сумасшедшая.
— Это та женщина, которая к нам приходила.
Джоанна покосилась на него:
— Ральф, это какой-то бред. Я боюсь.
— Мы уходим отсюда — сейчас же.
— Два часа утра, Ральф. Куда нам идти?
— Все равно куда. Позвони туда, где остановились твои родители: там нас хотя бы знают.
— Хорошо.
— Только будем звонить сверху...
Он взял ее за руку и, настороженно озираясь, повел к лестнице. В спальне они оделись и собрали самые необходимые вещи. Они старались молчать — за исключением того, что Джоанна позвонила в гостиницу, заказала номер и сказала, что они приедут через пятнадцать минут.
Громкий грохот донесся откуда-то с нижнего этажа. Они замерли и посмотрели друг на друга. Джоанна почувствовала, что Ральф хочет пойти выяснить что там.
— Не надо! — сказала она.
Он направился к двери.
— Это в музыкальном кабинете.
— Ральф, не ходи!
Он оглянулся на нее через плечо:
— Заканчивай собирать вещи. Я через минуту вернусь.
Джоанна смотрела, как он начал спускаться по лестнице; она хотела позвать его, остановить, но не сказала ни слова. Вместо этого она взяла сумку и вошла в ванную. Она положила в сумку зубную щетку, гребенку, кое-какую косметику... и вдруг услышала, как дверь за ее спиной мягко щелкнула, закрываясь.
Ее первой мыслью было, что об этом вообще не стоит задумываться. В двери, которая закрывается сама собой, нет ничего сверхъестественного: сквозняк, или она задела ручку, входя, и дверь медленно закрывалась. Даже после того, что случилось внизу, в этом нет причин беспокоиться. Надо просто пойти и открыть ее снова.
Дверь не пошевелилась. Ручка повернулась, но когда Джоанна потянула ее на себя, дверь не открылась. Она не была заперта — ее удерживала какая-то сила, которая не хотела, чтобы Джоанна ушла.
Она стукнула по двери ладонью и позвала Ральфа. Никто не ответил; никто не спешил ей на помощь. Она подождала, потом опять ударила в дверь — на этот раз кулаком. Потом двумя кулаками. Снова позвала, громче. Она молотила в дверь кулаками и отчаянно звала Ральфа, пока не исцарапала руки и не сорвала горло.
Страх подкрадывался к ней постепенно, словно удар в замедленной съемке. Бороться с ним было бесполезно, она это понимала. Страх, как и боль, рано или поздно всегда сокрушит человека. Это неизбежно — и остается только найти, за что зацепиться, пока он не пройдет, даже если это всего лишь мысль о том, что в конце концов он все же исчезнет.
Но если он не исчезнет? Если страх останется навсегда, будет непреходящим, превратится в вечный, мучительный вопль безысходности?
Нет! Это просто паника, он когда-нибудь кончится. Только первая волна... волна, волна... Волна по определению не может длиться всегда... Раздался звук, словно где-то в стене взорвалась маленькая бомбочка. Джоанна повернулась, задыхаясь от страха. Она попыталась определить, откуда именно он донесся, но в это время звук повторился — только уже в каком-то другом месте. Казалось он рождается где-то за плиткой и зеркалами, в толще самих стен. Такого звука Джоанна никогда не слыхала — острый, опасный, проникающий буквально повсюду. В том, как он повторялся, было что-то гипнотическое; с каждым разом Джоанне становилось не только все труднее определить его источник, но и убедить себя в том, что этот звук — не порождение ее собственного мозга.
