Смех мертвых (Сборник романов и рассказов в жанре ужасов, написанных известными фантастами) - Каттнер Генри
Это был не человек! Нет! Но это был и не зверь. У твари было раздутое и искаженное, отвратительное, но все же узнаваемое лицо, словно лицо покойника, утонувшего в грязной воде, — лицо моего брата Джейсона! Щеки мешковато отвисли, челюсть стала какой-то мелкой, скотской, кожа заросла жестким волосом. Губы оскалились, обнажая противоестественно острые зубы, глаза горели диким зеленым огнем.
Одета была тварь в какую-то белую изодранную материю, и в прорехи я видел участки кожи, показавшейся неестественно волосатой. Ужасные воспоминания пробудились во мне, воспоминания о прочитанных когда-то рассказах о существах, известных под названием вурдалаки. Там был рассказ о человеке, бродящем среди заброшенных могил в Египте, и о женщине в белом, которая явилась ему и заманила в полуразрушенный саркофаг. Тело твари было закутано в белую одежду, и оно никак не могло принадлежать человеку. И в памяти у меня всплыли слова автора того рассказа:
«Они вечно живут в темных могилах и подземельях, и подстерегают путников, чтобы утолить свой неутолимый голод. Иногда они — изменившиеся мужчины и женщины, которые при помощи черной магии продали душу Сатане, так же, как люди, становящиеся вампирами или оборотнями. Но вурдалаки — самые жуткие из всех ночных ужасов. Это мертвые твари с телом не звериным, не человеческим».
Очень медленно тварь вышла из склепа. Лицо ее казалось бескровным и серым в бледном свете луны. Она горбилась, руки свисали по бокам, словно ей было трудно передвигаться вертикально. Могильное, грязное зловоние ударило мне в нос.
Затем тварь прыгнула. Белые клыки обнажились, когда она набросилась на меня, и я понял, что смерть близка. Руки мои стали бесчувственны, как ледышки, но я все же поднял их, пытаясь отбросить нападающего. Но все было бесполезно. Монстр оказался очень силен, сопротивляться ему я не мог. Зловоние могилы забивало ноздри, я чувствовал, как тощие руки стиснули меня, а мелкие челюсти направились к моему горлу.
Я нанес удар как раз в тот момент, когда губы чудовища уже прикоснулись к моей коже. И услышал вскрик и быстрый топот ног. Затем я сделал шаг назад…
Что произошло затем, я помню, словно в тумане. Я почувствовал удар по затылку, который заставил меня задохнуться от боли, и понял, что теряю сознание. Немертвая тварь со вздувшимся лицом черным силуэтом вырисовывалась на фоне луны. Через ее сутулое плечо я увидел, как девушка — Диана Линк — бежит ко мне с побелевшим лицом и открытым в крике ртом. Она увидел, как на меня напала тварь, и бежала на помощь — благородно, но бессмысленно. Она заколотила кулачками по спине чудовища.
Тварь обернулась. В этот момент Луна внезапно зашла за облачко, и в наступившей темноте я только увидел, как темная фигура поднялась с меня и повернулась к девушке. Мелькнул силуэт ее безносого профиля, и я услышал, как Диана издала ужасный крик. Только один.
Затем я погрузился во тьму…
Они были толстыми… толстыми! Они ползали по мне и о чем-то перешептывались. Они дразнили меня пронзительным, безумным смехом, они душили меня своей вонью. В темноте лишь эта вонь, не дававшая дышать, была единственное реальностью. Тени продолжали роиться вокруг. Смех их становился все тише. Это был уже не смех. Шепот. Шепот и страх заполнили все вокруг…
Но теперь это были лишь тени. Вокруг меня стояли люди, и чья-то рука поддерживала меня за плечи, помогая встать. Сверху уставилось чье-то бледное лицо… Лью Кин, мой кузен. А позади него стоял его отец — мой дядя, Анам Кин.
Они казались странно похожими, но светлая, буйная красота младшего словно посмеивалась над увядшим обликом старшего. И теперь они оба не выглядели красавцами, потому что страх туманом пал на них лица. В лунном свете Лью казался почти таким же изможденным, как и его отец. А вокруг стояли другие люди. Некоторых я узнал — тех, с кем столкнулся в магазине. Эйб Линк склонился над чем-то бесформенным, белым и темно-красным, в коричневых лохмотьях…
Лохмотьях хаки!.. Эти ужасные останки были… были… Дианой Линк. Волна тошноты подступила к горлу, а бледное лицо Лью придвинулось ближе.
— Что это было, Джин? — дрожащим голосом спросил он. — Мы услышали крики и… Это, правда, было какое-то животное?
Мне показалось, что я различил в его голосе мольбу. Неужели Лью тоже видел эту тварь, обитающую в склепе?
— Нет, — ответил я, стараясь не глядеть на лежащее рядом тело. — Я… ну…
Я понял, что не могу продолжать. Лью сунул мне в руки флягу, и я поспешно сделал глоток. Эйб Линк шагнул вперед. Беззубый рот под свисающими усами был открыт, в глазах ползали червячки безумия.
— Это был… он, — прошептал старик. — Разве не так? Ваш… ваш брат…
Мой брат вурдалак! Не знаю, каким образом мне удалось рассказать, что я видел, и по собравшимся как будто прокатилась волна страха.
— У него была сила! — невнятно пробормотала какая-то старая карга. — Темная…
Кто-то рыкнул на нее, и женщина умолкла. Что это за неопределенные намеки на Зло, витавшие над городком?
За дело взялся старый Анам Кин. Под его руководством толпа постепенно рассеялась. Анам быстро посовещался с долговязым человеком с подвижным лицом, на рубашке которого висела звезда шерифа, затем повернулся ко мне.
— Давай иди-ка в дом, — сказал он. — Лью, помоги Джину. У него сильный шок. А я пока что останусь здесь.
Идти вверх по склону оказалось трудно, так как я все еще чувствовал слабость. Дом дяди произвел на меня впечатление древнего замка, находящегося под осадой орды дикарей. Старый замок стоял на вершине склона, над кладбищем, и россыпи могильных камней казались армией, угрожающей его обитателям. И когда я вошел внутрь, это впечатление не рассеялось. На стене сразу напротив двери был ярко сияющий, отвратительный эскиз — картина пастелью, исполненная в ядовито-фиолетовых цветах, изображающая человека, явно объятого страхом, которому противостояла поднимающаяся из кипящего тумана кошмарная голова.
Голова была написана с удивительным, почти дьявольским искусством. Гигантские клыки торчали из широко раскрытого, точно пещера, рта, вытянутый, точно морда зверя, нос, над которым сверкал огромный, трехсложный, отвратительный глаз. В целом картина была написана в манере совершенной, но не менее отвратительной нереальности. Лью заметил, что я разглядываю картину.
— Не обращайте на нее внимания, — сочувственно сказал он. — Ее написал Сеннет — Ян Сеннет. Вы встретитесь с ним сегодня же вечером… точнее, уже утром. Он… папа заинтересовался этим художником и пригласил его к нам погостить несколько недель. Я не разбираюсь в живописи, но папа уверяет, что он огромный талант. Но сейчас вам явно не нужна лекция. Я приготовлю кофе… А вот и Сандра.
С поклоном он покинул комнату, а в моих объятиях оказалась Сандра, крепко вцепившаяся в меня, и в ее карих глазах медленно таял страх.
— Мой дорогой, — прошептала она. — Джин, я так испугалась. Я подумала, что это ты. Анам Кин велел мне не выходить из дома, когда мы услышали крики. Он сказал, что мне лучше остаться с Сеннетом.
Я вопросительно оглянулся.
— Нет, здесь его нет, — сказала Сандра. — Я думаю, он тоже пошел туда. Джин… твой брат убит.
— Убит? — сказал я. — Как убит?
— Его кто-то застрелил. Тело нашли на дороге.
— Кто это был? Полиция, разумеется…
Сандра прикусила губу.
— Здесь что-то не так, Джин. Анам не хочет вмешивать сюда полицию. Он как-то договорился с шерифом. Я не уверена, но… мне кажется, твой брат ввязался во что-то… в какие-то неприятности, и Анам боится, что полиция может до этого докопаться. Все эти грабежи…
Это было новостью для меня.
— Какие грабежи?
— Я и забыла. Ты был в отъезде, Джин, когда это появилось во всех газетах. За последние шесть месяцев в этом районе произошло довольно много грабежей, и в последнее время полиция решила, что они являются делом рук одной банды. Банки, туристические лагеря — любые места, где водятся деньги. Жертвы, похоже, боятся откровенничать, поэтому о грабежах перестали писать.
