Поцелуй зверя - Бароссо Анастасия (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
— Где они?!! Отвечай!! Где-е-е???
Медведь, сбросив с плеч свою безрукавную шубу, потрясал поднятыми над головой квадратными кулаками.
— Где твоя сестра?! Где твоя сестра?!! — ревел он, и от этого рева кровь стыла в жилах у всех, кто его слышал.
— Не знаю…
— Она не сестра ему, — Рьян, стоявший поодаль, зло сплюнул в искрящийся снег. — Я говорил тебе, Бер. Я всем вам говорил!
— ГДЕ ОНА?!!!
— Я… ничего… не знаю… — выговорил Марк, пытаясь приподняться, с удивленным удовольствием ощущая на лице капли талого снега, стекающие с волос, — не знаю…
Дальше все произошло очень быстро. Марк только успел как в стоп-кадре увидеть встревоженное, острое лицо Велемира, когда тот кричал, безуспешно пытаясь встать между ним и Медведем.
— Нельзя! Нельзя!! — так кричал жрец своему соратнику, словно собаковод давал команду непослушному щенку. — Нет! Нельзя тебе проливать его кровь, Бер! НЕ НАДО!
Небо еще раз яростно резануло глаза Марка чистейшей лазурью. А потом все затмили собой темный массивный силуэт, приближающийся слишком быстро, отвратительный запах пасти дикого зверя и боль, спасительной пеленой накрывшая сознание.
— М-м-м… Ч-что… что… зачем…
— Давай-давай, пей! Да пей же!! Ну…
Марк очень не хотел возвращаться из темного, апатичного небытия, куда провалился мгновенно, стоило лишь медвежьим клыкам вонзиться в его руку выше локтя. Бер-оборотень явно нацеливался откусить ему голову, но в последний момент почему-то резко дернулся, и его зловонные челюсти сомкнулись на плече Марка. Он не знал, что это Велемир властным, не поддающимся сопротивлению жестом приказал Грому и Ставру, рискуя жизнями, остановить разъяренного зверя. И вообще — ему это было уже все равно. Лишь бы остаться в тепле и покое беспамятства, откуда его теперь кто-то жестоко и требовательно выдергивал.
— Глотай! Еще… еще…
Когда вернулся слух, Марк инстинктивно поморщился, предугадывая нежеланное возвращение остальных чувств. И они не заставили себя ждать — жажда, холод и боль оглушили так резко, что он чуть было снова не потерял сознание. Но чья-то холодная рука разжала ему стиснутый рот, а кисло-терпкое питье само проникло в горло, заставив закашляться… тогда Марк пришел в себя окончательно.
Над ночным лесом слишком ярким белым фонарем висела луна. В морозном воздухе под ее светом искрились серебряными крошками мелкие снежинки. Они бесконечно-тошнотворным дождем опускались на белый, лохматый мех воротника Бояны, на ее косу, свисающую из-под круглой шапочки, и тут же таяли бесследно. Марк не чувствовал ног и не в силах был понять — отчего же он в таком случае не падает.
Желудок обожгло так, будто он глотнул уксуса. Юноша нахмурился, сделал попытку отвернуть голову, избавиться от этих рук, что продолжали лить ему в рот отвратительный напиток…
— Еще немного, и все пройдет… допей все… Допивай же! — Голос Бояны, до этого вкрадчивый и просящий, вдруг сделался хлестким, как кнут. — Зря я, что ли, рисковала, крадя у Велемира его снадобья?! Пей.
Странно, но Марк послушался. А еще более странно — за последним кислым глотком, что он через силу сделал из керамической бутыли в руках девушки, пришло счастье. Счастье, заключающееся в том, что не стало ни боли, ни холода, ни даже страха. Только привычное чувство собственного тела, а еще — холодная, трезвая рассудительность. Он мгновенно все вспомнил, все понял и осознал. Юлия бросила его здесь, сбежав с этим рослым угрюмым выскочкой, глядевшим на нее голодными глазами все время, когда она не видела. Причем сбежала — Марк был в этом почему-то уверен, и эта уверенность делала его дальнейшее существование невыносимым, — сбежала за идолом. Медведь не убил его только чудом — но непременно сделает это в ближайшем будущем, а пока Марк с кровоточащей раной в плече стоит на капище Белеса, привязанный к столбу, словно жертва!
— Отвяжи меня, — потребовал он, еще с трудом шевеля губами.
— Ну, наконец-то! А я уже думала — ты решил остаться здесь навсегда…
Она быстро убрала бутылку с целебным зельем на дно глубокого полотняного мешка, что валялся неподалеку в снегу. Из него же Бояна достала сверкнувший белесой сталью нож со странно изогнутым лезвием. Перерезала веревки, стягивающие тело юноши, и он тотчас тяжело осел коленями в снег. А Бояна уже расстегивала ему порванную зубами хищника одежду и, пользуясь временной бесчувственностью Марка к боли, покрывала его растерзанное плечо густым слоем жирной, резко пахнущей мази. Нож между тем уже был в руках у Марка, и тот смотрел на диковинное оружие с алчным восторгом.
— Это ритуальный нож!
— Да…
— Где ты его взяла?!
— Там же, где и все остальное… — Бояна отвечала, не глядя Марку в лицо, полностью поглощенная своим занятием знахарки. — Когда Медведь свалился…
— Медведь — что сделал? — Марк изумленно приподнял мокрые от снега брови. — Как свалился?
— А так… — Бояна на миг перестала заниматься раной Марка и взглянула на юношу с каким-то даже задором. — Как только вцепился в тебя — так сразу и упал, словно мертвый. Велемир кричал ему, что, мол, нельзя отчего-то проливать ему твою кровь, но Бера-то ведь не остановишь…
— И что? — выдохнул Марк, снова застегивая изуродованную куртку.
— Так и лежит до сих пор без движения. Не умер, но и не очень-то жив. Велемир колдует над ним уже с самого утра без передыху, а я…
— А ты?
— Я просидела весь день тише воды ниже травы, а потом взяла да и пробралась в светлицу Велемира. А там — я-то уж знаю, я ведь знахарству два года обучалась… — гордо заявила девушка, — там у него и зелье сильное, целебное, и мазь заживляющая, ну и заговоренные ножи… Я один взяла. Семь бед — один ответ… Зато ты теперь можешь закончить обращение…
— Теперь?! Прямо сейчас?
В возгласе Марка радость и ликование мешались странным образом со страхом. Бояна, слышавшая такие нотки не раз, снисходительно усмехнулась:
— А другого времени не будет. Либо утром тебя растерзают, либо мы погибнем в лесу, либо…
— Либо?
— Либо ты, обращенный и сильный, пустишься в погоню за твоей… сестрой и…
— И…? — спросил Марк, хотя уже знал ее ответ.
— И первым доберешься до идола! Я пойду с тобой, мне нельзя здесь оставаться… да и ты, — она кивнула на его плечо, — не сможешь один.
— А ты, оказывается, колдунья… — подозрительно сощурился Марк, осторожно проводя пальцем по лезвию ножа, — Да еще и авантюристка…
— И не только!
Бояна решительно протянула Марку руку. И тот, ухватившись за прохладную ладонь, вскочил на ноги.
— Теперь пора! — проговорила девушка, взглянув на глянцевую луну в матовом небе. — Нужно спешить, пока не настало утро, пока Велемир не привел Бера в чувство и пока ты не чувствуешь боли. Так ты готов стать волком?
— Готов…
Этот ответ, прозвучавший странно тихо и неуверенно в сверкающей тишине леса, запустил в действие колесо древней магии. На круглую поляну, спрятанную в глубине соснового бора, надвинулся мертвящий первобытный ужас.
— Готов, — повторил Марк, с отчаянной смелостью глядя прямо в глаза тому, что должно было произойти.
…С того места, где бесился кровавыми отблесками ночной костер, не было видно ослепительных заснеженных вершин Приэльбрусья. Марк смотрел на мерцающие угли так, будто видел в игре красного и черного собственную судьбу. Он почти не притронулся к зайцу — своей первой добыче. Бояна, отведав жесткого, плохо прожаренного мяса без соли и специй, тоже отложила еду в сторону. Ей было страшно. Страшно и одиноко с этим парнем, так сильно изменившимся с момента обращения. С тех пор, как сделался поджарым волком с коричнево-рыжей блестящей шерстью, он почти не замечал ее — ту, что ценой огромного риска помогла ему в этом. Он уже несколько раз становился зверем — и мгновенно находил в мокром лесу следы Белояра. Только вот, обретая вновь тело человека, не делался таким, как прежде. Взгляд его был холоден и отстранен, когда Марк почти равнодушно принимал заботу девушки, продолжавшей в короткие остановки залечивать его рану. Даже дикая боль, возвращавшаяся к нему, когда заканчивалось действие Велемирова снадобья, не вызывала у вновь обращенного особенных эмоций. Он лишь хмурился, сдвигая ровные брови, и раздраженно щелкал пальцами, ожидая, когда Бояна даст ему хлебнуть из керамической бутыли.
