Безумие зверя (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
22 ГЛАВА
Каждый шаг давался мне с огромным трудом, словно на ногах стопудовые гири. Всего-то — переступить порог дома. Чужого дома. Напомнила я себе, и я тут незваная гостья. Наш дом мой муж продал, не поинтересовавшись моим мнением. Теперь у него свое жилье, своя крепость, в которой он спрятался, как зверь зализывая раны. Я не знала, что меня ждет за этим порогом и иллюзий уже не питала. Когда-то я с ними распрощалась, вот так же переступив порог собственной тюрьмы. Меня раздирали противоречивые чувства — с одной стороны я мечтала его увидеть и от предвкушения этой встречи у меня тряслись руки, а с другой — непривычный панический страх растекался по моему телу. Я иду к тому, кто в последнюю нашу встречу чуть не убил меня. Но я все же вошла в дом, и тут же передо мной возник Иван. К нему я чувствовала странную неприязнь. Он был свидетелем моих унижений, он исполнял приказы Николаса, как верная собака, и, наверняка, он будет тем, кто сегодня вытолкает меня из этого дома. Иван явно растерялся, осмотрел меня с ног до головы, его взгляд задержался на моем животе и глаза удивленно округлились. Я знала, что сейчас выгляжу хорошо.
Мы с Фэй дотошно выбирали мне одежду, без нее я бы не справилась, ведь зеркала я последний раз видела несколько месяцев назад. Теперь я всецело полагалась только на Фэй и ее вкус. Должна признать, что наши взгляды на моду поразительно не совпадали. Фэй говорила, что сейчас скрывать беременность не модно, что наоборот кругленький аккуратный животик красит любую женщину и придает ей таинственности и очарования. Я согласилась, точнее я настолько нервничала, что просто доверилась Фэй. Сейчас, когда Иван окинул меня критическим взглядом, я чувствовала себя королевой. Слуга присмирел, хоть меня и коробило от того, что он видел, как меня втаптывал в грязь Николас и был свидетелем многих отвратительных сцен. Знают ли они о том, что все они ошибались — меня это уже не волновало. Я гордо прошла мимо него, как хозяйка. Всем своим видом возвещая о триумфе и победе.
— Он в комнате для отдыха, вас проводить? — заискивающе крикнул мне вдогонку Иван. Он меня боялся. Мое возвращение могло означать очень многое и прежде всего его увольнение. Я и без него знала, где мой муж, я чувствовала его запах. Мои способности уже давно ко мне вернулись. Осматриваясь по сторонам, я шла на такой, до боли знакомый, аромат. Меня не волновало, как выглядит этот дом, я рассмотрю его потом, гораздо позже. Сейчас я шла как на закланье и все больше мною овладевала паника и дикая радость. Такой резкий контраст, когда адреналин зашкаливает, а сердце бьется в висках. Я соскучилась по нему. Сейчас я осознала, как безумно я соскучилась. От одной мысли, что вновь его увижу, у меня кружилась голова. Я взлетела по ступенькам, быстро прошла по коридорам и толкнула дверь в самой дальней комнате. Я остановилась на пороге. Все окна в комнате были открыты, ветер раскачивал занавески, по полу скользили листы бумаги. Николас сидел в кресле, вытянув длинные ноги на ковер, под расстегнутой рубашкой виднелись окровавленные бинты. Мое сердце сжалось, словно это мое тело покрыто шрамами. Его рука на подлокотнике заметно подрагивала. Он изменился. Он казался одновременно и моложе и намного старше. Ветер трепал его волосы, бросая непослушные пряди на бледное лицо, словно высеченное из гранита. Никогда не видела его таким отрешенным и таким красивым. Я вообще никогда не встречала мужчин красивее его. Он ослеплял, на него невозможно смотреть без боли в груди не веря своим глазам. И Николас умел меняться. Каждый раз он выглядел иначе. Иногда распущенный и развратный, иногда жуткий как сам дьявол, а иногда вот такой как сейчас — холодный и далекий. Ник смотрел в никуда. В пустоту. Во всем его облике полная отрешенность от происходящего, он даже не заметил меня. Хотя, я знала, что это невозможно. Он не только слышал, он должен был почувствовать еще до того как я вошла в эту комнату. Или он настолько погружен в свои раздумья, что отключился от внешнего мира. Я смотрела на него и чувствовала, как постепенно силы покидают меня, ноги отказывают держать. Я прислонилась к двери, не сводя с него глаз. Не знаю, смогла ли я простить, но уйти уже не смогу. Каждая, проведенная вдали от него минута, как маленькая смерть. Когда он рядом, то заполняет собой все пространство, каждый уголок моей души. Внезапно Ник повернул голову в мою сторону, и я с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть. Поднесла руку к горлу, задыхаясь. Теперь он вскочил с кресла. Я видела, как он что-то ищет глазами, взгляд скользит по мне, но не задерживается, словно проходит сквозь меня. Его лицо изменилось, он выглядел растерянным, сбитым с толку, даже напуганным, если про Ника вообще можно такое сказать. Он сделал шаг в мою сторону и споткнулся о разбросанные по полу книги. Послал им проклятия. Тяжело видеть его в таком состоянии. Он ненавидит себя за беспомощность.
— Марианна? — голос сорвался, он неуверен. Он меня не видит. Этот гордый хищник лишен самого главного в его жизни — зрения. Ник всегда любил глазами, он мог вложить в свой взгляд самые потаенные чувства, желания. Для него это хуже смерти.
Я видела, как дрожат его руки, он не решался сделать шаг мне навстречу. Словно я видение или плод его фантазии. Дверь захлопнулась от сквозняка. Но ни я, ни он даже не вздрогнули. Я шагнула вперед, а он все еще не шевелился, прислушивался к моим шагам. Как же мне хотелось закричать, или просто броситься к нему и сжать в объятиях. Но я не смела, не знала, как он отреагирует. Ведь раньше я читала по его глазам, а сейчас они смотрели на меня и словно искали, но не видели. Даже цвет глаз изменился, они стали светлыми как кусочки неба, пронзительными и яркими. Я подошла к Нику так близко, что мы почти соприкасались с друг другом. Он закрыл глаза, и я видела, как сжались его челюсти, натягивая кожу на скулах.
— Зачем? — хрипло спросил он — зачем ты пришла? Уходи, Марианна, беги от меня. Слышишь? Уходи! О нет, всем своим видом он кричит, чтобы я осталась, и я это чувствую, мое сердце меня не обманывало. Еще никогда меня не прогоняли, умоляя остаться. Это не передать словами. Я дотронулась до его щеки, и он дернулся как от удара.
— Марианна… не надо… уходи, я прошу тебя, пожалуйста, уходи. Я уже его не слышала, прикосновение к его коже казалось таким волнующим и необычным. Я сама его тронула. После долгих месяцев, когда даже намек о прикосновении вызывал у меня приступ панического ужаса, я дотронулась до того, кто этот ужас породил. Но когда прикоснулась кончиками пальцев к гладкой щеке, остановиться уже не могла. Я видела, как он хочет оттолкнуть меня, но не решился, сжал пальцы так сильно, что побелели костяшки, опустил руку. Все. Больше я его не боялась. Это он боится меня, боится так сильно, что все его большое, мускулистое тело напряжено как струна. Он всматривался, как в пустоту, блуждающим взглядом, а потом глухо зарычал, отвернулся, но я все равно повернула его к себе. Теперь я обхватила его лицо ладонями и гладила большими пальцами его губы, провела рукой по шее. Он судорожно глотнул воздух.
— Марианна…я прошу тебя. Ты ведь не хочешь, чтобы я прогнал тебя, не заставляй меня срываться и кричать на тебя. Просто уходи. Слышишь? Все кончено. Ты должна смириться и жить дальше. Я смирился и ты смирись. Я разрушаю все, к чему прикасаюсь, я разрушаю даже себя самого. Я хочу одиночества. Уходи! Беги от меня, Марианна, как от самого жуткого кошмара. Беги, пока хищник беспомощен, спасайся. Зачем ты летишь ко мне как мотылек? Я сожгу тебя, Марианна. Я уже тебя сжег и твое молчание тому красноречивое доказательство. Я сломал тебя. Я сломал самого себя. Нас больше нет. Ничего не склеить и не вернуть, не забыть. Уходи. Ну же! Уходи!
Ник сорвался на крик, но я уже не боялась. Как же он одинок, он не верит в то что все может быть иначе и что любовь не только разрушает. Нет, я не уйду, и прогнать меня он не сможет и не посмеет. А слова, то всего лишь слова. Я знала, что сейчас он может сказать мне все что угодно, и я даже знала почему — Ник не может вынести, того что я вижу его в таком состоянии: беспомощного, слепого и полностью раздавленного. Слишком горд, слишком властен, чтобы принять чью-то жалость. Но разве я его жалею? Нет, я люблю и хочу быть рядом и больше ему не удастся убедить меня в обратном. Я останусь, пусть гонит, пусть отталкивает, а я все равно останусь. Я осторожно взяла его за руки и сплела его пальцы со своими. Его руки все еще дрожали. Он был настолько напряжен, что у него на лбу вздулись вены. Сейчас он сорвется, сейчас начнется извержение вулкана, но что таит в себе этот взрыв? Мое поражение или его? Пусть Сэми его успокоит, пусть почувствует нашего малыша. Пришло время узнать, что нас связывает нечто большее, нечто неделимое и вечное, нечто сильнее смерти, страха, обид. Преодолевая легкое сопротивление его рук, я положила их ладонями к себе на живот. И весь мир завертелся вокруг нас как карусель, я почувствовала сильное головокружение, от волнения у меня дух захватило. Вначале Николас замер. Его состояние можно было назвать шоком. Мое сердце отсчитывало каждую секунду, ожидая реакции. Ник резко отнял ладони, словно обжегся, а потом снова коснулся, исследуя, теперь уже жадно хаотично ощупывая твердую округлость. Я почувствовала как Семи пошевелился и направила руку Ника именно к этому месту и малыш толкнулся снова, прямо в его ладонь. Лицо Ника исказила гримаса боли, недоверия, удивления. Мне казалось, что он сейчас закричит, его ноздри трепетали, взгляд застыл. Малыш толкнулся снова и уже сильнее, словно нагло заявляя о своем присутствии. Ник хотел отнять руки, но я крепче сжала его запястья. Я ждала, ждала, что он сейчас скажет. Чувствует ли он Сэми? Чувствует ли, так же как и я? Внезапно Ник упал на колени, и я пошатнулась, когда его руки обхватили мою талию, теперь он прижался щекой к моему животу. Он слушал, жадно слушал, как бьется сердце нашего ребенка. Я несмело тронула его волосы. Ник поднял голову:
