Дом малых теней - Нэвилл Адам (полная версия книги .txt) 📗
Леонард невольно смахнул слезу с глаз, увидев фотографии Маргарет Райд и Анджелы Прескотт. Девочки улыбались ему. Снимки были сделаны в детском доме, где они обе жили до самого отбытия в 1959-м и 1962-м. Вечность назад их лица были знакомы читателям каждой выходящей в стране газеты.
У Маргарет имелся порок развития позвоночника — spirta bifida, незаращение дужки позвонка. Бедняжка Анджела была слепа от рождения. Семьи отказались от них довольно-таки рано. Спецшкола Магнис-Берроу заменяла им дом. Именно там они смогли найти дружбу, что проложила себе дорогу в вечность, именно в ее стенах обрели последнее спасение.
По подозрению в похищении Маргарет Райд так никого и не арестовали. Но двое мужчин — сотрудников школы, оказавшихся тайными любовниками, были допрошены после исчезновения Анджелы Прескотт и позже освобождены.
К тому времени зеленый фургон обрел вполне конкретное описание — «Моррис Минор» без номерной пластинки. Вскоре после этого в некоторых сводках новостей его уже описывали как ларек на колесах по продаже мороженого.
Леонард перелистнул страницу и прочитал передовицу из давным-давно прекратившей свое существование газетенки, посвященную специальной школе Магнис-Берроу — точнее, ее закрытию в 1965-м. Потом перешел к новостям о Хелен Тим, девочке с синдромом Дауна, жившей в Эллил-Филдс, пропавшей из снова открытой и существенно переоборудованной спецшколы в 1973-м.
На развороте, посвященном делу Хелен, Леопард задержался, любовно изучая каждый снимок несчастного Кеннета Уайта, любимчика тогдашних воскресных таблоидов. Его уж давно подозревали в домогательствах, потом попытались привязать ему похищение и убийство маленькой Хелен. Статьи отстраненно описывали то, как его сначала отпустили, потом снова арестовали, потом снова отпустили, и кончилось все тем, что он покончил с собой в своей «остин-принцессе»17, задохнувшись парами бензина. Дело было в 1975-м.
Кеннет Уайт был волонтером разных спецшкол, и особенно его почему-то интересовали именно девочки с синдромом Дауна. Именно поэтому он и попал под подозрение, когда с Хелен Тим приключилась беда. Вот только в Магнис-Берроу он никогда не работал, даже с тамошним руководством ни разу не контактировал. Впрочем, на сей факт как-то закрыли глаза.
Какая-то листовка даже попыталась связать Уайта с историями о Крысолове родом из шестидесятых. Леонарду оставалось лишь изумиться глупости прессы. Крысолов ведь уводил вполне здоровых детей, не каких-то там сирых и убогих. Полнейшая противоположность.
Истории с исчезновениями в Магнис-Берроу не сыскали особого внимания со стороны, если не считать американского журналиста Ирвина Левина, написавшего серию статей для проекта «Новости со всего света» за время своей работы в Англии, совпавшее с шумихой по поводу пропажи Хелен Тим. Левин был парень дотошный, и именно поэтому ему первому удалось связать дело Хелен с двумя позабытыми случаями, с Маргарет Райд и Анджелой Прескотт. Три похищения из одной спецшколы на протяжении двух ее воплощений — ну чем не связь!
Леонард вспоминал о том лете как об эпохе личных волнений. Но, похоже, в то время пресса не питала особого интереса к истории об исчезновении девочки-калеки. Казалось бы, выйдя на интересный след, Левин быстро забросил расследование ради написания какой-то прославившей его книги о чем-то совсем другом. Дело было позабыто.
Как и в случае с Маргарет и Анджелой, Хелен Тим не нашли. Спецшколу снова закрыли в 1975-м.
Когда Алиса Гэлловэй пропала во время прогулки по пустующим территориям школы Магнис-Берроу в 1981-м — попала она туда, пролезши через дыру в заборе,— история неделю гремела на всю страну, а в местной прессе продержалась целых три месяца. ГДЕ ЖЕ АЛИСА, НЕ В СТРАНЕ ЖЕ ЧУДЕС? — вопрошали заголовки.
Полиция тогда опросила великое множество людей, но никого так и не арестовали. Леонард читал о том, как надежды разбивались о суровую реальность, о том, как родители девочки выступали за то, чтобы полиция приложила больше сил к поиску их канувшей дочери.
В следующий раз школа Магнис-Берроу всплыла в листовке Леонарда, изъятой из какой-то местной газеты в 1988-м году. Все здания, некогда принадлежавшие ей, было решено снести, равно как и большую часть расположенного неподалеку «социального» жилья в Эллил-Филдс.
Последняя вырезка в альбоме была посвящена обнаружению человеческих останков во время сноса школы (местность планировали укатать под двухполосную дорогу). Улыбчивые лица Маргарет Райд, Анджелы Прескотт, Хелен Тим и Алисы Гэлловэй выстроились в ряд, и в такой вот связке и мелькали целую неделю. Их загадочного убийцу снова окрестили Крысоловом, но ни фургон мороженщика, ни просто зеленый фургон в этот раз упомянуты не были. Когда же экспертиза установила, что обнаруженные кости были опущены в землю почти за столетие до исчезновения Маргарет и Анджелы, к истории потеряли интерес. Археологи и полиция сошлись во мнении, что хозяева приюта когда-то хоронили умерших воспитанников в безымянных могилах. Никто не стал копать глубже.
Чувство, переполнившее Леонарда после прочтения всех этих выдержанных временем свидетельств, было сродни тому, что испытывает человек, напившись на поминках.
Он извлек из пластикового кармашка пять фотографий. Их он всегда оставлял на десерт. На самом верху лежал единственный сохранившийся снимок, выцветший до состояния сепии, где он был запечатлен еще мальчишкой. Впрочем, ему не требовалось особой четкости — он и так узнавал себя в этом бледном, тонком подростке в древнем инвалидном кресле. Его бесполезные ноги были укрыты пледом, коричневые ботинки покоились на подпорке для пяток. Снимок был сделан снаружи маленького каменного дома в Магбар-Вуд, в месте, где он родился.
На остальных четырех были другие дети. Три снимка могли похвастаться цветопередачей. На одном из них, бледном и выцветшем, маленькая веснушчатая девочка в школьной форме смотрела в объектив через громоздкие очки с толстыми линзами, сконструированные для нее по специальному заказу. На другом снимке она была еще меньше — в колыбельке, укрытая одеяльцем с узором в виде британского флага. На третьей фотографии девочка, наряженная в платье-сарафан, улыбалась незримому фотографу. В руке у нее было мороженое в форме разноцветной ракеты.
Самая последняя фотография в подборке была черно-белой, и на ней девочка была совсем-совсем младенцем. На ней она была со своей молодой матерью. Комната, в которой они пребывали, была темной, маленькой и угрюмой, будто бы келья еще одной бедной женщины, что рожала дома в каком-то другом мире, столетия назад. Женщинa прижимала новорожденную к груди, лелея ее последние минуты перед тем, как девочку заберут у нее.
Плечи Леонарда содрогались. Некоторое время он беззвучно рыдал, слезы катились по его морщинистому лицу.
— Тебя отдали,— прошептал он, прижимая ладонь к глазам.— От тебя отказались, потому что ты была особенная. Но те, кто бережно взрастил тебя, не забыли о тебе.— Леонард одарил поцелуем фотографию девочки с мороженым в руке.— Пришла пора вернуться домой, котенок.
Леонард развернул кресло к окну и обратился к миру за его пределами, будто обвиняя. Его голос дрожал от переполнявших эмоций, готовый сорваться, но гнев поддерживал его.
— Никто не должен забывать об очаровании и ужасе детства. Для кого-то те раны будут болеть всегда. Путь таких людей чрезвычайно близок нашему пути. Все, что вы отвергаете, мы нежно любим.
Леонард вернул фотографии обратно. Закрыв глаза, он весь так и подобрался, после чего захлопнул альбом и уставился на открытый сейф.
Из верхнего ящика стола он извлек пару белых шелковых перчаток и оправил свои худощавые пальцы в них. Следом достал неподписанную аудиокассету. Откатив кресло от стола к стене, он поставил его на тормоза, уперся руками в подлокотники — и поднялся на ноги. Распрямил спину и воздел руки в белых перчатках к потолку. Его мертвые колени щелкнули.
