Вампиры. Антология - Джонс Стивен (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
5
Сегодня подумалось: надо бы заиметь «Полароид» или что-то вроде того, тогда был бы и визуальный материал на случай, если этот дневник когда-либо станет достоянием общественности. Хорошо бы иметь иллюстрации, свидетельства. Я подумал о тех фразах, которые сплошь и рядом слышишь в кино. Уверен, вам они знакомы: «Нет никаких вампиров!», «Что за чушь!» Или в том же духе: «Бред — но зато эффект налицо!» или «Нам не должны быть препятствием глупые народные суеверия!»
Действительно: нащелкать снимочков на память, пока кровососы не испарились как облачко. Трепотня, что ты не можешь запечатлеть их на снимках, тоже идет из кинематографа. Столько вымысла пущено в оборот, что кровососам — настоящим — ничего не стоит разгуливать в центре города — безнаказанно. В то время как мы с вами беседовали, это слово и мне показалось неподходящим. Но, проанализировав его употребление, посмотрев репортажи, интервью с представителями правоохранительных органов в нашей стране и выяснив, что, несмотря на очевидный пафос в восприятии массами коннотации данного слова, его как раз активно употребляют, и для носителя русского языка оно вполне естественно воспринимается в данном контексте, я решил оставить первоначальный вариант. Однако, если у вас возникли другие соображения на этот счет, мне будет очень интересно с ними ознакомиться, говоря языком полицейских сводок.
Неплоха идея записать на пленку звуки, издаваемые ими, когда они умирают. Видеозапись с ними, умоляющими о пощаде. Можете не сомневаться, у всех тех заядлых киноманов глаза полезут на лоб.
6
Как много их в этом городе. Чувствуешь, насколько это не в твою пользу. Я говорил уже, что потерял счет.
Сегодня есть неплохая возможность сделать шаг вперед. Как и они, я становлюсь более уязвимым, если слишком долго ничего не предпринимаю, а наибольшая осмотрительность состоит в том, чтобы менять образ действий и быть непредсказуемым.
Это легко. Мне многого не надо. Большая часть того, чем я владею, это я сам.
7
Они стопорнули меня на шоссе № 10, на выезде из города, из-за сломанной задней левой «габаритки». Мой факсимильный портрет украсил лобовое стекло патрульной машины. Дневник забрали в качестве свидетельства, так что пока я пользуюсь самодельным пером и клочком студенческой записной книжки, который надеюсь включить в дневник позднее.
В камере, рассчитанной на четверых, я совсем один. В серой литой двери оконце для передачи пищи, не как в наглухо закрытой камере полицейского участка. По пути в камеру я заметил, что и они поймали кровососа. Скорее всего, случайно; наверное, они и не догадываются, кто у них в руках. Тут нет ни восхода, ни заката, и если он выбирается наружу по ночам, они об этом так и не узнают. Но я-то знаю. Пока не буду ничего говорить. Я весь на виду и в невыгодном положении. Вместо одного, ускользнувшего сегодня, я смогу уничтожить десятерых на следующей неделе.
8
Следующая неделя. Я оправдан наконец. Я успокоился, как только они показали мне фотоснимки. Понятия не имею, как им удалось собрать данные о нескольких последних кровососах, которых я изловил. Сразу будто гора с плеч. Теперь мне незачем пускаться в объяснения по поводу дневника, который, как вы можете видеть, мне возвратили сразу. У них были тысячи вопросов. Они хотели знать о молотах, кольях, о предпочтительном методе нанесения смертельного удара. Я предупредил их, что следует избегать широких облав, особенно по ночам, когда враг всего сильней.
На этот раз они прислушались к моим словам, это меня очень взбодрило. Теперь борьба сможет выйти на новый уровень.
Они также дали понять, что мне не придется оставаться за решеткой. Привести в порядок кое-какие бумаги, и я снова буду там, среди них. Один чиновник — не полисмен, а врач — поздравил меня с хорошо выполненной нелегкой работой. Он пожал мне руку, от имени всех их, как он сказал, и упомянул, что собирается писать книгу о моей деятельности. Как волнующе!
По моей просьбе кровосос из соседней камеры был переведен в другую. Я сказал им, что для большей надежности им следует пользоваться одним из моих кольев. Это, впрочем, голое тщеславие с моей стороны. Я вытачиваю свои колья из ясеня на токарном станке. Дал им знать, что согласен, чтобы мои колья служили рабочей моделью для надлежащего производства того количества, которое потребуется им вскоре.
В следующий раз надо бы спросить у охраны, откуда у них такое количество кровососов на свежих форматах восемь на десять. Все эти имена и даты. Первоклассная документация.
Кажется, я даже немного завидую.
Франсез Гарфилд
Сумеречный дом
Перевод: П. Матвейц
В конце 1930-х и в 1940-х годах Франсез Гарфилд опубликовала ряд рассказов в таких классических журналах легкого чтения, как «Weird tales» и «Amazing Stories». Но особенно плодовитым автором она никогда не была.
Франсез Обрист родилась в 1908 году в Техасе и была гораздо лучше известна под именем Франсез Уэлман, жены писателя Мэнли Уэйда Веллмана, с которым она прожила 55 лет в счастливом браке.
Закончив работать секретарем в Институте общественного здравоохранения, она занялась созданием и разработкой сюжетов, предназначавшихся для новых произведений ее мужа. Однажды Мэнли Уэйд окрестил эти истории «дамскими» и предложил жене писать самостоятельно. Так, спустя несколько десятилетий, она вновь вернулась к литературной деятельности под именем Франсез Гарфилд.
В 1980-1990-х годах она печаталась в таких журналах и аналогиях, как «Whispers», «Fantasy Tales», «Fantasy Book», «Kadath», «The Tome», «Whispers IV» и «The Year's Best Honor Stories».
Франсез Гарфилд скончалась в 2000 году. «Сумеречный дом» («The House at Evening») — замечательный рассказ, воссоздающий зловещую атмосферу мира вампиров, подтвердивший ее авторитет мастера данного жанра.
Солнце зашло за горизонт, и на землю опустились сумерки. Небо на западе обрело розовый оттенок, но мягкий свет вечерней зари совершенно не проникал в пределы просторной спальни.
Клаудия склонилась над туалетным столиком. Старательно, раз за разом она приводила в порядок свои непокорные черные локоны, продолжавшие, упрямо завиваясь, ниспадать ей на лицо. Это было роскошное и очень чувственное причесывание. Ее волосы сияли в свете масляной лампы.
В противоположном углу комнаты восседала Гарленд. Она уже уложила свои короткие волосы на манер кудряшек эльфа.
— Хорошо, что мне не нужно так беспокоиться о моих волосах, как тебе с твоей пышной гривой, — сказала она.
— Да ладно тебе, — рассмеялась Клаудия в ответ. — Мы обе знаем — она впечатляет.
Девушки не пожалели косметики. Клаудия подвела свои серебристые глаза темно-синим карандашом, а Гарленд — невыразительные брови — каштановым. Накрасив губы алой помадой, они погримасничали, чтобы цвет распределился равномерно.
Завершив свой туалет, они спустились вниз по скрипучей лестнице в просторную гостиную. В комнате постепенно воцарялся сумрак. Взяв кувшинчики с маслом, подруги обошли гостиную, наполняя и зажигая лампы, украшенные стеклянными куполообразными плафончиками старинной работы. Свет отливал желтизной, его блики сияли на столе и полках, причудливо играли на широких досках пола. Клаудия особенно гордилась этими старыми половицами и могла часами натирать их до блеска. Гарленд принесла блюдо с огненно-рыжими тыквами и поставила его на стол из красного дерева, который упирался в спинку обтянутого парчой дивана. Она вставила в подсвечники две ароматические свечи и зажгла их.
Затянутые в атлас, Клаудия — в красном, Гарленд — в темной, сияющей лазури, они замерли, оценивая эффект, производимый мягким светом. Еще раз придирчиво взглянув друг на друга, они успокоились, не обнаружив ни единого изъяна.
