Маленькое одолжение - Батчер Джим (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
Я вяло шаркал ногами, пока не вспомнил, что их полагается переставлять поочередно. Это заметно ускорило наше продвижение. Мы подошли к двери, и кто-то сказал что-то насчет опасных оберегов.
Это не шутки, подумал я. У меня здесь такие обереги, что от вас разве что жирные пятна на асфальте останутся. Но это все фигня: видели бы вы, на что способна Гард…
Люччо рявкнула еще что-то про оберегов, и я подумал, что вид у нее совсем замерзший. У меня дома камин, она могла бы у него, возможно, отогреться. Я дезактивировал-таки оберегов и хотел отворить ей дверь, как и положено поступать с дамой, но проклятую железяку заклинило, и она отказывалась открываться до тех пор, пока Майкл, пробормотав что-то нелицеприятное насчет любительской работы, не двинул ее плечом.
Потом все как-то, типа, смешалось, только руки и ноги ужасно болели.
Я успел еще подумать: блин, а все-таки классный у меня диван.
Мыш подышал мне в лицо, а потом едва не раздавил меня, уложив башку и верхнюю часть туловища поперек моего тела. Я подумал, не обругать ли его за это, но вместо этого просто уснул на своем замечательном диване.
Дальше была чернота.
Я проснулся, когда комната освещалась только огнем в камине. Я согрелся, хотя пальцы рук и ног неприятно щипало. На теле ощущался некоторый вес, который на поверку оказался почти всеми наличными в доме одеялами. Негромкий, ровный звук дыхания моего пса доносился с коврика в головах дивана, и одна из моих рук, свесившись, зарылась в теплую, сухую шерсть у Мыша на спине.
Где-то рядом капала вода.
Люччо сидела на табуретке у камина, глядя в огонь. На крючке над огнем висел чайник. Рядом с ней стоял таз с горячей водой. Сидя в профиль ко мне, она окунула в таз полотенце и, перекинув его через плечо, протянула сначала в одну сторону, потом в другую. Глаза ее были закрыты от удовольствия. Отблески огня играли на ее обнаженной по пояс спине, и мокрая кожа, под которой играли мускулы, блестела как слиток золота.
До сих пор эта мысль ни разу еще не приходила мне в голову.
Люччо была прекрасна.
То есть, до девиц с журнальных обложек она, пожалуй, не дотягивала, хотя при некоторой подготовке, подозреваю, разрыв мог бы сильно сократиться. Черты ее и раньше казались мне привлекательными, особенно рисунок ее губ в обрамлении щек с этими ее ямочками, контрастирующие с довольно жестким, почти мужественным подбородком. Ее темные глаза имели обыкновение вспыхивать, когда она сердилась или смеялась (последнего почти не видел), и каштановые волосы ее были длинные, пышные, вьющиеся. Она явно ухаживала за ними — в общем, все бы ничего, но для традиционных представлений о красоте в лице ее было слишком много силы.
Но красота-то заключается не только в этом.
Была в ней какая-то не объяснимая словами женственность, которая вдруг открылась мне в этот момент — некая потрясающая смесь мягких изгибов, не выставляемого напоказ изящества и внутренней силы. Как то не совмещалось это у меня прежде с главой Корпуса Стражей. А может, еще важнее оказалось то, что я знал качества человека, одетого в эту кожу. Я знал Люччо не первый год, я побывал с ней не в одной переделке, и думал о ней как о единственной из Стражей-ветеранов, кого я уважал и к которой питал симпатию.
Она тряхнула головой, перебросив волосы на другое плечо и протерла влажным полотенцем освободившиеся плечо и руку — с таким же нескрываемым удовольствием.
Если подумать, прошло уже довольно много времени с тех пор, когда я в последний раз видел обнаженные женские плечи и спину. Как-то в моей жизни подобные зрелища случаются гораздо реже, чем связанные с моей работой всякого рода кошмары. Ну, конечно, даже среди кошмаров рано или поздно мелькает что-то из прекрасной мечты — хоть на мгновение, да мелькает. И несмотря на неприятности в которых я погряз по самое по это, в ту минуту, лежа под всеми этими одеялами, я видел нечто, действительно прекрасное. Я даже пожалел, что у меня нет таланта запечатлеть это углем, или тушью, или маслом — но все, что я мог, это наслаждаться самым что есть простым зрелищем: женщиной, умывающейся перед камином.
Я пропустил момент, когда Люччо остановилась и повернула голову в мою сторону. Я просто вдруг заметил, что спокойный взгляд ее темных глаз обращен на меня. Я поперхнулся. Не знаю, какой реакции я ожидал от нее. Внезапной вспышки гнева, возможно, едкой реплики или, по крайней мере, румянца. Ничего такого Люччо не сделала. Она просто спокойно смотрела на меня в ответ, прикрывая грудь одной рукой, а другой снова окуная полотенце в теплую воду.
— Извините, — пробормотал я наконец, опуская взгляд. Как раз я-то, возможно, покраснел. Вот черт. Может, мне удалось бы выдать это за легкое обморожение, героически заработанное ради ее здоровья…
Она издала негромкий звук, слишком расслабленный, чтобы сойти за усмешку.
— Вас это раздражает?
— Нет, — поспешно откликнулся я. — Господи, нет, ничего такого.
— Тогда чего вы извиняетесь? — спросила она.
— Я… э… — я неловко кашлянул. — Мне просто показалось, что девушка, выросшая в правление королевы Виктории, наверное, отличается некоторой… гм… консервативностью.
На этот раз Люччо точно негромко, чуть ехидно рассмеялась.
— Виктория была англичанка, — сказала она. — Я итальянка.
— А это многое меняет? — удивился я.
— Совсем немного, — ответила она. — В молодости, видите ли, я позировала нескольким художникам и скульпторам, — она запрокинула голову и прополоскала горло. — Ммм. Хотя, конечно, тогда я обитала в своем изначальном теле.
Ну да. В том, что похитила у нее сумасшедшая ученица Кеммлера, чародей-некромант, оставив разум Люччо навеки запертым в другом теле — юном, крепком, красивом.
— Не думаю, чтобы то, в котором вы сейчас, намного уступало тому.
— Спасибо. Но я не хочу, чтобы вы меня неверно поняли. Я воспользовалась бы вашим душем после этого тухлого дождя, но на вашей кровати спит Архив, и Кинкейд запер дверь. Он тоже спит, и мне не хотелось бы, чтобы он хватал меня за горло, не проснувшись. А вы спали, ну и… — она чуть повела плечом.
Это движение сопровождалось такими интересными световыми эффектами на ее коже, что я вдруг даже порадовался тому, что на меня навалено столько одеял.
— Вы-то себя нормально чувствуете? — поинтересовалась Люччо.
— Жив пока, — ответил я.
— Очень галантно с вашей стороны укоротить Кинкейда вот так.
— Нет проблем. Он изрядная задница.
— Но весьма опасная, — заметила Люччо. — Я бы не согласилась ехать с ним, если бы не видела, как он проходил досмотр в Бостоне, — она встала, бросила мочалку в таз и одела сорочку, дав мне напоследок полюбоваться своим силуэтом на фоне каминного огня.
Я вздохнул. Момент прошел. Вернемся к делам.
— Вы-то почему ехали с ними? — спросил я.
— Везла их на переговоры, — ответила она.
— Переговоры?
— Архив связалась с Никодимусом Архлеоном по поводу наших обвинений. Он согласился встретиться с нами здесь, в Чикаго, чтобы обсудить этот вопрос. Вы выступаете в роли партии, инициировавшей это обсуждение, и я прибыла, чтобы исполнять роль вашего секунданта.
Я даже зажмурился.
— Вы? Мой секундант?
Она застегнула блузку, повернулась ко мне лицом и слабо улыбнулась.
— Долг превыше эго. Боюсь, из достаточно закаленных для этой роли Стражей немногие согласились бы на нее. Мне показалось, будет лучше, если вы поработаете со мной, а не с Морганом.
— Вот за это вам и платят большие баксы, капитан. За тонкое понимание людского характера.
— За это, а еще за то, что я очень хорошо умею убивать всяких тварей, — кивнула Люччо. Она повернулась к камину и сняла с полки маленькую деревянную шкатулку Гард. — Дрезден…
— Блин-тарарам, — выдохнул я, садясь. — Капитан, эта штука опасна. Поставьте ее назад, — последнее слово я рявкнул так повелительно, как позволяю себе только работая с Молли, ну, и еще некоторыми из тех, с кем общаюсь по Паранету.
